Политэкономия и марксизм - 7-3
https://sg-karamurza.livejournal.com/296587.html
7.3. Состояние российской экономической науки перед 1917 г.
Структура мышления образованного слоя и привилегированных сословий второй половины ХIХ в. опиралась на набор понятий Запада и на его авторитет. Это означало, что и в России должен быть капитализм. ... Из этого широкого течения выбивались наследники славянофилов - и консерваторы, и революционеры (народники). Против них встали либералы и марксисты. Молодой Ленин в работе 1897 г. «От какого наследства мы отказываемся» он так определил суть народничества, две его главные черты: «признание капитализма в России упадком, регрессом» и «вера в самобытность России, идеализация крестьянина, общины и т.п.».
В 80-е годы экономисты-народники развили концепцию некапиталистического («неподражательного») пути развития хозяйства России. Один из них, В.П. Воронцов, писал: «Капиталистическое производство есть лишь одна из форм осуществления промышленного прогресса, между тем как мы его приняли чуть не за самую сущность». Это была сложная концепция, соединяющая формационный и цивилизационный подход к изучению истории. Народники прекрасно знали марксизм, многие из них были лично знакомы с Марксом или находились с ним и Энгельсом в оживленной переписке.
Важнейшим понятием в концепции «неподражательного» пути развития было народное производство, представленное прежде всего крестьянским трудовым хозяйством. В конце 70-х годов лишь 10% использовалось в рамках капиталистического производства. Иногда проект народников называли «общинно-государственным социализмом».
Н.А. Бердяев отмечает важную особенность: «Русские суждения о собственности и воровстве определяются не отношением к собственности как социальному институту, а отношением к человеку... С этим связана и русская борьба против буржуазности, русское неприятие буржуазного мира...». Развитие капитализма в России побудило крестьянство и значительную часть всех других сословий искать альтернативный проект будущего....
... Критики народников сходились между собой в отрицании самобытности цивилизационного пути России и соответствующих особенностей ее хозяйственного строя.
...Исходя из марксистской политэкономии, Ленин в 1899 г. был уверен, что освобождение крестьян от оков общины - благо для них, и так определял позицию социал-демократов: «Мы стоим за отмену всех стеснений права крестьян на свободное распоряжение землей, на отказ от надела, на выход из общины. Судьей того, выгоднее ли быть батраком с наделом или батраком без надела, может быть только сам крестьянин». [Во втором издании 1908 г. Ленин сделал сноску, чтобы отмежеваться от реформы Столыпина....Но между этой сноской и текстом имеется явное противоречие - трудно поддерживать разрушение общины («отмену всех стеснений») и в то же время критиковать за это Столыпина].
В предисловии к книге «Развитие капитализма в России» Ленин выражает особую солидарность с Каутским в «признании прогрессивности капиталистических отношений в земледелии сравнительно с докапиталистическими». ... обоснование этого тезиса у Ленина было отсылкой к авторитету Маркса, который был абсолютно непререкаемым.
...Марксистская политэкономия - была как большевикам, так и «легальным», неадекватна в принципе, не в мелочах, а в самой своей сути. Из нее были изъяты непреодолимые объективные факторы, которых не учитывали ни Маркс, ни Ленин - структурные и природные. Но эта модель становилась главенствующей в России. Никоим образом не мог в России «господствовать тот же хозяйственный строй, что и на Западе».
Ленин, следуя за устаревшей политэкономией Маркса, ошибался относительно прогрессивной роли капитализма в целом, в глобальном масштабе. В реальности капитализм был системой «центр-периферия». Создавая на периферии анклавы современного производства, господствующий извне капитализм метрополии обязательно производил «демодернизацию» остальной части производственной системы, даже уничтожая структуры местного капитализма.
Чаянов поднимал вопрос универсальной значимости для экономики: «В современной политической экономии стало обычным мыслить все экономические явления исключительно в категориях капиталистического хозяйственного уклада. ... Одними только категориями капиталистического экономического строя нам в нашем экономическом мышлении не обойтись хотя бы уже по той причине, что обширная область хозяйственной жизни, а именно аграрная сфера производства, в ее большей части строится не на капиталистических, а на совершенно иных, безнаемных основах семейного хозяйства, для которого характерны совершенно иные мотивы хозяйственной деятельности, а также специфическое понятие рентабельности»
....расслоение крестьянства по имущественному уровню и по образу жизни не привело к его разделению на два класса - пролетариат и буржуазию. Сами крестьяне делили себя на «сознательных» - работящих, непьющих, политически активных, - и «хулиганов». Разницу между ними они объясняли как отличие крестьян в заплатанной одежде от крестьян в дырявой одежде.
