С.мех, С.лезы и С.опли Р.одины
Некоторые мысли или идеи, частично высказанные вслух по поводу и без повода, нуждаются в некотором зафиксированном оформлении, не столько для публичного озвучивания позиции по тем или иным вопросам, но, скорее для того, чтобы в собственной голове они приобрели определенную стройность и завершенность. Одним из пусковых моментов для этого текста стало мое участие в мастер-классе прозы на Волошинском фестивале, на котором мне пришлось выступить против оппонентов-читателей, и вообще - взгляд на литпроцесс немного со стороны, можно сказать «с позиции дилетанта», которую я выбрал для своей программы на Литрадио. Окружение, так или иначе, но формирует автора, еще большее влияние на него оказывает культурный багаж предыдущих поколений. Даже если автор сознательно отказывается от следования той или иной традиции, это тоже формирует границы, табу и направление движения его собственного развития. Поскольку все мы существуем в постсоветском пространстве, а сегодня вообще наблюдается процесс ренессанса «совка», начнем с экскурса в историю.
Одним из главных недостатков советской литературы было то, что помимо озвучивания идеологии и адаптации ее понятий для «широких масс», литература взяла на себя функцию воспитания, которая до этого принадлежала церкви. Воспитание предполагает абсолютно четко определенные понятия - что есть «хорошо», а что есть «плохо». Отсюда, автор с первых же страниц невольно начинал читателя «поучать». Искусство же, даже самое академическое и авангардное, изначально занимается «развлечением», в смысле - отвлечением от обыденности, бытовых проблем, и тому подобного… от стандартности существования, короче. Человек, который идет в театр, картинную галерею, консерваторию, или берет в руки даже томик Достоевского для того чтобы получить ответ на вопрос «как жить», или другие основные общечеловеческие вопросы - в лучшем случает просто дурак, а в худшем - ему прямая дорога к психиатру. Если в процессе чтения, рассматривания полотен или просмотра кино, к человеку вдруг приходят ответы на волнующие его, (и каждого из нас) проблемы - это прекрасно! Значит произведение действительно глубокое, имеющее право называться шедевром, и, конечно же, все эти вопросы были изначально заложены в него автором… Но! Если с первых же страниц читатель замечает, что его пытаются «поучать», он закрывает книгу со словами «не учите меня жить, лучше помогите материально».
Стоит заметить, что в классической русской литературе, да и вообще во всей мировой - есть эти «поучения». Любое произведение - это попытка автора, грубо говоря, обратить читателя, слушателя или зрителя «в свою веру». Собственный авторский взгляд на различные, в том числе и самые глобальные общечеловеческие проблемы. Но хорошее произведение тем и отличается от плохого и среднего, что в нем эти ответы расположены таким образом, что читатель находит их сам, или, по крайней мере, ему так должно казаться. Или даже так - конкретных ответов вообще нет, а есть вопрос и варианты ответов, а читатель уже должен выбрать сам в меру своей испорченности.
Эта масштабная попытка советского искусства взять на себя, в том числе и воспитательные функции, обернулась фрондой неофициального искусства. Официальное искусство честно пыталось очень серьёзно говорить о серьёзном - с пафосом, вставая в позу, разрывая воротники, грозя пальцами и пуская скупые слезы. Поэтому, любое обращение к серьезным темам (усугубленное преподаванием литературы в школьной программе!) вызывало у читателя и зрителя скуку, если не отвращение, но, как только автор принимался острить, шутить, иронизировать, короче говоря - стебаться, над чем угодно - над самим собой, жизнью, идеологией, официальным искусством - это моментально вызывало интерес. Если посмотреть на развитие этой фронды - чем дальше, тем волна поднималась все выше и выше, вовлекая в свои ряды массу талантливых художников. Бабель, Булгаков, Ильф и Петров, Хармс, обериуты, Райкин, Данелия, Рязанов, Аксенов, Бродский, Галич, Высоцкий, Жванецкий, Горин, Никулин, Гребенщиков, Лимонов - список можно продолжать до бесконечности. В результате - уже к семидесятым популярность неофициального стёба и полуофициальных «юмора и сатиры» достигла невероятного уровня. Классические советские комедии, выставки авангардистов, бардовские концерты, культура анекдотов, литература, короче - все области искусства! Даже на центральном советском телевидении самыми популярными передачами были КВН и «Вокруг смеха». После окончательного падения режима официальное искусство закончилось, и освободившееся место почти полностью занял стёб. Сейчас пытаются острить даже в программах новостей, не говоря уже о радиостанциях типа «Юмор-ФМ» и десятках смехопередач на всех каналах ТВ.
В результате, ситуация абсолютно точно повторяет ситуацию советского периода, только с обратным знаком. Чтобы влиться в струю и заработать хоть какую-то популярность, авторы вынуждены «ломать комедию» - строить рожицы, гримасничать, приплясывать, отпускать сальности, подмигивать, подшучивать, иронизировать и стебаться. Массированное наступление «смехопанорамы» перевело стёб в разряд «попсы». Теперь как только зритель или читатель слышит стёб, в каком угодно виде, даже самом интеллектуальном, его первая реакция - «Ну, это камеди-клаб!» Но подобное положение, как это ни странно, дало возможность художнику (разумеется, если он сам этого хочет!) спокойно говорить на серьезные темы, не опасаясь обвинений ни в идеологическом подмахивании, ни в продажности официальному режиму, и главное - не пытаясь судорожно острить в каждом абзаце. Наоборот - художник, который не пытается натужно шутить, автоматически попадает в разряд андеграунда. Несмотря на развлекательность авторов жанра «юмор-фм», за тридцать лет публика уже устала похохатывать на каждую фразу со сцены и в этом есть большой плюс, который дает надежду на появление нового витка «высокого» (сказано абсолютно без иронии!) искусства.
