"Не каются лишь дьяволы и звери.." (с)
Посмотрел вчера сатириконовского "Ричарда III' в постановке Юрия Бутусова. Совершенно шедевральная вещь... перекликающаяся во многом с моими мыслями. Но о них чуть позже.
Сначала об актерской игре. Ну Райкин есть Райкин, тут и говорить нечего. Если его отец был Мастером перевоплощения прежде всего, то Костя - просто Актёр. Гениальный, без дураков. Все, кто более-менее знают шекспировскую версию истории Ричарда (которая к реальности не имеет практически никакого отношения, за что спасибо великому утописту Томасу Мору в первую очередь), наверняка помнят сцену объяснения-обольщения Ричардом леди Анны Невилл:
Ты губы гневом не криви; они
Не для презрения - для поцелуев.
Простить не может мстительное сердце
Тогда возьми вот этот острый меч,
Ударь меня и выпусти на волю
Ты сердце, что тебя боготворит:
Нагую грудь удару открываю;
О смерти на коленях я молю.
(перевод А. Радловой)
И все как бы привыкли считать, что дьявольский талант владения словом у Глостера ярче всего проявляется здесь. А я вам скажу, что истинных высот он достигает в сцене разговора с Елизаветой (начиная с 33-й минуты второго действия в спектакле).
Пусть погублю я сам себя! Пускай
Господь лишит меня счастливых дней!
Пусть света день и ночь мне сна не даст,
И звезды все против меня восстанут,
Когда прекрасной дочери твоей
Я не люблю святой и чистой страстью,
Когда я ей не предан всей душой!
В ней все мое и все твое блаженство,
А без нее - тебе и ей, и мне,
И родине и многим честным душам
Грозит беда, погибель, смерть и зло.
Одно спасенье всем - в союзе нашем,
А без него - нам всем спасенья нет.
Мать милая - так звать тебя я смею -
Спеши же за любовь мою просить.
Не говори о том, чем прежде был я,
Но передай, чем быть желаю я;
Не вспоминай о том, чего я стою,
А помни то, чего я стоить буду.
(перевод А.В. Дружинина)
И два финальных монолога... Один, как сатира на самого себя в начале , когда он даже себе кажется бессильно-жалким в окружении замученных им душ, передающих ему его же голову:
Я в чреве матери любовью проклят:
Чтоб мне не знать ее законов нежных,
Она природу подкупила взяткой,
И та свела, как прут сухой, мне руку,.
И на спину мне взгромоздила гору,
Где, надо мной глумясь, сидит уродство;
И ноги сделала длины неравной;
Всем членам придала несоразмерность:
Стал я, как хаос иль как медвежонок,
Что матерью своею не облизан
И не воспринял образа ее.
Таков ли я, чтобы меня любили?
О, дикий бред - питать такую мысль!
Но раз иной нет радости мне в мире,
Как притеснять, повелевать, царить
Над теми, кто красивее меня, -
Пусть о венце мечта мне будет небом.
Всю жизнь мне будет мир казаться адом,
Пока над этим туловищем гадким
Не увенчает голову корона
(перевод Е. Бируковой)
И второй - перед последней битвой:
Нет, не смутить наш дух пустыми снами!
Ведь совесть - вздор. О ней твердят лишь
Стращая тех, кто смел и кто силен.
Кулак - нам совесть, меч - вот наш закон.
Вперед же, в бой! Нам нет пути назад.
Когда не в рай, - сойдем все вместе в ад!..
...Забилось сто сердец в моей груди!
Знамена развернуть и - на врага!
Пусть гневом огнедышащих драконов
Зажжет нас древний клич: "Святой Георг!"
Вперед! На шлемах наших - блеск победы!