Теоретическое понимание трудового крестьянского хозяйства пришло намного позднее. Во многих местах Чаянов подчеркивает тот факт, что семейное трудовое хозяйство, обладая особенным и устойчивым внутренним укладом, во внешней среде приспосабливается к господствующим экономическим отношениям, так что его внутренний («субъективный») уклад вообще не виден при поверхностном взгляде. Он пишет: «Всякого рода субъективные оценки и равновесия, проанализированные нами как таковые, из недр семейного хозяйства на поверхность не покажутся, и вовне оно будет представлено такими же объективными величинами, как и всякое иное».
В крестьянской поземельной общине сложилась стройная система нравственных норм и своя система права, которые к началу ХХ века соединили всю сеть общин на территории Российской империи в дееспособное гражданское общество, собранное на иных основаниях, нежели на Западе. Отрицание индивидуализма было одним из важнейших культурных устоев России как цивилизации, что и предопределило общий духовный кризис, возникший при вторжении западного капитализма в конце ХIХ - начале ХХ в.
Даже те многие иностранцы, которые долго жили и работали в России, не понимали, как организованы общины и артели. А.Н. Энгельгардт в «Письмах из деревни» рассказывает: «Один немец - настоящий немец из Мекленбурга - управитель соседнего имения, говорил мне как-то: «У вас в России совсем хозяйничать нельзя, потому что у вас нет порядка, у вас каждый мужик сам хозяйничает - как же тут хозяйничать барину. Хозяйничать в России будет возможно только тогда, когда крестьяне выкупят земли и поделят их, потому что тогда богатые скупят земли, а бедные будут безземельными батраками. Тогда у вас будет порядок и можно будет хозяйничать, а до тех пор нет”».
В картине мира марксистов было противоречие: они отвергали индивидуализм и в то время считали главной задачу, породившей назревающею русскую революцию, сопротивление прогрессивному капитализму со стороны традиционных укладов (под которыми понимались община, крепостничество - в общем, «азиатчина»). Для них цель революции было разрушение структур «азиатчины» и создание, в любом варианте, «чисто капиталистическое» хозяйство. Социал-демократы были уверены, что трудящиеся заинтересованы в том, чтобы это произошло быстрее, и желательно, чтобы революция пошла по радикальному пути, с превращением крестьян в фермеров и рабочих («американский путь»).
Но все более становилось видно, что «азиатчина» уже была не только противником, но и продуктом капитализма: капитализм был возможен в России только в симбиозе с этой «азиатчиной». Было две альтернативы: или прусский - или американский путь. Но предвидения не сбылись. Революция 1905 г. свершилась, а капиталистического хозяйства как господствующего уклада не сложилось ни в одном из ее течений. Тезис о том, что революция была буржуазной, не подтвердился практикой.
Капиталистическая модернизация, что предложил Столыпин, была разрушительной и вела к пауперизации большой части крестьянства. Это была историческая ловушка, осознание которой оказывало на крестьян революционизирующее действие. Сама община превратилась в организатора сопротивления и борьбы. «Земля и воля!» - этот лозунг неожиданно стал знаменем русской крестьянской общины. Это оказалось полной неожиданностью и для помещиков, и для царского правительства, и даже для марксистов.
Уже в ходе революции 1905-1907 гг. в части левой интеллигенции начинает меняться представление о крестьянстве и его отношении к капитализму. Ленин постепенно отходит от политэкономии Маркса и западной социал-демократии. На IV (объединительном) съезде РСДРП он предлагает принять крестьянский лозунг революции 1905 г. - требование о «национализации всей земли». Это было несовместимо с принятыми догмами.
Плеханов верно понял поворот: «Ленин смотрит на национализацию [земли] глазами социалиста-революционера. Он начинает даже усваивать их терминологию - так, например, он распространяется о пресловутом народном творчестве. Приятно встретить старых знакомых, но неприятно видеть, что социал-демократы становятся на народническую точку зрения» [128].