Одним из главных недостатков советской литературы было то, что помимо озвучивания идеологии и адаптации ее понятий для «широких масс», литература взяла на себя функцию воспитания, которая до этого принадлежала церкви. Воспитание предполагает абсолютно четко определенные понятия - что есть «хорошо», а что есть «плохо». Отсюда, автор с первых же страниц невольно начинал читателя «поучать». Искусство же, даже самое академическое и авангардное, изначально занимается «развлечением», в смысле - отвлечением от обыденности, бытовых проблем, и тому подобного… от стандартности существования, короче. Человек, который идет в театр, картинную галерею, консерваторию, или берет в руки даже томик Достоевского для того чтобы получить ответ на вопрос «как жить», или другие основные общечеловеческие вопросы - в лучшем случает просто дурак, а в худшем - ему прямая дорога к психиатру. Если в процессе чтения, рассматривания полотен или просмотра кино, к человеку вдруг приходят ответы на волнующие его, (и каждого из нас) проблемы - это прекрасно! Значит произведение действительно глубокое, имеющее право называться шедевром, и, конечно же, все эти вопросы были изначально заложены в него автором… Но! Если с первых же страниц читатель замечает, что его пытаются «поучать», он закрывает книгу со словами «не учите меня жить, лучше помогите материально».
Стоит заметить, что в классической русской литературе, да и вообще во всей мировой - есть эти «поучения». Любое произведение - это попытка автора, грубо говоря, обратить читателя, слушателя или зрителя «в свою веру». Собственный авторский взгляд на различные, в том числе и самые глобальные общечеловеческие проблемы. Но хорошее произведение тем и отличается от плохого и среднего, что в нем эти ответы расположены таким образом, что читатель находит их сам, или, по крайней мере, ему так должно казаться. Или даже так - конкретных ответов вообще нет, а есть вопрос и варианты ответов, а читатель уже должен выбрать сам в меру своей испорченности.
Эта масштабная попытка советского искусства взять на себя, в том числе и воспитательные функции, обернулась фрондой неофициального искусства. Официальное искусство честно пыталось очень серьёзно говорить о серьёзном - с пафосом, вставая в позу, разрывая воротники, грозя пальцами и пуская скупые слезы. Поэтому, любое обращение к серьезным темам (усугубленное преподаванием литературы в школьной программе!) вызывало у читателя и зрителя скуку, если не отвращение, но, как только автор принимался острить, шутить, иронизировать, короче говоря - стебаться, над чем угодно - над самим собой, жизнью, идеологией, официальным искусством - это моментально вызывало интерес. Если посмотреть на развитие этой фронды - чем дальше, тем волна поднималась все выше и выше, вовлекая в свои ряды массу талантливых художников. Бабель, Булгаков, Ильф и Петров, Хармс, обериуты, Райкин, Данелия, Рязанов, Аксенов, Бродский, Галич, Высоцкий, Жванецкий, Горин, Никулин, Гребенщиков, Лимонов - список можно продолжать до бесконечности. В результате - уже к семидесятым популярность неофициального стёба и полуофициальных «юмора и сатиры» достигла невероятного уровня. Классические советские комедии, выставки авангардистов, бардовские концерты, культура анекдотов, литература, короче - все области искусства! Даже на центральном советском телевидении самыми популярными передачами были КВН и «Вокруг смеха». После окончательного падения режима официальное искусство закончилось, и освободившееся место почти полностью занял стёб. Сейчас пытаются острить даже в программах новостей, не говоря уже о радиостанциях типа «Юмор-ФМ» и десятках смехопередач на всех каналах ТВ.
В результате, ситуация абсолютно точно повторяет ситуацию советского периода, только с обратным знаком. Чтобы влиться в струю и заработать хоть какую-то популярность, авторы вынуждены «ломать комедию» - строить рожицы, гримасничать, приплясывать, отпускать сальности, подмигивать, подшучивать, иронизировать и стебаться. Массированное наступление «смехопанорамы» перевело стёб в разряд «попсы». Теперь как только зритель или читатель слышит стёб, в каком угодно виде, даже самом интеллектуальном, его первая реакция - «Ну, это камеди-клаб!» Но подобное положение, как это ни странно, дало возможность художнику (разумеется, если он сам этого хочет!) спокойно говорить на серьезные темы, не опасаясь обвинений ни в идеологическом подмахивании, ни в продажности официальному режиму, и главное - не пытаясь судорожно острить в каждом абзаце. Наоборот - художник, который не пытается натужно шутить, автоматически попадает в разряд андеграунда. Несмотря на развлекательность авторов жанра «юмор-фм», за тридцать лет публика уже устала похохатывать на каждую фразу со сцены и в этом есть большой плюс, который дает надежду на появление нового витка «высокого» (сказано абсолютно без иронии!) искусства.