про скрипку
Я скрипка.Меня купили для красоты. Поставили в дорогой резной шкаф под стекло. Первое время дверь открывалась достаточно часто - мной любовались, дорожили и протирали пыль. Потом стали заставляли играть. Но я одна не умею - надо, чтобы кто-то брал смычок и подносил к струнам, выпиливая слова и вкладывая их в музыку. Я старалась сама - честно, но я не человек, а скрипка. На меня сердились, дергали за струны. Было больно, и ничего не выходило.
Наступил момент, когда осталась одна струна. Меня поставили в шкаф, и больше не доставали. Я задыхалась от пыли, скрипела по ночам и кашляла так, как это умеют делать только музыкальные инструменты. Научилась жить, не обращая внимание на время. Ничего не ждать. Не умолять мысленно о нежности. В конце концов, я действительно не человек, не живое существо, а, значит, у меня нет души, и больно быть просто не может.
А потом пришел он. Уверенно взял меня в теплые мужские руки, погладил запыленный корпус и сказал: "я ждал тебя очень долго". Он целовал меня смычком тысячи раз. Столько ласки! Я готова была отдать ему последнюю струну, остаться безголосой, умереть и вдребезги расколоться от сильных объятий. Когда мы закончили, внутри все замерло - вдруг меня положат обратно, в шкаф. Но не это самое страшное - страшно то, что он может уйти навсегда.
"Не забывай, что ты теперь мой музыкальный инструмент. И я буду играть на тебе время от времени, чтобы услышать твой голос, симфонию вздохов и стонов, пульсацию сердца...Ты сама отдала себя в мои руки, и между нами установилась связь. Теперь ее не порвать"...
Он положил меня в новенький футляр, где было тепло и уютно. Благодарное тепло эротично захлестнуло меня: любит. Иначе бы не забрал...
Я любовалась его глазами и обворожительной улыбкой. Защелка футляра клацнула.
"Спасибо, Паганини", - прошептала я. Он не слышал, но чувствовал.
p.s. и напоследок мой любимый петров-водкин...
Наступил момент, когда осталась одна струна. Меня поставили в шкаф, и больше не доставали. Я задыхалась от пыли, скрипела по ночам и кашляла так, как это умеют делать только музыкальные инструменты. Научилась жить, не обращая внимание на время. Ничего не ждать. Не умолять мысленно о нежности. В конце концов, я действительно не человек, не живое существо, а, значит, у меня нет души, и больно быть просто не может.
А потом пришел он. Уверенно взял меня в теплые мужские руки, погладил запыленный корпус и сказал: "я ждал тебя очень долго". Он целовал меня смычком тысячи раз. Столько ласки! Я готова была отдать ему последнюю струну, остаться безголосой, умереть и вдребезги расколоться от сильных объятий. Когда мы закончили, внутри все замерло - вдруг меня положат обратно, в шкаф. Но не это самое страшное - страшно то, что он может уйти навсегда.
"Не забывай, что ты теперь мой музыкальный инструмент. И я буду играть на тебе время от времени, чтобы услышать твой голос, симфонию вздохов и стонов, пульсацию сердца...Ты сама отдала себя в мои руки, и между нами установилась связь. Теперь ее не порвать"...
Он положил меня в новенький футляр, где было тепло и уютно. Благодарное тепло эротично захлестнуло меня: любит. Иначе бы не забрал...
Я любовалась его глазами и обворожительной улыбкой. Защелка футляра клацнула.
"Спасибо, Паганини", - прошептала я. Он не слышал, но чувствовал.
p.s. и напоследок мой любимый петров-водкин...