(no subject)
Для Заповедника сказок
Тема проекта - " День Самого синего моря"
Байка написана совместно с Хранителем Заповедника aka Валентин Лебедев aka rualev
Творческий пинок получен от Елена Орлова
Пушкин и море
Жил-был Пушкин. И поехал он как-то раз на море.
Ну не то чтобы поехал. Его, в общем-то, в казённой карете везли. Под надзором двух бравых фельдъегерей. Они заодно всем любопытствующим прохожим, которые в окошко кареты норовили заглянуть, популярно объясняли, что это, дескать, свет наш Александр Сергеич на воды лечиться едет. Милостивым настоятельным повелением государя анператора.
На самом-то деле Пушкина в ссылку отправили. А потому что сам дурак. Нечего было ночью в нетрезвом виде на стене Зимнего всякую рифмованную похабщину писать.
А ведь предупреждали его неоднократно. Бывалоча, граф Бенкендорф зайдёт этак по-свойски к Пушкину в гости, и спрашивает: «Ну как же ты так, брат Пушкин?» «Да вот как-то так всё», - отвечает ему Пушкин и укоризненным намёкам не внемлет.
Ну да ладно.
Привезли, значит, Пушкина в приморский город Сухум, под надзор полиции поместили, а дальше делай что хочешь. Государь анператор - он с понятием был, и на лесоповале у него поэты не чалились.
Ну, сходил Пушкин на местный рынок, надегустировался розового муската по самое не могу (а это самое не могу у Пушкина было ого-го какое!), и пошёл купаться.
На пляж пришёл, редингот свой на песочек бросил небрежно, боливар широкий туда же, и к прибою пошлёпал.
Только в воду зашёл - на морского ежа наступил.
Пушкин был дворянин и вообще очень образованный человек. Он, по слухам, в Лицее продержался до самого своего выпуска, знаниями блистал, и не кому-нибудь, а самому Гаврииле Романычу Державину кнопки на стул подкладывал.
Так что, наступив на морского ежа, сказал Пушкин примерно следующее:
- Вот ведь реприманд какой неожиданный изволил случиться, прости господи.
Да-да, так и сказал. И любой настоящий пушкинист вам, слюной брызжа, это подтвердит.
А ежели по правде, то ругался тогда Пушкин так, что все окрестные рыбаки сначала покраснели, потом стали уши затыкать, а потом окончательно устыдились и уплыли. До самого нутра их, стало быть, образная пушкинская речь пробрала, до самых их рыбацких селезёнок.
А Пушкин выговорился, на берег вышел, в одних плавках до дома дохромал, и сел поэму писать. Про море. По свежим, так сказать, впечатлениям.
Поэма та, скажу я вам, вышла гениальная. Только простые люди, вроде нас с вами, её никогда в жизни не прочтут.
И даже не всякий профессор-лингвист. Не дадут ему эту поэму.
Потому что хранится она в секретном подвале Ленинской библиотеки, за железной дверью, запертой на семь замков и ещё шваброй для верности припёртой; и выдадут почитать её только заслуженному академику. Из тех, у которых специализация - обсценная лексика. И ежели у академика здоровье крепкое и он это справкой подтвердить может. А то некоторые в обморок падали, были такие случаи.
Так что Пушкин - это вам не сопля на палочке, а талантище! Глыбище, как сказал бы один известный в истории чувак!
Вот так оно вот, понимаешь...
С тех пор среди академиков непрестанный спор идет: одни говорят, будто поэма та как бы аллегория и драма о сложной судьбе поэта, а другие стоят на том, что, нет, не ищите таракана там, где его и не было, и поэма та просто о море. Спорят академики долго и ожесточённо, и часто весьма рукоприкладством их учёные диспуты заканчиваются, что впрочем, никого не убеждает.
А у прибрежных скал Сухума меж тем живут потомки того самого морского ежа, что поэта Пушкина коварной иглою пронзил, и прадедом своим, шельмецы, вовсю гордятся, а малым морским ежатам на ночь легенду рассказывают про то, как прадед их само солнце русской поэзии привечал, угощал и вразумлял.