(перевод М. Донского)
Ну и сцена со стульями в начале второго акта - это просто блеск. Вот тут он во всей красе показал свой талант мима и лицедея - и начинаешь понимать, что у Бутусова это действительно трагифарс, а не трагедия. Но трагедии там все-таки больше, чем фарса - и потому даже от смертей становится страшно - особенно в сцене убийства Кларенса, которого просто-напросто заливают красным вином - но смотрится это по-настоящему жутко. Или убийство двух юных принцев (которых играют, как и кучу других ролей, Яков Ломкин и Тимофей Трибунцев - за последнего приятно тем более, ибо свою театральную карьеру он начал в моем - и своем - родном Кирове), которых удушают подушками среди колышущихся простыней... Хэстингс, которого замотают газетами и скотчем... Бэкингем, забросанный матами... Сам король Ричард, которого призраки детей точно так же забьют подушками.. Смешно и страшно одновременно, и не знаешь, чего больше.
В спектакле участвует не так много людей, и далеко не все мне понравились. Денис Суханов, играющий Бэкингема - не впечатлил совершенно, хотя на форумах им восторгаются и только что кипятком не писают. Не понравилась совершенно Марьяна Спивак (леди Анна). И это дочь великой Екатерины Васильевой!... Впрочем, истину про детей гениев подтверждает и Агриппина Стеклова, которая по-настоящему раскрывается лишь в середине второго действия, и особенно - в сцене разговора с королевой Маргаритой. Вот где сила-то!.. Марина Иванова играет просто блестяще - в этом можно убедиться, просто посмотрев сцену с проклятиями (с 25-й минуты первого акта), когда Ричард вынужден завизжать, страшно и дико завизжать: "Маааргариииитаааа!" - лишь бы заткнуть эту полусумасшедшую Кассандру..
Когда у бога про запас есть язвы
И хуже тех, что на тебя зову я,
Пусть их хранит, пока грехи твои
Созреют, и тогда лишь поразит
Тебя, что в бедном мире мир разрушил!
Пусть совесть душу изгрызет твою!
Всю жизнь друзей своих считай врагами,
Врагов друзьями лучшими считай!
Пусть сон коснется грешных глаз твоих
Лишь для того, чтоб в тяжких сновиденьях
Рой гнусных дьяволов тебя пугал!
Горбун ты, недоношенный свиньей!
Ты, заклейменный в час, когда родился,
Как раб природы, как отродье ада!
Ты, чрева материнского позор!
Ты, семя мерзкое отцовских чресл!
Бесчестное отребье.
(перевод А. Радловой)
В сцене разговора Елизаветы с Маргаритой присутствует еще и третья женщина - герцогиня Йоркская, мать короля-горбуна. И женщину эту играет Максим Аверин. И вот он-то поразил меня до глубины души. Вся страна знает его только как Глухаря, а он, оказывается - настоящий Талант. Он трижды умирает на сцене - сначала как Кларенс, затем как король Эдуард IV и потом - как герцогиня, после разговора с сыном. Сочетание двух смертей подряд (Кларенса и спустя каких-то десять минут - Эдуарда) и так производит неизгладимое впечатление, а монолог короля перед смертью (с 41-й по 43-ю минуты первого акта) - трогает до самых печенок.
Кто мне припомнил, как в холодном поле,
Полузамерзшие, лежали мы,
И он меня закрыл своей одеждой,
А сам, больной, полунагим остался
Под леденящим сводом темной ночи?
Мой зверский гнев все это вырвал разом
Из памяти - и что ж? - никто из вас
Не захотел к добру вести мой разум.
Но чуть лишь конюхи и слуги ваши
Напьются и злодейски осквернят
Спасителем благим нам данный образ,
Вы на колени: "Пощади! помилуй!" -
И беззаботно милую я их.
Зачем же вы за брата не молили?
(перевод А.В. Дружинина)
Надо сказать, что пресса спектакля не поняла по большей части. Вернее, увидела там в основном фарс, а не трагедию: "Герои спектакля то и дело сидят на огромных стульях и за огромными столами, словно Маша из знаменитой сказки про трех медведей. Иногда кажется, что пьеса Шекспира, так же как эти столы и стулья, велика талантливым и изобретательным авторам спектакля, что за жанровой игрой скрыто сознательное упрощение задач. Вот мы взяли в руки шахматы и говорим: а мы в шахматы играть не будем. Мы сейчас расставим шахматные фигуры в шашечном порядке и будем играть в шашки"; "В отсутствие серьезных режиссерских предложений с главной ролью случилась ужасно обидная вещь: великий злодей уменьшился самым печальным образом - до размеров примерно крошки Цахеса. Это обстоятельство достойно жалости больше всего - потому что Константин Райкин, конечно, мог бы сыграть Ричарда в натуральную величину. Надеюсь, впрочем, что еще сыграет"; "...выглядит все это как-то малоубедительно. К чему жалеть того, кто так умен и талантлив, так победно обаятелен и успешен? К чему жалеть человека, способного от кого угодно добиться чего угодно? К чему жалеть этого неотразимого людоеда, сожравшего так много совсем невыразительных и не стоящих его маленьких детей? Мы его просто любим и готовы, чтобы он стал нашим королем".