После 1908 г. Ленин уже по-иному представляет смысл спора марксистов с народниками. Он пишет: «Воюя с народничеством как с неверной доктриной социализма, меньшевики доктринерски просмотрели, прозевали исторически реальное и прогрессивное историческое содержание народничества... Отсюда их чудовищная, идиотская, ренегатская идея, что крестьянское движение реакционно...».
Это - развитие неявной политэкономии первой фазы Советской России.
Поддержка Лениным крестьянского взгляда на земельный вопрос означала серьезный разрыв с западным марксизмом. Т. Шанин пишет: «В европейском марксистском движении укоренился страх перед уступкой крестьянским собственническим тенденциям и вера в то, что уравнительное распределение земли экономически регрессивно и поэтому политически неприемлемо. В 1918 г. Роза Люксембург назвала уравнительное распределение земель в 1917 г. как создающее "новый мощный слой врагов народа в деревне"».
Исторически в ходе собирания земель в процессе превращения «удельной Руси в Московскую» шел процесс упразднение зачатков частной собственности. Некоторые историки именно в этом видят главный результат опричнины Ивана Грозного: владение землей стало государственной платой за обязательную службу. Современный историк Р. Пайпс пишет: «Введение обязательной службы для всех землевладельцев означало... упразднение частной собственности на землю. Это произошло как раз в то время, когда Западная Европа двигалась в противоположном направлении. После опричнины частная собственность на землю больше не играла в Московской Руси сколько-нибудь значительной роли».
...В такой системе государственная власть была вынуждена стать абсолютистской, а с другой стороны, должна была делегировать многие функции управления на места. Гражданского общества западного типа возникло не могло - все социальные группы и ассоциации становились «огосударствленными». Пример: казаки, которые организовались из тех, кто бежали от власти на окраины, стали важной государственной силой.
Государство Российской империи, а потом и в СССР, имели важную особенность формирования правящего сословия или персонала. Костяк этой общности во время реформ Петра I составило дворянство, которое к началу ХVIII в. насчитывало около 30 тыс. человек. В отличие от Запада, оно было Петром «открыто снизу» - в него автоматически включались все, достигшие по службе определенного чина. Уже в начале 1720-х годов имели недворянское происхождение до 30% офицеров, а в конце ХIХ в. 50-60%. Так же обстояло дело и с чиновничеством - в конце ХIХ в. недворянское происхождение имели 70%.
...Экономист-аграрник П. Вихляев в книге «Право на землю» (1906) писал: «Частной собственности на землю не должно существовать, земля должна перейти в общую собственность всего народа - вот основное требование русского трудового крестьянства».
...Этот конфликт не находил рационального разрешения через общественный компромисс во многом потому, что две части общества существовали в разных системах права и не понимали друг друга, считая право другой стороны «бесправием». Такое «двоеправие» было важной своеобразной чертой России, до сих пор не изжитой.
...Сведение социальных отношений на селе к экономическим было глубокой ошибки. Эту ошибку в начале века в равной степени совершали и марксисты, и либералы, и консерваторы. ...работая батраком у помещика, крестьянин с десятины обрабатываемой им земли получал, по данным Ермолова, 17 руб. заработка, в то время как десятина своей надельной земли давала ему 3 руб. 92 коп. чистого дохода. Верно, что у батраков доходы были значительно выше чистого дохода от крестьянского труда, и тем не менее, крестьяне упорно боролись за землю и против помещиков.
Все теоретики начала ХХ века, кроме ученых народнического толка, видели причину этого в косности архаического мышления крестьян. Как верно заметили экономисты-правоведы С. Ковалев и Ю. Латов, «ожесточенная борьба крестьян за снижение своего жизненного уровня должна представляться экономисту затяжным приступом коллективного помешательства». ...На деле батрак и хозяин крестьянского двора - не просто разные статусы, а фигуры разных мироустройств. И все теории, исходящие из модели «человека экономического», к крестьянину были просто неприложимы и его поведения не объясняли.
Чаянов высказывает такое методологическое положение: «Мы только тогда поймем до конца основы и природу крестьянского хозяйства, когда превратим его в наших построениях из объекта наблюдения в субъект, творящий свое бытие, и постараемся уяснить себе те внутренние соображения и причины, по которым слагает оно организационный план своего производства и осуществляет его в жизни».
