Этой ночью вдоль речных вод плыли огоньки. Заблудшие души возвращались домой
Расскажу о целом озере негатива, в которое мне неожиданно пришлось окунуться, когда я в 39 лет начала делать шаги на пути медицины.
Первой неожиданностью стала реакция папы (подполковник в отставке, 79 лет). Он просто психанул, закатив мне настоящую истерику, ругаясь матом. Мол, как же я посмела уйти из экономистов, теперь я буду санитаркой и только и стану делать, что мыть чужие попы от говна и убирать блевотину. И несколько раз повторил: «У тебя ничего не получится! Ты на это не способна!». Было очень неприятно. Но двадцать лет назад меня бы это задело сильнее. А сейчас, на сороковом году жизни, я намного спокойнее стала относиться к тому, что родители в меня не верят. К тому же, зная уникальный педагогический опыт отца не понаслышке, я понимаю, почему его старший сын от первого брака просто однажды не выдержал и вышел в окно, покончив с собой. Вначале было слово. И им можно убить. Мачеха ещё подлила масла в огонь, начав рассказывать при папе истории, как она видела медсестёр, которым пациенты срали прямо на руки, и как они меняли обоссанные простыни. И часами нюхали бомжей. Моя приёмная мать, Александра Фёдоровна, волшебная женщина. С тех пор, как она двадцать пять лет назад увела папу из семьи с двумя детьми, она умеет воспламенить его мысли, как никто другой. Это талант, не отнять. Я давно простила своих родителей за всё и приняла их такими, какие они есть.
Вообще, почему-то так происходило в моей жизни, что от самых близких людей я получала самые колкие ножи негатива. Резали по живому без анестезии. Например, моя мама, светлая память, любила спрашивать меня с раннего детства, зачем она меня родила. А потом пускаться в пространные размышления, как бы прекрасно сложилась её жизнь, если бы она меня не родила, а сделала аборт. Как я своим появлением всё испортила. Какой я плохой ребёнок. И, вишенка на торте маминых заключений: ты любишь больше папу, поэтому, давай, дочка, займись с папой сексом, стань его женой и живи с ним. Ты же, доченька, хочешь переспать с собственным отцом? Став взрослой, я проанализировала и поняла, что это был бред психически неадекватного человека. Но ребёнком я думала, что мама говорит правду и очень страдала от её слов. Или мой драгоценный бывший муж, с которым венчалась в церкви. Прожив четыре года вместе, стал повторять мне, что как женщина я его больше не интересую. И что, ты, Даша, на самом деле, вообще, по складу мужчина. Тебе муж не нужен. И ты всегда будешь одна. Я благодарна судьбе за такой опыт. Потому что, когда наслушаешься сердце рвущих обидных слов от самых близких людей, негативные комментарии от посторонних не воспринимаешь слишком серьёзно. Думаешь про себя: «А вот моя мама мне и не такое говорила, честно глядя в глаза, так что теперь уже ничего не страшно».
Кстати, эта тема какашек и рвоты, как оказалось, волнует большинство. От многих друзей и знакомых я слышала этот вопрос. Мол, фу, как же с этим можно работать? Мол, ты, Даша, лучшая лицеистка Историко-Архивного института, любимица академика Сигурда Оттовича Шмидта, чаи с ним на кафедре гоняла, у тебя такое образование, интеллигенция из самых интеллигенций, как будешь вонючих старушек таскать с кресла-каталки на кровать и обратно? Я поняла, что у некоторых людей в голове такая гнилая каша, что можно годами мыть черепную коробку, а она будет там продолжать собираться и тухнуть. Мне уже не поговорить в этой жизни ни с Профессором, ни с моей любимой доктором исторических наук Мохначёвой Мариной Петровной, ни с доцентом филологических наук, гениальным пушкинистом, Вайнтрубом Семёном Ефремовичем. Но я уверена, что мои Учителя мною бы гордились.
Третий вопрос - про трупы. Как же я буду резать разлагающиеся тела? Как же черви не обглодают мои руки? Как же я не заражусь туберкулёзом, препарируя труп больного? Заболею и умру, ясное дело. Не дождётесь!
Четвёртое - вот, отправят меня на практике работать на Скорой помощи. И буду я на вызовы ездить к мафии, наркоманам и бандитам в незнакомые квартиры. Там-то меня и пристрелят. Мол, идёшь на вызов, и не знаешь, что тебя там ждёт. А там маньяки одни с ножами.