И что характерно, море легенде той внемлет благосклонно, даром, что ежи на всё море известны как лгуны первостатейные, и супротив слов их ничего не имеет. Так что по всему выходит, что в легенде той кажно слово - чистая правда. Море, оно врать не станет!
UPD:
vera_malvero - Опять же, всем известно, что морские ежи в большом количестве водятся на Дальнем востоке. Правда, не очень понятно, как туда попал Пушкин...
darkmeister - Это как раз совершенно понятно.
Пушкин наш, свет Сергеич, отмотав сухумскую ссылку от звонка до звонка, ни разу в своём непристойном поведении не раскаялся, и вернувшись обратно в столицу, моментально принялся снова эпатировать Дворянское Собрание. Рецидивист-с, что с него взять. Государь анператор, во благости своей, а такоже из любви к поэзии, терпел какое-то время, токмо и его выдержки надолго не хватило. После того, как Пушкин на светский раут к графине Шпульберг-Апраксиной унитаз белого фаянсу приволок, и на нём, без панталон сидючи, матерны частушки вслух читал, кончилось монаршее терпение. Отправили Пушкина заново в ссылку, да только уже не на юга тёплые, а на суровый остров Сахалин. Дескать, охолони, Александр Сергеич, икорки красной покушай.
Пушкин-то, натурально, икоркой манкировать не стал. По тазику каждое утро наворачивал, да под графинчик казённой. После чего кирзовы сапоги надевал и шёл на побережье морских ежей давить нещадно. Зело мстителен и злопамятен солнце русской поэзии был.
А окромя того, на почве потребления казённой, сошёлся Пушкин дружески весьма с каторжанами местными, сахалинскими. В острог к ним, в гости, как к себе домой шлялся, слова интересные, для себя новые, в блокмот нагрудный записывал, да после и цельный роман создал. "Записки из мёртвого дома" называется. Одно только жаль, когда уезжал Александр Сергеич с Сахалина, накушался он преизрядно, и рукопись ту утерял где-то в неизвестности.
А уж потом, лет через несколько, рукопись ту Фёдор Михалыч нашёл. И за свою выдал, шельма.
Такие вот, значит, гишторические факты, любезные господа мои читатели.
Тема проекта - " День Самого синего моря"
Байка написана совместно с Хранителем Заповедника aka Валентин Лебедев aka rualev
Творческий пинок получен от Елена Орлова
Пушкин и море
Жил-был Пушкин. И поехал он как-то раз на море.
Ну не то чтобы поехал. Его, в общем-то, в казённой карете везли. Под надзором двух бравых фельдъегерей. Они заодно всем любопытствующим прохожим, которые в окошко кареты норовили заглянуть, популярно объясняли, что это, дескать, свет наш Александр Сергеич на воды лечиться едет. Милостивым настоятельным повелением государя анператора.
На самом-то деле Пушкина в ссылку отправили. А потому что сам дурак. Нечего было ночью в нетрезвом виде на стене Зимнего всякую рифмованную похабщину писать.
А ведь предупреждали его неоднократно. Бывалоча, граф Бенкендорф зайдёт этак по-свойски к Пушкину в гости, и спрашивает: «Ну как же ты так, брат Пушкин?» «Да вот как-то так всё», - отвечает ему Пушкин и укоризненным намёкам не внемлет.
Ну да ладно.
Привезли, значит, Пушкина в приморский город Сухум, под надзор полиции поместили, а дальше делай что хочешь. Государь анператор - он с понятием был, и на лесоповале у него поэты не чалились.
Ну, сходил Пушкин на местный рынок, надегустировался розового муската по самое не могу (а это самое не могу у Пушкина было ого-го какое!), и пошёл купаться.
На пляж пришёл, редингот свой на песочек бросил небрежно, боливар широкий туда же, и к прибою пошлёпал.
Только в воду зашёл - на морского ежа наступил.
Пушкин был дворянин и вообще очень образованный человек. Он, по слухам, в Лицее продержался до самого своего выпуска, знаниями блистал, и не кому-нибудь, а самому Гаврииле Романычу Державину кнопки на стул подкладывал.
Так что, наступив на морского ежа, сказал Пушкин примерно следующее:
- Вот ведь реприманд какой неожиданный изволил случиться, прости господи.