Чаянов признавал, что работа по выявлению природы укладов, внешне приспособившихся к господствующей системе (как, например, крестьянского хозяйства), еще далеко не завершена, поскольку их субъекты далеки от самопознания. На Западе крестьянское хозяйство было замаскировано еще глубже, поскольку капитализм там господствовал почти полностью, а на селе в большой степени крестьянин был вытеснен фермером. В России же крестьянство составляло 85% населения, и на селе хозяйственную жизнь определялось обыденным знанием. На этом «неявном знании» СССР просуществовал до 1950-х годов, потом начались сбои.
В специальной главе Чаянов разбирает категорию капитала, как она проявляется в трудовом хозяйстве, и считает эту проблему самой важной для его исследования: «Развивая теорию крестьянского хозяйства как хозяйства, в корне отличного по своей природе от хозяйства капиталистического, мы можем считать свою задачу выполненной только тогда, когда окажемся в состоянии вполне отчетливо установить, что капитал как таковой в трудовом хозяйстве подчиняется иным законам кругообращения и играет иную роль в сложении хозяйства, чем на капиталистических предприятиях».
...Поскольку трудовая теория стоимости Маркса исключала из рассмотрения все природные, ресурсные и экологические ограничения для роста общественного богатства, вера в возможность бесконечного прогресса в развитии производительных сил получила в марксизме свое высшее, абсолютное выражение. На деле политэкономия, начиная с Адама Смита, тщательно обходила очевидные источники неpавновесности. Гомеостаз, равновесие поддерживается только в ядре системы капитализма, да и то посредством кризисов и периодических войн.
....Использование сил природы в капиталистической экономике (атмосфера, недра, вода и леса и пр.), которые якобы «ничего не стоят капиталисту», в действительности, порождает множество «внешних эффектов». Они обычно наносят ущерб большинству человечества....
В результате расхождения с наукой возник концептуальный конфликт с новаторским, но ясным трудом Подолинского. Он, почитатель и лично знакомый Маркса, глубоко изучивший «Капитал» и одновременно освоивший второе начало термодинамики, сделал попытку соединить учение физиократов с трудовой теорией стоимости Маркса, - поставить политэкономию на новую, современную научную основу. Он рассмотрел Землю как открытую систему, которая получает и будет получать (в историческом смысле неограниченное время) поток энергии от Солнца. Никаких оснований для того, чтобы отвергать второе начало исходя из социальных идеалов прогресса и развития производительных сил, не было.
Подолинский, изучив энергетический баланс сельского хозяйства через фотосинтез, вовлекающей в экономический оборот энергию Солнца, написал в 1880 г. свою главную работу [148], и послал ее Марксу. Подолинский показал, что труд есть деятельность, которая связана с регулированием потоков энергии, и трудовая теория стоимости должна быть дополнена энергетическим балансом - политэкономия должна была соединиться с физикой. По его расчетам, устойчивое развитие общества требует затраты одной калории человеческого труда с вовлеканием в оборот 20 калорий солнечной энергии (это нередко называют «принципом Подолинского»). Этот труд приобрел фундаментальное значение и послужил основой экологии в ее экономическом аспекте (например, он сыграл важную роль в становлении взглядов В.И. Вернадского).
Энгельс изучил работу Подолинского и в двух письмах в 1882 г. изложил свой взгляд Марксу, утверждая, что попытка выразить экономические отношения в физических понятиях невозможна. Он посчитал, что новая, термодинамическая картина мира требовала изменения всей базовой модели политэкономии.
Но главный разрыв двух политэкономий был с отношением к капитализму. В.П. Рябушинский говорил, что на рубеже ХIХ-ХХ вв. в России появился феномен «кающегося купца», испытывавшего раздвоенность души: «Старый идеал "благочестивого богача" кажется наивным: быть богачом неблагочестивым, сухим, жестким, как учит Запад - душа не принимает». Вместе с тем в России возник тип «западного» капиталиста, чуждого внутренней рефлексии: «Его не мучает вопрос, почему я богат, для чего я богат? Богат - и дело с концом, мое счастье (а для защиты от недовольных есть полиция и войска)» (см. [150]).
...К началу ХХ века Россия оставалась огромной страной, недостаточно изученной в географическом, геологическом и этнографическом плане. Большим проектом российского научного сообщества перед революцией была институционализация систематического и комплексного изучения природных ресурсов России, потенциала труда и культуры.