И только Алена Карась, кажется, во "Времени новостей" сделала шаг к правильному пониманию сути истории Ричарда III - а именно, к тому, что "все мы родом из детства", как бы банально это ни звучало: "Перед последним боем Ричарду снится сон. Он, жалкий фарсовый горбун, взбирается на огромный стул и под наблюдением всех своих жертв, колышущихся, точно тени, читает стишок. Маленький обиженный ребенок читает монолог из другой хроники Шекспира - "Генриха VI" о том, что его никто не любит. Именно в этом заключен весь трагифарсовый пафос Бутусова. В бумажном театре, среди бумажных фигурок, в колыхании страшных теней из детских снов, пробуждается уродец, который из детской обиды и мести затевает весь свой кровавый балаган."
И это действительно так. У Уильяма нашего Шекспира Ричард - уродливый телесно и душевно тиран ("Коль небо мне так тело искривило - пусть так же ад мне душу искривит!"), убийца и беспринципный садист. Корни злодеяний которого - в его черной от рождения душе. Но великий драматург не задумывается о том, ПОЧЕМУ душа герцога Глостера стала такой. Его задача была обелить Тюдоров, которые дали ему известность и их предков Ланкастеров - и более ничего. Ни один из Йорков не выписан там позитивно, кроме разве что убиенных принцев, ну так "то бензин, а то - дети", как говаривал один киногерой моего детства.
У Бутусова же с Райкиным Ричард - это ребенок, которого никто не любил. Которого боялись и презирали. Которому отказывали в элементарной ласке и понимании. А ребенку, который имеет физические недостатки - любовь нужна как воздух, потому что он и так чувствует себя не таким как все. Мне это очень хорошо знакомо... но я не о себе, а о другом. О том, что именно в детстве в нас закладывается все - страхи, комплексы, достижения, сексуальные предпочтения, успехи и неудачи, привычки и характер. И здесь очень важно посеять правильные семена, чтобы они, в свою очередь, дали правильные всходы. А иначе... иначе будет то, о чем написала, сходив на спектакль, в своем журнале одна из зрительниц:
"Как важно быть любимым, принятым таким, каким ты родился, быть востребованным родителями. Как трудно быть любимым, когда физически, и, что страшнее, морально уродлив, ибо все прекрасное, что могло быть в этом человеке, было задавлено... И родилась месть. Убить всех, наказать всех, возненавидеть всех, так как это и легко, и трудно. И уже примеряется трон, и уже тренируется мимика, и закаляется сталь в глазах... Идти по головам ближних, убивать их жестоким способом, мстить за то, что ты не такой как все, и за то, что ты никогда не был любим и никогда сам не любил... Встретиться с самим собой во сне и испугаться... И осознав это на секунду-другую, идти в бой не только за свое царство, но и за обретение себя... Как важно быть любимым с самого начала, несмотря на наличие других братьев-сестер, почти конкурентов на наследство... просто быть любимым, потому что ты есть".
Эти слова - написаны уже почти четыре года назад. Но менее актуальными они от этого не стали.
Берегите своих детей. Любите своих детей. А главное - помните, что они - тоже люди. Личности. А не то, что вы хотите в них видеть.
Не готовьте им ничьей судьбы, кроме их собственной. Это не ваши отражения. Но это - ваши порождения.
А вообще - хватит слов. Лучше просто посмотрите спектакль - и подумайте.
You can watch this video on www.livejournal.com
You can watch this video on www.livejournal.com