Галина Уланова
«Я никакая не великая, просто так сложилась жизнь и судьба. Я обыкновенный человек и хочу остаться собой».
Галина Уланова
О музее-квартире Галины Улановой я узнала совсем недавно. Не знаю, как так вышло, ведь Уланова была моей самой любимой балериной в балетном детстве. Когда нам показывали записи балетов (почему-то это всегда было на уроках дыхания), я всегда с особенным чувством смотрела именно выступления Галины Сергеевны. Какая-то она была нездешняя, воздушная, настоящая Одетта-Одиллия, настоящая Джульетта, настоящая Жизель. Мы сидели в полутемном кабинете и завороженно смотрели на экран. И я понимала, что мне никогда не стать даже чуточку вот таким же неземным существом и правильно меня ругает педагог по классике, говоря, что я не стараюсь и из меня никогда не выйдет балерина.
После посещения дома Улановой, я села и еще раз перечитала книу Татьяны Кравченко о ней. И если в детстве мне казалось необыкновенным то, что она делает на сцене, то сейчас мне очень близко все, что пишут об Улановой, как о человеке.
Квартира Улановой находится в высотке на Котельнической набережной. Я никогда до этого не была в высотке (не считая МГУ).
Ездить в Москву на гастроли Улановой было интересно. Но стать москвичкой она не собиралась - слишком любила свой родной город, Ленинград.
Несмотря на это, сделав Уланову после войны «национальным достоянием», советское правительство определило ей место в Москве - все самое лучшее должно было быть сосредоточено в столице. Балерине дали маленькую квартиру на Новослободской, где она жила до 1951 года. В высотке на Котельнической Уланова поселилась в 1952 году, изначально в другой, трехкомнатной квартире, на 9 этаже. В эту же четырехкомнатную квартиру на шестом этаже с видом на Кремль, Галина Уланова переехала в 1986 году.
Высотку, говорят, балерина не слишком любила. Как, впрочем, и всю Москву. В столице Улановой не хватало пространства, прямых проспектов, широких улиц Петербурга, строгости и четкости линий, большой воды.
В подъезде все торжественно и помпезно. Сидит строгая тетенька-вахтерша, которая бдит, чтобы никто чужой не смог проникнуть в эти прекрасные, облицованные мрамором, стены. Вообще, вахтерши передают посетителей музея из рук в руки смотрительницам музея, но мы опоздали и могли, как вольные люди, самостоятельно подняться в квартиру на лифте. Который, впрочем, работал так же, как и в домах простых смертных - из рук вон плохо, угрожая застрять где-то между этажами. Обратно мы уже спускались пешком.
Рядом с квартирами расположены кладовки.
Холлы, огромные многоугольники, тихи и пустынны.
Нас встретила милая смотрительница словами "А мы вас уже заждались! Я вас 20 минут ждала внизу". Вход в музей по записи, и, как мы потом узнали - строго по часу. Видимо, смотрителей как-то не хватает, а может быть, это просто железная дисциплина нынешней руководительницы музея, в прошлом - балерины. Экскурсия нам не была положена, т.к. мы пришли в какой-то не очень правильный день, поэтому мы запаслись знаниями из интернета и книг, и ходили сами.
Галина Уланова родилась 8 января 1910 года. Родители Гали оба были артистами Мариинского театра, выступали в антерпризе Анны Павловой, позднее отец стал режиссером балетного театра, а мать - преподавателем.
Групповое фото воспитанниц Императорской балетной школы, 1901. Мать Г.С. Улановой, Мария Федоровна - справа в верхнем ряду. Во втором сверху ряду в центре - Анна Павлова.
Маленькая Галя в детстве не мечтала о балете. Она хотела стать моряком, и непременно - капитаном. До девяти лет ее любимой одеждой была матроска, а любимой игрушкой - кораблик на веревочке.
Но после революции родители твердо решили отдать дочь в балетное училище, несмотря на то, что Галя плакала и умоляла этого не делать. В балетном училище, в отличие от других школ, был интернат, а значит Галя была бы всегда под присмотром, на государственном обеспечении, хоть как-то, но одета, обута и накормлена.
Так, в девять лет Галя начала учиться балету. В первое же интернатское утро она совершила побег, но была поймана швейцаром и водворена на место. Поначалу ей никак не удавалось привыкнуть к интернату и видя мать, которая навещала ее каждый день, она горько плакала, уткнувшись ей в колени.