7.3. Состояние российской экономической науки перед 1917 г.
Структура мышления образованного слоя и привилегированных сословий второй половины ХIХ в. опиралась на набор понятий Запада и на его авторитет. Это означало, что и в России должен быть капитализм. ... Из этого широкого течения выбивались наследники славянофилов - и консерваторы, и революционеры (народники). Против них встали либералы и марксисты. Молодой Ленин в работе 1897 г. «От какого наследства мы отказываемся» он так определил суть народничества, две его главные черты: «признание капитализма в России упадком, регрессом» и «вера в самобытность России, идеализация крестьянина, общины и т.п.».
В 80-е годы экономисты-народники развили концепцию некапиталистического («неподражательного») пути развития хозяйства России. Один из них, В.П. Воронцов, писал: «Капиталистическое производство есть лишь одна из форм осуществления промышленного прогресса, между тем как мы его приняли чуть не за самую сущность». Это была сложная концепция, соединяющая формационный и цивилизационный подход к изучению истории. Народники прекрасно знали марксизм, многие из них были лично знакомы с Марксом или находились с ним и Энгельсом в оживленной переписке.
Важнейшим понятием в концепции «неподражательного» пути развития было народное производство, представленное прежде всего крестьянским трудовым хозяйством. В конце 70-х годов лишь 10% использовалось в рамках капиталистического производства. Иногда проект народников называли «общинно-государственным социализмом».
Н.А. Бердяев отмечает важную особенность: «Русские суждения о собственности и воровстве определяются не отношением к собственности как социальному институту, а отношением к человеку... С этим связана и русская борьба против буржуазности, русское неприятие буржуазного мира...». Развитие капитализма в России побудило крестьянство и значительную часть всех других сословий искать альтернативный проект будущего....
... Критики народников сходились между собой в отрицании самобытности цивилизационного пути России и соответствующих особенностей ее хозяйственного строя.
...Исходя из марксистской политэкономии, Ленин в 1899 г. был уверен, что освобождение крестьян от оков общины - благо для них, и так определял позицию социал-демократов: «Мы стоим за отмену всех стеснений права крестьян на свободное распоряжение землей, на отказ от надела, на выход из общины. Судьей того, выгоднее ли быть батраком с наделом или батраком без надела, может быть только сам крестьянин». [Во втором издании 1908 г. Ленин сделал сноску, чтобы отмежеваться от реформы Столыпина....Но между этой сноской и текстом имеется явное противоречие - трудно поддерживать разрушение общины («отмену всех стеснений») и в то же время критиковать за это Столыпина].
В предисловии к книге «Развитие капитализма в России» Ленин выражает особую солидарность с Каутским в «признании прогрессивности капиталистических отношений в земледелии сравнительно с докапиталистическими». ... обоснование этого тезиса у Ленина было отсылкой к авторитету Маркса, который был абсолютно непререкаемым.
...Марксистская политэкономия - была как большевикам, так и «легальным», неадекватна в принципе, не в мелочах, а в самой своей сути. Из нее были изъяты непреодолимые объективные факторы, которых не учитывали ни Маркс, ни Ленин - структурные и природные. Но эта модель становилась главенствующей в России. Никоим образом не мог в России «господствовать тот же хозяйственный строй, что и на Западе».
Ленин, следуя за устаревшей политэкономией Маркса, ошибался относительно прогрессивной роли капитализма в целом, в глобальном масштабе. В реальности капитализм был системой «центр-периферия». Создавая на периферии анклавы современного производства, господствующий извне капитализм метрополии обязательно производил «демодернизацию» остальной части производственной системы, даже уничтожая структуры местного капитализма.
Чаянов поднимал вопрос универсальной значимости для экономики: «В современной политической экономии стало обычным мыслить все экономические явления исключительно в категориях капиталистического хозяйственного уклада. ... Одними только категориями капиталистического экономического строя нам в нашем экономическом мышлении не обойтись хотя бы уже по той причине, что обширная область хозяйственной жизни, а именно аграрная сфера производства, в ее большей части строится не на капиталистических, а на совершенно иных, безнаемных основах семейного хозяйства, для которого характерны совершенно иные мотивы хозяйственной деятельности, а также специфическое понятие рентабельности»
....расслоение крестьянства по имущественному уровню и по образу жизни не привело к его разделению на два класса - пролетариат и буржуазию. Сами крестьяне делили себя на «сознательных» - работящих, непьющих, политически активных, - и «хулиганов». Разницу между ними они объясняли как отличие крестьян в заплатанной одежде от крестьян в дырявой одежде.