Пятый грязный снежок, как ни странно, был получен от людей, получивших медицинское образование, но не ставших работать по специальности. Таков путь. Истории о том, как они были на практике в детской реанимации и в онкологических центрах. Какой там ад. И ещё предложения, чтобы я день поработала в паре с медицинской сестрой или сходила в операционную, чтобы убедиться воочию, какая же это отвратная профессия - медицинская сестра. И, мол, все медики сразу же разочаровываются, что пошли в медицину, и просто ненавидят свою работу. Циничные злыдни они все. В общем, просто медицину надо запретить. И никому не болеть. Никогда. Вчера одна моя коллега, несостоявшаяся медсестра, даже сказала: «Ты, вообще ни на что не способна. Можешь только на телефонные звонки отвечать». Иногда просто нужно не спорить и забить на такой негатив, как считаете?
Шестое, о чём пошли сплетни, что я собралась эмигрировать. Прямо куда-нибудь подальше. Бросить всё и уплыть за океан. Это про меня-то, человека, который никогда не был за границей и у которого нет и никогда не было загранпаспорта.
Сначала меня этот поток отрицательной энергии приводил в замешательство. Я даже не знала, что отвечать. Потом начала отшучиваться. «Всё, бросаю медицину, звоню коммерческому директору, где его номер, возвращаюсь в экономику!». Но люди продолжали поливать меня мутной водой, не слыша. И тогда я перестала спорить и что-то доказывать. Переубедить я смогу только собственным примером. Пусть смотрят со стороны на мою жизнь, отношение к пациентам, и видят, что бывает по-другому. У каждого человека есть свои принципы и убеждения, через которые он не может переступить. У меня тоже есть. Например, я не подделываю финансовые документы. Когда я работала экономистом, было очень тяжело объяснять это начальникам, которые внушали мне, что мне ничего за это не будет. Или я не сплю с чужими мужьями. И сколько я выслушала нареканий от женатых мужчин, которые ко мне подкатывали, убеждая меня, что моногамии не существует и какая же между нами эротическая химия, сколько они удовольствия мне доставят, ах, как же так. Придурки. Возможно, и моё желание работать медицинской сестрой некоторыми людьми воспринимается как дурость и невозможная блажь. Они имеют на это полное право. Если они в это верят, кто я, чтобы разрушить их религию?
Я пока только учусь разговаривать с людьми, чьи жизненные ценности полностью отличаются от моих. Но я сдам экзамены. Потому что с каждым встреченным таким человеком мой опыт общения и ответа на неудобные вопросы растёт. Например, весной 2020 года, работая ещё экономистом на рыбном заводе «Меридиан», я однажды пила чай с одной своей коллегой. Мы были мало знакомы, но она вдруг дотошно начала выспрашивать у меня про мои жилищные условия, как я купила однокомнатную квартиру, сколько там метров и прочее. И вдруг она пристально посмотрела мне в глаза и безапелляционно выдала: «Ты что, живёшь в одной комнате со взрослым сыном? Как так можно?». Я оторопела и даже не знала, что ответить. Вечером я подумала, что можно было сказать: «Да, мы с сыном живём в одной комнате. И моемся вместе. И спим в одной кровати. Голые». Но она бы шутки не поняла. Хорошо, что я сразу не сообразила и не выдала ей это. Вообще, я заметила, что у таких людей напрочь отсутствует седьмое чувство - чувство юмора. Они не умеют вызвать добрый смех у другого человека. Об этом и Оскар Уайльд писал, и фильм про барона Мюнхгаузена с Олегом Янковским был снят.
У Карлоса Кастанеды было сравнение, что человек живёт в собственном мыльном пузыре восприятия. Его создали вокруг нас наши родители, окружение, жизненный опыт. И когда Учитель начинает обучать, в его задачу входит проткнуть этот пузырь. И для большинства этот опыт оказывается просто катастрофичен. Ты в один миг понимаешь, что всё святое и нерушимое, во что ты верил, всего лишь прах. Всё проходит, и это пройдёт. Отсутствие гибкости и способности эволюционировать в природе неприемлемо.
Сегодня, работая с врачами и медицинскими сёстрами, я каждый миг убеждаюсь, какие это благородные и великие люди. Гениально образованные, начитанные, эрудированные и остроумные. Вежливые и корректные, виртуозно умеющие обходить скандалы. Благодарна судьбе, которая позволила мне прикоснуться к этому свету. Ещё одна черта, которая меня приводит в восхищение, все они прекрасные психологи. Много лет работая с людьми, самыми разными, медики учатся понимать и распознавать человеческую природу. Врач с первого взгляда видит, какой пациент по характеру, когда он обманывает или недоговаривает. Поэтому с медиками очень легко работается. Мне не нужно никого из себя изображать, я знаю, что меня поймут без слов. Это ощущение, когда ты веришь и понимаешь, к чему тебе надо стремиться, на кого равняться, бесценно.
