(no subject)
Этим текстом начат следующий «Венок Сказок»
Пролог
Пол сделан из сияющего лазоревого тумана. Мне это показалось красивым. Можно скользить, не касаясь его ступнями, можно брести, проваливаясь по колено. Как нравится. По желанию. По настроению. Здесь моё пространство и его законы устанавливаю я. Гранитный валун может небрежно и с лёгкостью взмывать к сводчатому потолку, а пахнущий ванилью ветер скапливаться в углах неопрятными кучами. Тем не менее, сейчас гигантская, отливающая чернотой базальтовая глыба спокойно лежит на полу, как ей и велено, и лазоревый туман слегка плещется, облизывая её боковые грани…
…Двенадцать клеток в круг расставлены, да не просто клеток, сфер хрустальных, сияющих, искрами брызжущих. Льется свет от сфер, да не слепит, прозрачны их стены, всё видно, насквозь, навылет, пусты клетки, ждут обитателей своих…
Возникает Старый, шаркая подошвами. Удивительно, даже когда он идёт сквозь стену, всё равно слышно шарканье подошв… На лице его не видно никакого выражения, но я же чувствую, что он усмехается.
- Зачем тебе это, Мальчик? Собрался завести… как это внизу называется? живой уголок?
Я слегка удивлён.
- При чём здесь живой уголок? Уголок чего? Если нужно, я могу сделать живые стены и живые окна. С ними можно будет даже беседовать…
Старый держит лицо неподвижно, но я же чувствую, что он хихикает. Мелкий, дребезжащий старческий смешок катается у него над головой, прыгая по хаотичной траектории. Видимо, Старый опять подловил меня на неизвестном оттенке, и я сказал что-то глупое.
Он, конечно, знает неизмеримо больше меня. На то он и Старый. Но зачем же так мелко хихикать? Когда-нибудь я убью его. Обязательно. Но не скоро. Мне ещё нужно очень много узнать. А Старый меня учит. Он делится знаниями охотно, он, пожалуй, даже излишне болтлив. Но всегда остаётся ощущение, что он чего-то недоговаривает и постоянно посмеивается надо мной. Ладно, я подожду…
…Двенадцать сфер холодным огнём полыхают, ломкими отсветами, да не жгучим огнём, не убивающим, не чернеют от того огня. Ждут они жильцов-обитателей, тех кто снизу придёт, кому судьбой выпадет в жидком пламени камнем застыть, в свет облечься, замереть на века…
- Надо ли менять то, что уже есть, Мальчик? - раздается в моей голове скрипучая мысль Старого.
- Ты хочешь, чтобы я поспорил с тобой о консерватизме и стабильности мироустройства? - по возможности вежливо интересуюсь я.
Старый опять вздрагивает в смешке. Кажется, я являюсь для него чем-то вроде домашнего клоуна…
- Мальчик, не усложняй, - спокойно отвечает он. - Я просто спросил.
Ну да, как же. Старый ничего не спрашивает просто так. Всегда оказывается, что его вопрос скрывает в себе пять-шесть смыслов, а я всегда выгляжу дураком. Ладно, издевайся пока, я потерплю. Но когда-нибудь…
Почему Старый ходит всегда в этом дурацком грязном халате? Уж ему-то явно нетрудно облечься в сияние. Или хотя бы в блистающий шёлк… Впрочем, ему действительно не перед кем красоваться, но зачем делать выбор в пользу привычного, когда россыпь возможностей лежит под ногами? Надо будет когда-нибудь спросить…
- Если колесо года скрипит - его нужно смазать. Стоит ли менять, тем более на ходу?
Я улыбаюсь. Старый не понимает моей новой игрушки, и всерьёз озабочен. Хорошо. Кажется, я, наконец, смогу показать ему, что умею не только плести красивые стены пространств и задавать глупые, с его точки зрения, вопросы. Понимает ли Старый, кого он учит?
…Двенадцать сфер ждут, лепестки распахнув, ветер поёт, зазывает, песня его - как дудка колыбельная; кому выпадет услышать, кто вверх шагнёт, замрёт, остановится, отпечаток души своей оставит? кто хочет в кругу стоять, по небу плыть, кто вечность на себе держать хочет, звёздным абрисом тень свою разукрасить?
- Ну что ж, Мальчик, попробуй… - мысль Старого пахнет степной пылью и шуршит в моей голове, как песня ломкой высушенной травы под порывом летнего ветерка. Да, я попробую. Для того я всё и задумал. Пусть наполнится обитателями хрустальный круг…
Перевал, перелом, максимум, точка отсчёта… Начали?
Там, внизу уже скоро будет ломкий январь… Чьи следы режут пополам искрящуюся мертвенной, неживой белизной пустоту снежной равнины?