Теоретическое понимание трудового крестьянского хозяйства пришло намного позднее. Во многих местах Чаянов подчеркивает тот факт, что семейное трудовое хозяйство, обладая особенным и устойчивым внутренним укладом, во внешней среде приспосабливается к господствующим экономическим отношениям, так что его внутренний («субъективный») уклад вообще не виден при поверхностном взгляде. Он пишет: «Всякого рода субъективные оценки и равновесия, проанализированные нами как таковые, из недр семейного хозяйства на поверхность не покажутся, и вовне оно будет представлено такими же объективными величинами, как и всякое иное».
В крестьянской поземельной общине сложилась стройная система нравственных норм и своя система права, которые к началу ХХ века соединили всю сеть общин на территории Российской империи в дееспособное гражданское общество, собранное на иных основаниях, нежели на Западе. Отрицание индивидуализма было одним из важнейших культурных устоев России как цивилизации, что и предопределило общий духовный кризис, возникший при вторжении западного капитализма в конце ХIХ - начале ХХ в.
Даже те многие иностранцы, которые долго жили и работали в России, не понимали, как организованы общины и артели. А.Н. Энгельгардт в «Письмах из деревни» рассказывает: «Один немец - настоящий немец из Мекленбурга - управитель соседнего имения, говорил мне как-то: «У вас в России совсем хозяйничать нельзя, потому что у вас нет порядка, у вас каждый мужик сам хозяйничает - как же тут хозяйничать барину. Хозяйничать в России будет возможно только тогда, когда крестьяне выкупят земли и поделят их, потому что тогда богатые скупят земли, а бедные будут безземельными батраками. Тогда у вас будет порядок и можно будет хозяйничать, а до тех пор нет”».
В картине мира марксистов было противоречие: они отвергали индивидуализм и в то время считали главной задачу, породившей назревающею русскую революцию, сопротивление прогрессивному капитализму со стороны традиционных укладов (под которыми понимались община, крепостничество - в общем, «азиатчина»). Для них цель революции было разрушение структур «азиатчины» и создание, в любом варианте, «чисто капиталистическое» хозяйство. Социал-демократы были уверены, что трудящиеся заинтересованы в том, чтобы это произошло быстрее, и желательно, чтобы революция пошла по радикальному пути, с превращением крестьян в фермеров и рабочих («американский путь»).
Но все более становилось видно, что «азиатчина» уже была не только противником, но и продуктом капитализма: капитализм был возможен в России только в симбиозе с этой «азиатчиной». Было две альтернативы: или прусский - или американский путь. Но предвидения не сбылись. Революция 1905 г. свершилась, а капиталистического хозяйства как господствующего уклада не сложилось ни в одном из ее течений. Тезис о том, что революция была буржуазной, не подтвердился практикой.
Капиталистическая модернизация, что предложил Столыпин, была разрушительной и вела к пауперизации большой части крестьянства. Это была историческая ловушка, осознание которой оказывало на крестьян революционизирующее действие. Сама община превратилась в организатора сопротивления и борьбы. «Земля и воля!» - этот лозунг неожиданно стал знаменем русской крестьянской общины. Это оказалось полной неожиданностью и для помещиков, и для царского правительства, и даже для марксистов.
Уже в ходе революции 1905-1907 гг. в части левой интеллигенции начинает меняться представление о крестьянстве и его отношении к капитализму. Ленин постепенно отходит от политэкономии Маркса и западной социал-демократии. На IV (объединительном) съезде РСДРП он предлагает принять крестьянский лозунг революции 1905 г. - требование о «национализации всей земли». Это было несовместимо с принятыми догмами.
Плеханов верно понял поворот: «Ленин смотрит на национализацию [земли] глазами социалиста-революционера. Он начинает даже усваивать их терминологию - так, например, он распространяется о пресловутом народном творчестве. Приятно встретить старых знакомых, но неприятно видеть, что социал-демократы становятся на народническую точку зрения» [128].