Но именно с тех пор Галя на всю жизнь запомнила слово «должна». И это слово ее жизнь и определяло. «Я должна… Эта формула в моем сознании появилась куда раньше, чем стремление к творчеству и чем желание играть и танцевать на балетной сцене».
Постепенно балет вошел в ее жизнь и она уже не мыслила себя вне сцены. В школе о ней заговорили. Одни с восторгом - удивительная девочка! А другие пожимали плечами - способная, но сухая и холодная. Вне сцены она терялась на фоне других девушек, была бледная, худенькая, неразговорчивая, всегда с опущенными глазами. И часто казалась грустной. Единственная двойка в аттестате Улановой - по дисциплине «Выразительное движение».
Выпускной спектакль, «Шопениана», был назначен на 16 мая 1928 года.
Сохранились афиша и платье, в котором в тот день танцевала Уланова.
Тогда же, в 1928 году, Уланова впервые оказалась в Крыму, в Коктебеле. Ехала с родителями из Феодосии на «линейке», спина к спине, но по приезду забыли все дорожные невзгоды. Галя была покорена красотой Кара-Дага. Поселились в одной из частных дачек, каждый день ходили с отцом в далекие прогулки, часто навещали Волошиных.
Уланова говорила: природу надо научиться видеть и слышать, как музыку. Но и музыку, и природу невозможно понять до конца. Они завораживают, они неповторимы и загадочны.
После окончания училища Уланова была сразу принята в балетную труппу Ленинградского театра оперы и балета. Причем не в кордебалет, а сразу солисткой.
На первую зарплату, растерявшись от невиданной суммы - 60 рублей!, побежав в кафе «Норд» накупила пирожных. А больше ничего не придумала. Она тогда совсем не увлекалась вещами, естественными и понятными для любой женщины: косметикой, нарядами, безделушками. Но то, что французы называют «шармом» было в ней заложено природой.
Свою первую Одетту-Одиллию в «Лебедином озере» Уланова станцевала в 1929 году, и танцевала ее потом всю жизнь.
С середины 30-х годов слава Улановой распространилась за пределы Ленинграда. В 1935 году Уланова впервые танцевала на сцене Большого театра «Лебединое озеро». Сама того не подозревая, попала в число сталинских любимиц - была четырежды награждена Сталинской премией. После подписания договора с Германией, Риббентропу не могли не показать русский балет - гордость СССР. На следующий день после выступления, Улановой прислали корзину цветов от министра третьего рейха. Уланова была насмерть перепугана этим даром и еще долго не могла прийти в себя.
Она носила значок «Ворошиловский стрелок» за меткую стрельбу, ходила на занятия по противовоздушной и противохимической обороне, ездила на трамвае, не выделяясь ничем в толпе. Гениальность Улановой по словам современников , заключалась в ее полном перевоплощении на сцене. Это была мадонна Рафаэля, Боттичелли - казалось, она была из того времени. Это озарение было присуще только Улановой.
Она спасала близких друзей от ареста, не могла молчать, когда на нее пытались повлиять и навязать что-либо неприемлимое для нее - заранее определить лучших на балетном конкурсе, следовать указаниям кого и как благодарить за награду и др.
Друзьями ее и поклонниками таланта были многие выдающиеся люди: Алексей Толстой, Максим Горький, Сергей Эйзенштейн.
Эйзенштейн хотел снимать балерину в роли царицы Анастасии в «Иване Грозном». Кинопробы Улановой были совершенны, но она отказалась от съемок из-за плотного графика. В результате Эйзенштейн снял в этой роли Людмилу Целиковскую.
Вообще, Уланову отличали некапризность, непретенциозность, в ней не было никогда премьерства. По словам людей, работавших с ней в труппе, никогда от нее не исходило ощущения звезды и ни в чем не давала она почувствовать исключительность своего положения. Ни тени кокетства, жеманства, призыва. Естественность и чистота.
В квартире много сувениров и подарков от поклонников ее таланта.
В 1951 году, во Флоренции, Галину Уланову впервые увидела на сцене американка Эвелина Кунард. Выступление Улановой так потрясло ее, что с тех пор она не пропускала ни одного выступления балерины за границей. Кунард основала балетную труппу, взяла себе псевдоним Анна Галина - в честь двух великих балерин, и выучила в совершенстве русский язык. Все свое состояние она тратила на покупку русского искусства, связанного с балетом, которую в 1983 году она передала в дар Улановой. В коллекции было много картин, в частности - работ Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова, книг по истории балета, а также несколько уникальных вещей.