Пролог
Пол сделан из сияющего лазоревого тумана. Мне это показалось красивым. Можно скользить, не касаясь его ступнями, можно брести, проваливаясь по колено. Как нравится. По желанию. По настроению. Здесь моё пространство и его законы устанавливаю я. Гранитный валун может небрежно и с лёгкостью взмывать к сводчатому потолку, а пахнущий ванилью ветер скапливаться в углах неопрятными кучами. Тем не менее, сейчас гигантская, отливающая чернотой базальтовая глыба спокойно лежит на полу, как ей и велено, и лазоревый туман слегка плещется, облизывая её боковые грани…
…Двенадцать клеток в круг расставлены, да не просто клеток, сфер хрустальных, сияющих, искрами брызжущих. Льется свет от сфер, да не слепит, прозрачны их стены, всё видно, насквозь, навылет, пусты клетки, ждут обитателей своих…
Возникает Старый, шаркая подошвами. Удивительно, даже когда он идёт сквозь стену, всё равно слышно шарканье подошв… На лице его не видно никакого выражения, но я же чувствую, что он усмехается.
- Зачем тебе это, Мальчик? Собрался завести… как это внизу называется? живой уголок?
Я слегка удивлён.
- При чём здесь живой уголок? Уголок чего? Если нужно, я могу сделать живые стены и живые окна. С ними можно будет даже беседовать…
Старый держит лицо неподвижно, но я же чувствую, что он хихикает. Мелкий, дребезжащий старческий смешок катается у него над головой, прыгая по хаотичной траектории. Видимо, Старый опять подловил меня на неизвестном оттенке, и я сказал что-то глупое.
Он, конечно, знает неизмеримо больше меня. На то он и Старый. Но зачем же так мелко хихикать? Когда-нибудь я убью его. Обязательно. Но не скоро. Мне ещё нужно очень много узнать. А Старый меня учит. Он делится знаниями охотно, он, пожалуй, даже излишне болтлив. Но всегда остаётся ощущение, что он чего-то недоговаривает и постоянно посмеивается надо мной. Ладно, я подожду…
…Двенадцать сфер холодным огнём полыхают, ломкими отсветами, да не жгучим огнём, не убивающим, не чернеют от того огня. Ждут они жильцов-обитателей, тех кто снизу придёт, кому судьбой выпадет в жидком пламени камнем застыть, в свет облечься, замереть на века…
- Надо ли менять то, что уже есть, Мальчик? - раздается в моей голове скрипучая мысль Старого.
- Ты хочешь, чтобы я поспорил с тобой о консерватизме и стабильности мироустройства? - по возможности вежливо интересуюсь я.
Старый опять вздрагивает в смешке. Кажется, я являюсь для него чем-то вроде домашнего клоуна…
- Мальчик, не усложняй, - спокойно отвечает он. - Я просто спросил.
Ну да, как же. Старый ничего не спрашивает просто так. Всегда оказывается, что его вопрос скрывает в себе пять-шесть смыслов, а я всегда выгляжу дураком. Ладно, издевайся пока, я потерплю. Но когда-нибудь…
Почему Старый ходит всегда в этом дурацком грязном халате? Уж ему-то явно нетрудно облечься в сияние. Или хотя бы в блистающий шёлк… Впрочем, ему действительно не перед кем красоваться, но зачем делать выбор в пользу привычного, когда россыпь возможностей лежит под ногами? Надо будет когда-нибудь спросить…
- Если колесо года скрипит - его нужно смазать. Стоит ли менять, тем более на ходу?
Я улыбаюсь. Старый не понимает моей новой игрушки, и всерьёз озабочен. Хорошо. Кажется, я, наконец, смогу показать ему, что умею не только плести красивые стены пространств и задавать глупые, с его точки зрения, вопросы. Понимает ли Старый, кого он учит?
…Двенадцать сфер ждут, лепестки распахнув, ветер поёт, зазывает, песня его - как дудка колыбельная; кому выпадет услышать, кто вверх шагнёт, замрёт, остановится, отпечаток души своей оставит? кто хочет в кругу стоять, по небу плыть, кто вечность на себе держать хочет, звёздным абрисом тень свою разукрасить?
- Ну что ж, Мальчик, попробуй… - мысль Старого пахнет степной пылью и шуршит в моей голове, как песня ломкой высушенной травы под порывом летнего ветерка. Да, я попробую. Для того я всё и задумал. Пусть наполнится обитателями хрустальный круг…
Перевал, перелом, максимум, точка отсчёта… Начали?
Там, внизу уже скоро будет ломкий январь… Чьи следы режут пополам искрящуюся мертвенной, неживой белизной пустоту снежной равнины?