После 1908 г. Ленин уже по-иному представляет смысл спора марксистов с народниками. Он пишет: «Воюя с народничеством как с неверной доктриной социализма, меньшевики доктринерски просмотрели, прозевали исторически реальное и прогрессивное историческое содержание народничества... Отсюда их чудовищная, идиотская, ренегатская идея, что крестьянское движение реакционно...».
Это - развитие неявной политэкономии первой фазы Советской России.
Поддержка Лениным крестьянского взгляда на земельный вопрос означала серьезный разрыв с западным марксизмом. Т. Шанин пишет: «В европейском марксистском движении укоренился страх перед уступкой крестьянским собственническим тенденциям и вера в то, что уравнительное распределение земли экономически регрессивно и поэтому политически неприемлемо. В 1918 г. Роза Люксембург назвала уравнительное распределение земель в 1917 г. как создающее "новый мощный слой врагов народа в деревне"».
Исторически в ходе собирания земель в процессе превращения «удельной Руси в Московскую» шел процесс упразднение зачатков частной собственности. Некоторые историки именно в этом видят главный результат опричнины Ивана Грозного: владение землей стало государственной платой за обязательную службу. Современный историк Р. Пайпс пишет: «Введение обязательной службы для всех землевладельцев означало... упразднение частной собственности на землю. Это произошло как раз в то время, когда Западная Европа двигалась в противоположном направлении. После опричнины частная собственность на землю больше не играла в Московской Руси сколько-нибудь значительной роли».
...В такой системе государственная власть была вынуждена стать абсолютистской, а с другой стороны, должна была делегировать многие функции управления на места. Гражданского общества западного типа возникло не могло - все социальные группы и ассоциации становились «огосударствленными». Пример: казаки, которые организовались из тех, кто бежали от власти на окраины, стали важной государственной силой.
Государство Российской империи, а потом и в СССР, имели важную особенность формирования правящего сословия или персонала. Костяк этой общности во время реформ Петра I составило дворянство, которое к началу ХVIII в. насчитывало около 30 тыс. человек. В отличие от Запада, оно было Петром «открыто снизу» - в него автоматически включались все, достигшие по службе определенного чина. Уже в начале 1720-х годов имели недворянское происхождение до 30% офицеров, а в конце ХIХ в. 50-60%. Так же обстояло дело и с чиновничеством - в конце ХIХ в. недворянское происхождение имели 70%.
...Экономист-аграрник П. Вихляев в книге «Право на землю» (1906) писал: «Частной собственности на землю не должно существовать, земля должна перейти в общую собственность всего народа - вот основное требование русского трудового крестьянства».
...Этот конфликт не находил рационального разрешения через общественный компромисс во многом потому, что две части общества существовали в разных системах права и не понимали друг друга, считая право другой стороны «бесправием». Такое «двоеправие» было важной своеобразной чертой России, до сих пор не изжитой.
...Сведение социальных отношений на селе к экономическим было глубокой ошибки. Эту ошибку в начале века в равной степени совершали и марксисты, и либералы, и консерваторы. ...работая батраком у помещика, крестьянин с десятины обрабатываемой им земли получал, по данным Ермолова, 17 руб. заработка, в то время как десятина своей надельной земли давала ему 3 руб. 92 коп. чистого дохода. Верно, что у батраков доходы были значительно выше чистого дохода от крестьянского труда, и тем не менее, крестьяне упорно боролись за землю и против помещиков.
Все теоретики начала ХХ века, кроме ученых народнического толка, видели причину этого в косности архаического мышления крестьян. Как верно заметили экономисты-правоведы С. Ковалев и Ю. Латов, «ожесточенная борьба крестьян за снижение своего жизненного уровня должна представляться экономисту затяжным приступом коллективного помешательства». ...На деле батрак и хозяин крестьянского двора - не просто разные статусы, а фигуры разных мироустройств. И все теории, исходящие из модели «человека экономического», к крестьянину были просто неприложимы и его поведения не объясняли.
Чаянов высказывает такое методологическое положение: «Мы только тогда поймем до конца основы и природу крестьянского хозяйства, когда превратим его в наших построениях из объекта наблюдения в субъект, творящий свое бытие, и постараемся уяснить себе те внутренние соображения и причины, по которым слагает оно организационный план своего производства и осуществляет его в жизни».
