(no subject)
Уютная бормоталочка у камина
Вьюга на дворе, да нет, не скажу, что вьюга, так морозец-позёмка-ветрено. Тучки, что и были - разбегаются, звёзды колючие, ломкие, в темноту воткнуты, во мрак ввинчены, из бездны мигают-подмигивают, дырявят чёрный шёлк булавочными уколами…
Пять шагов шагнём, поближе взглянем-присмотримся… Холмик есть. Да не из простых. Вокруг холмика дорожка протоптана, палисадничек снегом укутан, деревца рядком-ровненько насажены, из самого холмика дымок вьётся. Неспроста такой холмик здесь…
Ну-ка, братцы, холмик кругом обойдём, дверцу кругленькую, зелёную толкнём, обметём в сенях снег с валенок, веничек обратно в угол поставим, да коридором длинным, извилистым, по дорожке домотканой пройдём, да на кухню-то и заглянем…
Тепло на кухне, теплым-тепло, славно! А и как же не быть тепло, когда камин гудит-пышет, пламя по дровам дубовым пляшет-кувыркается. Бегают змейки золотые, ящерки шустрые, огненные, по поленьям, по уголькам вьются-трепещут. Сам хозяин норы, славный хоббит перед камином в кресле сидит, ноги на скамеечку поставил. Ноги мохнатые, щёчки румяные, мордашка круглая, брюшко, прямо скажем, тоже есть. Кресло старое, дедовское, да не простое, хитро выделанное, ножки гнутые, подлокотнички вытерты-отполированы, мягко в кресле, глубоко, уютно. Лохматый плед на спинку кресла наброшен. Плед старый, выцветший, да не вытертый, сносу нет ему. Два десятка лет тому у заезжих купцов куплен-выторгован, из самого далёкого Дунланда привезён…
Славный хоббит, тёплой норы хозяин, не просто так сидит - делом занят, трубочку курит. Кольцами-колечками дымок вьётся, в трубу каминную тянется, а иное колечко, глядишь - мимо ускользнуло, да под потолок. А табачок у хозяина-хоббита не самосад ширский, местный, нет, табачок гондорский, дорогой, на ярмарке в запас прикупленный, в пачках зелёных, клетчатых, да с алым гербом. И плывёт дымок запаха вишнёвого, сладкого, щекочет дымок, усмехается…
А змейки-ящерки огненные в камине не попусту бегают-кружатся. Над огнём котелок на треноге висит, котелок медный, блестящий, начищенный. Красное вино в котелке булькает, да апельсин оранжевый, заморский туда ломтиками порезан, да пряностей, сколько полагается, корицы щепоть добрая, да яблочек сушёных горсти три, яблочек осенних, духовитых, память о лете хранящих. Греется вино алое, скоро закипит-забулькает. В котелок глянешь - цвет тёмный, бархат ночной, загадочный. А коль не в кружку глиняную, лепную, как положено, нальёшь, а в бокал стеклянный, да до краёв-доверху - на свет бокал посмотри-полюбуйся. Алого шёлка оттенки, листа осеннего кленового отсветы, тёмный бархат багровый, терпкий, сладкий. Вьётся пар из котелка, из-под крышки вьётся-вырывается, да не просто пар - дух глинтвейный, да такой запах плывёт по кухне, что и писать-то мне эту говорилку-приговаривалку трудно: слюни на лист капают…
Плывёт дымок, пляшут змейки, и пахнет вином горячим по всей норе, и куда там позёмке-морозцу пробраться? Всё снаружи осталось, там звёзды ломкие, там пыль снежная в лицо, а у славного хоббита в норе благодать… Разливай, что ль, хозяин, глинтвейн по кружкам, да второе кресло доставай, присядем с тобой к камину, закурим трубочки, да не спеша беседу поведём…
Вьюга на дворе, да нет, не скажу, что вьюга, так морозец-позёмка-ветрено. Тучки, что и были - разбегаются, звёзды колючие, ломкие, в темноту воткнуты, во мрак ввинчены, из бездны мигают-подмигивают, дырявят чёрный шёлк булавочными уколами…
Пять шагов шагнём, поближе взглянем-присмотримся… Холмик есть. Да не из простых. Вокруг холмика дорожка протоптана, палисадничек снегом укутан, деревца рядком-ровненько насажены, из самого холмика дымок вьётся. Неспроста такой холмик здесь…
Ну-ка, братцы, холмик кругом обойдём, дверцу кругленькую, зелёную толкнём, обметём в сенях снег с валенок, веничек обратно в угол поставим, да коридором длинным, извилистым, по дорожке домотканой пройдём, да на кухню-то и заглянем…
Тепло на кухне, теплым-тепло, славно! А и как же не быть тепло, когда камин гудит-пышет, пламя по дровам дубовым пляшет-кувыркается. Бегают змейки золотые, ящерки шустрые, огненные, по поленьям, по уголькам вьются-трепещут. Сам хозяин норы, славный хоббит перед камином в кресле сидит, ноги на скамеечку поставил. Ноги мохнатые, щёчки румяные, мордашка круглая, брюшко, прямо скажем, тоже есть. Кресло старое, дедовское, да не простое, хитро выделанное, ножки гнутые, подлокотнички вытерты-отполированы, мягко в кресле, глубоко, уютно. Лохматый плед на спинку кресла наброшен. Плед старый, выцветший, да не вытертый, сносу нет ему. Два десятка лет тому у заезжих купцов куплен-выторгован, из самого далёкого Дунланда привезён…
Славный хоббит, тёплой норы хозяин, не просто так сидит - делом занят, трубочку курит. Кольцами-колечками дымок вьётся, в трубу каминную тянется, а иное колечко, глядишь - мимо ускользнуло, да под потолок. А табачок у хозяина-хоббита не самосад ширский, местный, нет, табачок гондорский, дорогой, на ярмарке в запас прикупленный, в пачках зелёных, клетчатых, да с алым гербом. И плывёт дымок запаха вишнёвого, сладкого, щекочет дымок, усмехается…
А змейки-ящерки огненные в камине не попусту бегают-кружатся. Над огнём котелок на треноге висит, котелок медный, блестящий, начищенный. Красное вино в котелке булькает, да апельсин оранжевый, заморский туда ломтиками порезан, да пряностей, сколько полагается, корицы щепоть добрая, да яблочек сушёных горсти три, яблочек осенних, духовитых, память о лете хранящих. Греется вино алое, скоро закипит-забулькает. В котелок глянешь - цвет тёмный, бархат ночной, загадочный. А коль не в кружку глиняную, лепную, как положено, нальёшь, а в бокал стеклянный, да до краёв-доверху - на свет бокал посмотри-полюбуйся. Алого шёлка оттенки, листа осеннего кленового отсветы, тёмный бархат багровый, терпкий, сладкий. Вьётся пар из котелка, из-под крышки вьётся-вырывается, да не просто пар - дух глинтвейный, да такой запах плывёт по кухне, что и писать-то мне эту говорилку-приговаривалку трудно: слюни на лист капают…
Плывёт дымок, пляшут змейки, и пахнет вином горячим по всей норе, и куда там позёмке-морозцу пробраться? Всё снаружи осталось, там звёзды ломкие, там пыль снежная в лицо, а у славного хоббита в норе благодать… Разливай, что ль, хозяин, глинтвейн по кружкам, да второе кресло доставай, присядем с тобой к камину, закурим трубочки, да не спеша беседу поведём…