Вот, например, вылепленная, вероятнее всего - из мякиша, головка Анны Павловой - балерина вылепила сама себя.
Вышитый Марией Тальони бисерный кошелек и портсигар Шаляпина с рисунком Билибина и автографом певца.
Все дарили Улановой фигурки лебедей, и каждый из этих лебедей - от простых до дорогих, занимал место в коллекции.
Фарфор Императорского и Кузнецовского заводов. Этими чашками активно пользовались, на многих из них - сколы и трещинки.
Мне очень понравилась картина Фонвизина с надписью: "В память о спектакле, который я никогда не забуду".
Шагал
Все антикварные вещи и картины - подарки друзей. Мебель в квартиру Уланова перевезла из своего дома в Ленинграде. Тогда существовали "эрмитажные" распродажи, где многие предметы мебели можно приобрести недорого.
Дома Галина Сергеевна просто отдыхала. После спектакля брала чемодан, укладывала на него подушку и клала на него ноги - повыше. Если не очень устала - тогда книгу в руки. А нет - любила гладить кота, считала, что это очень умиротворяет. Но кота у нее в доме на Котельнической набережной не было, кот остался у мамы с папой.
«Я очень люблю природу. Я не оторву листика от куста, я не срезаю цветы. Мы созданы людьми, но Бог создал и цветы - зачем же их резать раньше времени? Это все равно, что взять и убить человека. Дома у меня - только искусственные цветы».
Когда ей дарили букеты, она всегда знала, как сохранить их. Другие балерины вспоминали, что из заграничных поездок она привозила свои букеты в первозданном виде.
В семнадцать лет Уланова впервые вышла замуж. Мужем стал Исаак Милейковский, преподаватель фортепиано в училище. Маленький, лысоватый, ничем не примечательный. Все удивлялись этому браку. Сама она ничего никому не объясняла, уже тогда оберегая свою личную жизнь. На творческой судьбе этот брак почти не отразился.
Через год Галина с ним рассталась и увлеклась дирижером Кировского театра Евгением Дубовским. Но и их гражданский брак тоже оказался недолговечным.
В 1937 году Уланову познакомили с Юрием Завадским - к тому времени уже не только талантливым актером, но и состоявшимся режиссером. Красавец Завадский был старше Улановой на 16 лет, был женат на Вере Марецкой, имел сына. Завадский стал единственным официальным мужем Улановой - правда не сразу, а тогда, когда роман уже подошел к концу. Брак был не совсем обычный - они жили в разных квартирах и никогда не вели совместного хозяйства. Они считали, что только так и могут существовать два творческих человека. Но на всю жизнь осталась дружба, и всю жизнь Завадский преклонялся перед Улановой и считал ее божеством. Официально они оставались мужем и женой до самой смерти Завадского в 1977.
После войны, в Москве Уланова жила с Иваном Берсеневым, артистом и режиссером. Говорили, что он входил в первую десятку самых красивых мужчин Москвы. Иван Николаевич был намного старше Улановой - в 1911 году он был уже артистом Художественного театра. Берсенев был женат на Софье Гиацинтовой, но ради Улановой он оставил семью. Вместе они прожили до смерти Берсенева в 1951 году.
С конца 50-х годов Уланова была вместе с Вадимом Рындиным - главным художником Большого театра, известным не только у нас в стране, но и за рубежом. Он был старше нее всего на восемь лет. Был умен, чрезвычайно начитан, с ним было очень интересно разговаривать. Несмотря на то, что Уланова не любила говорить о личной жизни, как-то она призналась: «Вадим Федорович был ревнивым. Иногда это приводило ко всяким неприятностям. Но что лукавить?! В глубине души я думала: вот тебе уже за сорок, а тебя еще ревнуют...»
Рындин был неравнодушен к алкоголю, и это называют возможной причиной их расставания.
Уланова говорила о своей личной жизни так: «Наверное, я - просто по характеру не домашний человек, вот и семьи не получилось. Но все мои мужья были люди творческие, талантливые, очень интересные. Они многое мне дали, многому научили... Я всех с признательностью вспоминаю».
О своей личной жизни Уланова никогда не рассказывала, пресекая все расспросы фразой: «Это интимное». Уланова жила жизнью внутри себя.
К животным Уланова относилась с нежностью всю жизнь. Причем не только к кошкам и собакам, а даже к таким представителям фауны, как змеи: «Я и змей люблю, как и всех животных, иногда мне даже кажется, что они лучше нас».