Да-да, так и сказал. И любой настоящий пушкинист вам, слюной брызжа, это подтвердит.
А ежели по правде, то ругался тогда Пушкин так, что все окрестные рыбаки сначала покраснели, потом стали уши затыкать, а потом окончательно устыдились и уплыли. До самого нутра их, стало быть, образная пушкинская речь пробрала, до самых их рыбацких селезёнок.
А Пушкин выговорился, на берег вышел, в одних плавках до дома дохромал, и сел поэму писать. Про море. По свежим, так сказать, впечатлениям.
Поэма та, скажу я вам, вышла гениальная. Только простые люди, вроде нас с вами, её никогда в жизни не прочтут.
И даже не всякий профессор-лингвист. Не дадут ему эту поэму.
Потому что хранится она в секретном подвале Ленинской библиотеки, за железной дверью, запертой на семь замков и ещё шваброй для верности припёртой; и выдадут почитать её только заслуженному академику. Из тех, у которых специализация - обсценная лексика. И ежели у академика здоровье крепкое и он это справкой подтвердить может. А то некоторые в обморок падали, были такие случаи.
Так что Пушкин - это вам не сопля на палочке, а талантище! Глыбище, как сказал бы один известный в истории чувак!
Вот так оно вот, понимаешь...
С тех пор среди академиков непрестанный спор идет: одни говорят, будто поэма та как бы аллегория и драма о сложной судьбе поэта, а другие стоят на том, что, нет, не ищите таракана там, где его и не было, и поэма та просто о море. Спорят академики долго и ожесточённо, и часто весьма рукоприкладством их учёные диспуты заканчиваются, что впрочем, никого не убеждает.
А у прибрежных скал Сухума меж тем живут потомки того самого морского ежа, что поэта Пушкина коварной иглою пронзил, и прадедом своим, шельмецы, вовсю гордятся, а малым морским ежатам на ночь легенду рассказывают про то, как прадед их само солнце русской поэзии привечал, угощал и вразумлял.
И что характерно, море легенде той внемлет благосклонно, даром, что ежи на всё море известны как лгуны первостатейные, и супротив слов их ничего не имеет. Так что по всему выходит, что в легенде той кажно слово - чистая правда. Море, оно врать не станет!
UPD:
vera_malvero - Опять же, всем известно, что морские ежи в большом количестве водятся на Дальнем востоке. Правда, не очень понятно, как туда попал Пушкин...
darkmeister - Это как раз совершенно понятно.
Пушкин наш, свет Сергеич, отмотав сухумскую ссылку от звонка до звонка, ни разу в своём непристойном поведении не раскаялся, и вернувшись обратно в столицу, моментально принялся снова эпатировать Дворянское Собрание. Рецидивист-с, что с него взять. Государь анператор, во благости своей, а такоже из любви к поэзии, терпел какое-то время, токмо и его выдержки надолго не хватило. После того, как Пушкин на светский раут к графине Шпульберг-Апраксиной унитаз белого фаянсу приволок, и на нём, без панталон сидючи, матерны частушки вслух читал, кончилось монаршее терпение. Отправили Пушкина заново в ссылку, да только уже не на юга тёплые, а на суровый остров Сахалин. Дескать, охолони, Александр Сергеич, икорки красной покушай.
Пушкин-то, натурально, икоркой манкировать не стал. По тазику каждое утро наворачивал, да под графинчик казённой. После чего кирзовы сапоги надевал и шёл на побережье морских ежей давить нещадно. Зело мстителен и злопамятен солнце русской поэзии был.
А окромя того, на почве потребления казённой, сошёлся Пушкин дружески весьма с каторжанами местными, сахалинскими. В острог к ним, в гости, как к себе домой шлялся, слова интересные, для себя новые, в блокмот нагрудный записывал, да после и цельный роман создал. "Записки из мёртвого дома" называется. Одно только жаль, когда уезжал Александр Сергеич с Сахалина, накушался он преизрядно, и рукопись ту утерял где-то в неизвестности.
А уж потом, лет через несколько, рукопись ту Фёдор Михалыч нашёл. И за свою выдал, шельма.
Такие вот, значит, гишторические факты, любезные господа мои читатели.