(no subject)
Над рабочей окраиной висели низкие тучи. Народ глухо шумел, сжимая мозолистые кулаки. Нахмуренные лица, злые взгляды - всё говорило о том, что чаша народного терпения переполнена, и скоро грянет буря. Взрыв народного негодования был близок.
В толпе то и дело выкрикивались лозунги. Невнятный ропот грозил перейти в бунт.
На импровизированную трибуну вскарабкался агитатор.
- Товарищи! До каких пор! Доколе, спрошу я вас?! Мы мёрзнем и мокнем, а всяческие богатеи и кровососы ездят в своих экипажах, сладко едят и пьют за счёт трудового народа! Товарищи! Надо подняться! Всем! Всем миром! Даёшь! На штурм! Вперёд, товарищи!
И опаздывающий на работу народ, взревев, бросился штурмовать подошедший трамвай, выдирая с мясом электронного кондуктора.
В толпе то и дело выкрикивались лозунги. Невнятный ропот грозил перейти в бунт.
На импровизированную трибуну вскарабкался агитатор.
- Товарищи! До каких пор! Доколе, спрошу я вас?! Мы мёрзнем и мокнем, а всяческие богатеи и кровососы ездят в своих экипажах, сладко едят и пьют за счёт трудового народа! Товарищи! Надо подняться! Всем! Всем миром! Даёшь! На штурм! Вперёд, товарищи!
И опаздывающий на работу народ, взревев, бросился штурмовать подошедший трамвай, выдирая с мясом электронного кондуктора.