Чаянов признавал, что работа по выявлению природы укладов, внешне приспособившихся к господствующей системе (как, например, крестьянского хозяйства), еще далеко не завершена, поскольку их субъекты далеки от самопознания. На Западе крестьянское хозяйство было замаскировано еще глубже, поскольку капитализм там господствовал почти полностью, а на селе в большой степени крестьянин был вытеснен фермером. В России же крестьянство составляло 85% населения, и на селе хозяйственную жизнь определялось обыденным знанием. На этом «неявном знании» СССР просуществовал до 1950-х годов, потом начались сбои.
В специальной главе Чаянов разбирает категорию капитала, как она проявляется в трудовом хозяйстве, и считает эту проблему самой важной для его исследования: «Развивая теорию крестьянского хозяйства как хозяйства, в корне отличного по своей природе от хозяйства капиталистического, мы можем считать свою задачу выполненной только тогда, когда окажемся в состоянии вполне отчетливо установить, что капитал как таковой в трудовом хозяйстве подчиняется иным законам кругообращения и играет иную роль в сложении хозяйства, чем на капиталистических предприятиях».
...Поскольку трудовая теория стоимости Маркса исключала из рассмотрения все природные, ресурсные и экологические ограничения для роста общественного богатства, вера в возможность бесконечного прогресса в развитии производительных сил получила в марксизме свое высшее, абсолютное выражение. На деле политэкономия, начиная с Адама Смита, тщательно обходила очевидные источники неpавновесности. Гомеостаз, равновесие поддерживается только в ядре системы капитализма, да и то посредством кризисов и периодических войн.
....Использование сил природы в капиталистической экономике (атмосфера, недра, вода и леса и пр.), которые якобы «ничего не стоят капиталисту», в действительности, порождает множество «внешних эффектов». Они обычно наносят ущерб большинству человечества....
В результате расхождения с наукой возник концептуальный конфликт с новаторским, но ясным трудом Подолинского. Он, почитатель и лично знакомый Маркса, глубоко изучивший «Капитал» и одновременно освоивший второе начало термодинамики, сделал попытку соединить учение физиократов с трудовой теорией стоимости Маркса, - поставить политэкономию на новую, современную научную основу. Он рассмотрел Землю как открытую систему, которая получает и будет получать (в историческом смысле неограниченное время) поток энергии от Солнца. Никаких оснований для того, чтобы отвергать второе начало исходя из социальных идеалов прогресса и развития производительных сил, не было.
Подолинский, изучив энергетический баланс сельского хозяйства через фотосинтез, вовлекающей в экономический оборот энергию Солнца, написал в 1880 г. свою главную работу [148], и послал ее Марксу. Подолинский показал, что труд есть деятельность, которая связана с регулированием потоков энергии, и трудовая теория стоимости должна быть дополнена энергетическим балансом - политэкономия должна была соединиться с физикой. По его расчетам, устойчивое развитие общества требует затраты одной калории человеческого труда с вовлеканием в оборот 20 калорий солнечной энергии (это нередко называют «принципом Подолинского»). Этот труд приобрел фундаментальное значение и послужил основой экологии в ее экономическом аспекте (например, он сыграл важную роль в становлении взглядов В.И. Вернадского).
Энгельс изучил работу Подолинского и в двух письмах в 1882 г. изложил свой взгляд Марксу, утверждая, что попытка выразить экономические отношения в физических понятиях невозможна. Он посчитал, что новая, термодинамическая картина мира требовала изменения всей базовой модели политэкономии.
Но главный разрыв двух политэкономий был с отношением к капитализму. В.П. Рябушинский говорил, что на рубеже ХIХ-ХХ вв. в России появился феномен «кающегося купца», испытывавшего раздвоенность души: «Старый идеал "благочестивого богача" кажется наивным: быть богачом неблагочестивым, сухим, жестким, как учит Запад - душа не принимает». Вместе с тем в России возник тип «западного» капиталиста, чуждого внутренней рефлексии: «Его не мучает вопрос, почему я богат, для чего я богат? Богат - и дело с концом, мое счастье (а для защиты от недовольных есть полиция и войска)» (см. [150]).
...К началу ХХ века Россия оставалась огромной страной, недостаточно изученной в географическом, геологическом и этнографическом плане. Большим проектом российского научного сообщества перед революцией была институционализация систематического и комплексного изучения природных ресурсов России, потенциала труда и культуры.