Пудель Большик (уменьшительное от «Большой», в честь Большого театра) прожил у Улановой шестнадцать лет.
Уланова могла показаться суховатой, т.к. была крайне сдержанна в проявлении своих чувств, на людях обычно немногословна. Но дома обнаруживала почти детскую непосредственность. Самозабвенно играла с Большиком, со смехом доставая из под шкафа мяч, который он туда закатывал.
Ее всегда страстно тянуло на природу, она страдала от чахлых городских кустов, от шумных, забитых машинами улиц. Дачи у Улановой не было никогда - ни своей, ни государственной. Селигер был для Улановой чем-то вроде волшебной «живой воды», дающей силы и здоровье.
Когда спадал дневной жар, Галя брала свою байдарку, ставила в нее патефон и заводила «Эстерлиту». Байдарка удалялась от берега. Далеко по воде доносились звуки скрипки. Любила она заплыть в камыши, лечь на дно лодки и смотреть на небо. Или читать стихи Блока.
Все закончилось с приходом войны: деревушку, где проводила столько счастливых часов Галина Сергеевна, сожгли. А потом, когда она была заново отстроена, она уже не смогла заставить себя приехать туда еще раз.
По признанию Улановой на летнем отдыхе она чуть не плакала, становясь к ненавистной палке. Ей хотелось плюнуть на упражнения, убежать на озеро, взять байдарку, плыть по сверканию воды под синим небом… Но противный внутренний голос твердил ей, что надо, надо заниматься, иначе она будет никем, будет никчемной балериной. Проходило несколько мгновений и Галина испытывала чувство облегчения, сознавая, что она осталась верна своему долгу. А потом наступал миг, который она очень любила - с утроенным удовольствием она целый день наслаждалась свободой.
Своей славой балериной лирического склада, по словам самой Улановой, она была обязана отчасти своей прозаической болезни: она слишком быстро уставала, ей всегда хотелось двигаться менее порывисто и резко, она редко улыбалась. Кроме того от природы была очень застенчива. Прославленный многими незабываемо-мечтательный взгляд Улановой появился как раз благодаря этой застенчивости: во время спектакля она старалась не смотреть в сторону зала, а танцевала с потупленным взором. Тогда ее педагог посоветовала ей: «Вы, Галюша, смотрите вдаль, поверх публики. Но взор, глаза непременно нужно открыть».
Вообще, со здоровьем у балерины были проблемы с детства, пришедшегося на голодные годы - малокровие, повышенная утомляемость. Желудок у нее болел всю жизнь, ей нельзя было ни соленого, ни острого, ни жареного.
Зимой в качестве отдыха она пробовала ходить на лыжах, летом - играла в теннис, но сама признавалась, что это ее не очень увлекало. Самое любимое времяпровождение - выехать на природу: в Серебряный бор, Барвиху или в Поленово.
Самая притягательная для меня комната в доме - библиотека. В ней хранится 2400 книг.
Как же я люблю разглядывать полки!
В маленьком резном шкафчике на стене справа - миниатюрное собрание Шекспира на английском языке. 39 томов напечатаны на рисовой бумаге в 1902 году.
В 1950-60-е годы Галина Уланова объездила практически весь мир. Четыре года танцевала сама, потом танцевали ее ученики. Везде ее ждал неизменный успех.
Лепешинская была полной противоположностью Улановой. Активная, открытая, партийная активистка. Уланова же - замкнутая, отстраненная от житейской суеты, не представляющая себя членом КПСС. Обе они были кумирами балетоманов.
Еще в пять лет Уланова познакомилась с девочкой, которая потом стала ее подругой на всю жизнь - с Татьяной Вечесловой - будущей знаменитой балериной Мариинки. Татьяна вспоминала, что сначала приняла Галю за мальчика - та была в коротеньких штанишках, с остриженной, круглой, как шарик, головой в белой панамке.
«Я Галя, - сердито сказал мальчик, исподлобья взглянув на меня. - А я - девочка Таня, - с удивлением ответила я». В тот раз девочки не поняли друг друга - Таня хотела лепить из песка пирожные, а Галя - играть в индейцев. Но именно Татьяна стала ее лучшей, близкой подругой.
Оставив сцену, обе балерины стали преподавать. Любимой ученицей Улановой была Екатерина Максимова, а ученицей Вечесловой - Наталья Макарова, та самая «невозвращенка», которую было запрещено упоминать в советской прессе.