Хочу и буду!
Первой неожиданностью стала реакция папы (подполковник в отставке, 79 лет). Он просто психанул, закатив мне настоящую истерику, ругаясь матом. Мол, как же я посмела уйти из экономистов, теперь я буду санитаркой и только и стану делать, что мыть чужие попы от говна и убирать блевотину. И несколько раз повторил: «У тебя ничего не получится! Ты на это не способна!». Было очень неприятно. Но двадцать лет назад меня бы это задело сильнее. А сейчас, на сороковом году жизни, я намного спокойнее стала относиться к тому, что родители в меня не верят. К тому же, зная уникальный педагогический опыт отца не понаслышке, я понимаю, почему его старший сын от первого брака просто однажды не выдержал и вышел в окно, покончив с собой. Вначале было слово. И им можно убить. Мачеха ещё подлила масла в огонь, начав рассказывать при папе истории, как она видела медсестёр, которым пациенты срали прямо на руки, и как они меняли обоссанные простыни. И часами нюхали бомжей. Моя приёмная мать, Александра Фёдоровна, волшебная женщина. С тех пор, как она двадцать пять лет назад увела папу из семьи с двумя детьми, она умеет воспламенить его мысли, как никто другой. Это талант, не отнять. Я давно простила своих родителей за всё и приняла их такими, какие они есть.
Вообще, почему-то так происходило в моей жизни, что от самых близких людей я получала самые колкие ножи негатива. Резали по живому без анестезии. Например, моя мама, светлая память, любила спрашивать меня с раннего детства, зачем она меня родила. А потом пускаться в пространные размышления, как бы прекрасно сложилась её жизнь, если бы она меня не родила, а сделала аборт. Как я своим появлением всё испортила. Какой я плохой ребёнок. И, вишенка на торте маминых заключений: ты любишь больше папу, поэтому, давай, дочка, займись с папой сексом, стань его женой и живи с ним. Ты же, доченька, хочешь переспать с собственным отцом? Став взрослой, я проанализировала и поняла, что это был бред психически неадекватного человека. Но ребёнком я думала, что мама говорит правду и очень страдала от её слов. Или мой драгоценный бывший муж, с которым венчалась в церкви. Прожив четыре года вместе, стал повторять мне, что как женщина я его больше не интересую. И что, ты, Даша, на самом деле, вообще, по складу мужчина. Тебе муж не нужен. И ты всегда будешь одна. Я благодарна судьбе за такой опыт. Потому что, когда наслушаешься сердце рвущих обидных слов от самых близких людей, негативные комментарии от посторонних не воспринимаешь слишком серьёзно. Думаешь про себя: «А вот моя мама мне и не такое говорила, честно глядя в глаза, так что теперь уже ничего не страшно».
Кстати, эта тема какашек и рвоты, как оказалось, волнует большинство. От многих друзей и знакомых я слышала этот вопрос. Мол, фу, как же с этим можно работать? Мол, ты, Даша, лучшая лицеистка Историко-Архивного института, любимица академика Сигурда Оттовича Шмидта, чаи с ним на кафедре гоняла, у тебя такое образование, интеллигенция из самых интеллигенций, как будешь вонючих старушек таскать с кресла-каталки на кровать и обратно? Я поняла, что у некоторых людей в голове такая гнилая каша, что можно годами мыть черепную коробку, а она будет там продолжать собираться и тухнуть. Мне уже не поговорить в этой жизни ни с Профессором, ни с моей любимой доктором исторических наук Мохначёвой Мариной Петровной, ни с доцентом филологических наук, гениальным пушкинистом, Вайнтрубом Семёном Ефремовичем. Но я уверена, что мои Учителя мною бы гордились.
Третий вопрос - про трупы. Как же я буду резать разлагающиеся тела? Как же черви не обглодают мои руки? Как же я не заражусь туберкулёзом, препарируя труп больного? Заболею и умру, ясное дело. Не дождётесь!
Четвёртое - вот, отправят меня на практике работать на Скорой помощи. И буду я на вызовы ездить к мафии, наркоманам и бандитам в незнакомые квартиры. Там-то меня и пристрелят. Мол, идёшь на вызов, и не знаешь, что тебя там ждёт. А там маньяки одни с ножами.
Пятый грязный снежок, как ни странно, был получен от людей, получивших медицинское образование, но не ставших работать по специальности. Таков путь. Истории о том, как они были на практике в детской реанимации и в онкологических центрах. Какой там ад. И ещё предложения, чтобы я день поработала в паре с медицинской сестрой или сходила в операционную, чтобы убедиться воочию, какая же это отвратная профессия - медицинская сестра. И, мол, все медики сразу же разочаровываются, что пошли в медицину, и просто ненавидят свою работу. Циничные злыдни они все. В общем, просто медицину надо запретить. И никому не болеть. Никогда. Вчера одна моя коллега, несостоявшаяся медсестра, даже сказала: «Ты, вообще ни на что не способна. Можешь только на телефонные звонки отвечать». Иногда просто нужно не спорить и забить на такой негатив, как считаете?
Шестое, о чём пошли сплетни, что я собралась эмигрировать. Прямо куда-нибудь подальше. Бросить всё и уплыть за океан. Это про меня-то, человека, который никогда не был за границей и у которого нет и никогда не было загранпаспорта.
Сначала меня этот поток отрицательной энергии приводил в замешательство. Я даже не знала, что отвечать. Потом начала отшучиваться. «Всё, бросаю медицину, звоню коммерческому директору, где его номер, возвращаюсь в экономику!». Но люди продолжали поливать меня мутной водой, не слыша. И тогда я перестала спорить и что-то доказывать. Переубедить я смогу только собственным примером. Пусть смотрят со стороны на мою жизнь, отношение к пациентам, и видят, что бывает по-другому. У каждого человека есть свои принципы и убеждения, через которые он не может переступить. У меня тоже есть. Например, я не подделываю финансовые документы. Когда я работала экономистом, было очень тяжело объяснять это начальникам, которые внушали мне, что мне ничего за это не будет. Или я не сплю с чужими мужьями. И сколько я выслушала нареканий от женатых мужчин, которые ко мне подкатывали, убеждая меня, что моногамии не существует и какая же между нами эротическая химия, сколько они удовольствия мне доставят, ах, как же так. Придурки. Возможно, и моё желание работать медицинской сестрой некоторыми людьми воспринимается как дурость и невозможная блажь. Они имеют на это полное право. Если они в это верят, кто я, чтобы разрушить их религию?
Я пока только учусь разговаривать с людьми, чьи жизненные ценности полностью отличаются от моих. Но я сдам экзамены. Потому что с каждым встреченным таким человеком мой опыт общения и ответа на неудобные вопросы растёт. Например, весной 2020 года, работая ещё экономистом на рыбном заводе «Меридиан», я однажды пила чай с одной своей коллегой. Мы были мало знакомы, но она вдруг дотошно начала выспрашивать у меня про мои жилищные условия, как я купила однокомнатную квартиру, сколько там метров и прочее. И вдруг она пристально посмотрела мне в глаза и безапелляционно выдала: «Ты что, живёшь в одной комнате со взрослым сыном? Как так можно?». Я оторопела и даже не знала, что ответить. Вечером я подумала, что можно было сказать: «Да, мы с сыном живём в одной комнате. И моемся вместе. И спим в одной кровати. Голые». Но она бы шутки не поняла. Хорошо, что я сразу не сообразила и не выдала ей это. Вообще, я заметила, что у таких людей напрочь отсутствует седьмое чувство - чувство юмора. Они не умеют вызвать добрый смех у другого человека. Об этом и Оскар Уайльд писал, и фильм про барона Мюнхгаузена с Олегом Янковским был снят.
У Карлоса Кастанеды было сравнение, что человек живёт в собственном мыльном пузыре восприятия. Его создали вокруг нас наши родители, окружение, жизненный опыт. И когда Учитель начинает обучать, в его задачу входит проткнуть этот пузырь. И для большинства этот опыт оказывается просто катастрофичен. Ты в один миг понимаешь, что всё святое и нерушимое, во что ты верил, всего лишь прах. Всё проходит, и это пройдёт. Отсутствие гибкости и способности эволюционировать в природе неприемлемо.
Сегодня, работая с врачами и медицинскими сёстрами, я каждый миг убеждаюсь, какие это благородные и великие люди. Гениально образованные, начитанные, эрудированные и остроумные. Вежливые и корректные, виртуозно умеющие обходить скандалы. Благодарна судьбе, которая позволила мне прикоснуться к этому свету. Ещё одна черта, которая меня приводит в восхищение, все они прекрасные психологи. Много лет работая с людьми, самыми разными, медики учатся понимать и распознавать человеческую природу. Врач с первого взгляда видит, какой пациент по характеру, когда он обманывает или недоговаривает. Поэтому с медиками очень легко работается. Мне не нужно никого из себя изображать, я знаю, что меня поймут без слов. Это ощущение, когда ты веришь и понимаешь, к чему тебе надо стремиться, на кого равняться, бесценно.
Хочу и буду!