Михаил Габович танцевал с Галиной Улановой практически до конца своей карьеры танцовщика. После травмы - порванного сухожилия, ушел со сцены и стал преподавать, а также писать о балете.
Со сцены Уланова ушла в 1960 году; ушла тихо, без торжеств. О том, что это будет ее последнее выступление, знала только она. Танцевала «Шопениану» - тот самый балет, в котором выступала в 1928 году, заканчивая хореографическое училище.
Из интервью Инны Руденко:
- Г.С., а что для вас слава?
- А какое это имеет значение? Слава - не слава… я делала свое дело.
- Но ведь она, слава, была! Как вы к этому относились?
- Да никак. Что она мне, слава? Мешала. Иногда выходишь, а на тебя со всех сторон фотоаппараты, и - чик-чик-чик - начинают снимать. Ну, я старалась закрыться и уйти.
Среди ее учеников - известные всему миру Екатерина Максимова, Людмила Семеняка, Нина Тимофеева, Светлана Адырхаева, Нина Семизорова, Алла Михальченко, Владимир Васильев, Надежда Грачева, Николай Цискаридзе.
На фото - с Васильевым и Андрисом Лиепой.
Татьяна Агафонова работала в «Комсомолке»,в 1969 году пришла брать интервью, да так и осталась с Галиной Улановой на много лет. Была помощницей, другом, дочкой. Сняла двухсерийный телевизионный фильм о жизни Улановой - «Мир Улановой». Дружба продолжалась двадцать с лишним лет и закончилась смертью Татьяны от рака. Уланова очень переживала смерть подруги.
Еще в юности родители сказали ей: «Галя, ты ни в коем случае никогда не должна иметь детей. Или сцена, или дети…».
Когда умерла Татьяна Агафонова, Уланова восприняла ее смерть как потерю старшего ребенка, если бы он у нее когда-нибудь был.
В конце жизни Уланова, на просьбы оставить воспоминания, часто отвечала: «Для кого? У меня никого нет».
В одном из последних интервью, на вопрос, есть ли что-то, о чем она сожалеет, ответила: «Ну, может, я бы хотела, чтоб у меня была семья, дети… Такой дом… Чтоб я умела хорошо готовить. Я попыталась это сделать после того, как кончила танцевать, но из этого ничего не вышло…».
Кухня
Уланова всегда была одета безукоризненно в смысле силуэта, очень скромно и все время в светлые, пастельные тона: кофе с молоком, голубовато-зеленоватый, палевый.
Любимая сумочка.
Когда она входила в комнату, словно светлее становилось. Она могла просто сидеть и молчать, и все равно каждый чувствовал ее присутствие. Люди к ней тянулись.
Годы были не властны над Улановой. Походка ее оставалась легкой и упругой, фигура - безукоризненно подтянутая, движения точны. Она никогда не делала «подтяжек» лица. Всегда, кроме дома, ходила на высоких каблуках. Каждое утро обязательно делала упражнения. Природа создала ее такой, что о фигуре не надо было особенно заботиться. Когда выступала - весила 50 кг, в возрасте - 45. Любила овощные блюда, фрукты. Сама себе готовила, убиралась в квартире, выносила мусор и ходила по магазинам. Не смотрела телевизор, редко читала газеты. Была одинока, хотя и окружена людьми, «девочками», ставших уже бабушками, для которых Уланова была кумиром. Умерла Галина Сергеевна в 21 марта 1998 года от инсульта.
Уланова получила Ленинскую премию, премию Президента Российской Федерации и множество международных премий и гран-при в области балета. Но среди самых громких наград Уланова всегда выделяла медаль «За оборону Ленинграда», полученную за свои выступления в 1941 году под бомбами в осажденном городе…
Когда узнала, что есть проект поместить ее на портрет на денежных купюрах, рассердилась: «Какая связь - я и деньги?».
И все-таки памятные монеты с ее портретом были выпущены.
«Я не умный человек - я очень доверчива», - говорила Уланова. «Я хочу верить людям, я хочу им добра, я не хочу быть какой-то особенной».
На вопрос об идеале гармоничности Уланова отвечала так: «Пожалуй, сначала гармония города, в котором я родилась и жила. Ансамбли ленинградских улиц, мостов, площадей, плавность линий, красота собранности… Очень любила природу, в ней все гармонично. Мне думается, что созвучность с красотой внешней тоже рождает красоту внутреннюю, духовную».
