Мишки на Севере.
… Общество есть законченное сущностное единство человека с природой, подлинное воскресение природы, осуществленный натурализм человека и осуществленный гуманизм природы.
К. Маркс
Хороший человек узнается по его отношению к природе, к животным…
Ю. Рытхэу
Когда я еще училась в школе, лесные пожары были нередким явлением. Одно невнимательное движение - и вот уже затлела сухая травинка, занялся мох… Сопки могли полыхать огнем несколько дней. Несчастные звери бежали, спасали своих детенышей, пытались выбраться из огненных капканов. Когда горели леса, медведям приходилось выбирать из двух зол - и они бежали к людям. Это было страшно. Не медведи, а та безысходность, в которой оказывались сильные, могучие звери. Они уходили от одной смерти и неизменно встречались с другой.
Медведь и человек могут жить лишь в нейтральном соседстве друг с другом. Ты меня не трогаешь - я тебя не трону. Правда, очень часто грубое людское невежество приводит к печальным последствиям. Прикормленный в поселке зверь в скором времени становится опасным для своих же «доброжелателей» и отстреливается егерями. Раненый браконьерским капканом медведь может обозлиться на людей и тоже попадается охотничьему ружью. Однажды, уже через несколько лет после окончания школы, мне самой довелось убедиться в том, что с полноправными хозяевами Севера лучше не шутить.
Егеря Сергея Николаевича я очень долго уговаривала взять меня в какой-нибудь захватывающий рейд, желательно, где будут тайные знаки природы и погоня за браконьерами. Во мне бурлили журналистское любопытство и желание написать хороший материал. Сергея Николаевича я вылавливала в охотничьем управлении каждый месяц, куда он заезжал сдавать отчетность. Начальник никак не мог на него повлиять, он только разводил руками и приговаривал: «Наши егеря - люди вольные. Сможете с ними договориться, отпущу без вопросов». Скоро начинался охотничий сезон, поэтому мне ой как надо было договориться. В очередной раз, выходя из кабинета начальника, я снова увидела Сергея Николаевича. Черный от северного солнца егерь пробухал тяжелыми ботинками мимо меня по коридору прямо в егерские кулуары этого учреждения. Там, за хлипкой скрипучей дверью располагался «штаб» охотоведов и егерей.
Желтые от табачного дыма стены, уныло-коричневый шкаф с одной болтающейся дверцей и куча папок и бумаг на длинном новеньком офисном столе. Мне там нравилось. Что-то было в этом помещение такое, необъяснимое, притягивающее. Сергей Николаевич, не отрываясь от своей писанины, махнул рукой в сторону стула: садись! Через минуту егерь отложил ручку в сторону и весело посмотрел на меня:
- Ну что, журналистка, не надоело тебе еще наше управление? Опять пришла упрашивать-уговаривать.
- Опять упрашивать-уговаривать, Сергей Николаевич, опять, - серьезно подтвердила я и достала блокнот. Егерь расхохотался и потянулся за пачкой сигарет.
- Ох, боже ты мой, журналистка, - сказал Сергей Николаевич, закуривая. - Повезло тебе в этот раз, ой, повезло. У нас как раз на прошлой неделе одного охотоведа браконьеры подстрелили. Да не переживай ты, - добавил он, увидев мой испуг, - поправится он через месяцок. Так что мы теперь, в связи с этим обстоятельством, пока по рекам не ходим. Поэтому, - и тут он вскинул в воздух указательный палец, - поедешь со мной и нашим Андреем Ревским проведать мишек. А то, говорят, они снова на людей нападают. Ну что, согласна?
- Конечно, Сергей Николаевич! Когда едем?
- Ну, скорая какая! Не торопись пока. На той неделе поедем. Все, беги, журналистка, тебя в редакции, небось, потеряли.
Через неделю я уже тряслась в зеленом «уазике» по кочкам колымской тундры и проклинала себя за излишнее рвение к работе. Мы выехали в половине пятого утра, чтобы оказаться в медвежьих владениях до их завтрака. Эти звери трапезничают рано: в шесть-семь утра, когда еще не жарко, тихо и можно спокойно поохотиться. Затем мы должны были заехать в маленькие поселки и дачные кооперативы. Если следовать плану, то с медведями можно было и не встретиться. Сергей Николаевич бодро крутил «баранку», уверенно объезжая опасные ямки и моховые холмики. Жесткие сиденья «уазика» испытывали свою прочность на моих ногах, поэтому все дорогу я скорее висела на поручне, чем сидела. Молодой охотовед Андрей Ревский ухитрялся понемногу дремать. Видно было, что привык парень к таким поездкам. Через час этих скачек по тундре мы резко остановились посреди какой-то поляны.
- Мы приехали, - сообщил Сергей Николаевич, - можете выходить.
Я с удовольствием спрыгнула на землю. Под ногами был мягкий серый мох, а вокруг зеленый стланник, такой низкий, что видна была вся сопка. Чистое утреннее небо, чистый воздух, тишина - мне стало так хорошо, что я забыла, зачем мы сюда приехали. К реальности меня вернул громкий голос нашего егеря, зовущего следовать за ним. Мы пошли по узенькой тропке, продираясь через густой стланник. Сергей Николаевич шагал впереди, придерживая на плече ружье, Ревский, зевая, плелся где-то позади. Дорога была недолгая, неожиданно стланник расступился и мы вышли на другую поляну.
- Так, - сказал егерь, оглянувшись вокруг, - иди сюда, журналистка. Видишь, полоса вдоль вон той сопки, - Сергей Николаевич показывал на темную линию, поднимавшуюся по стланнику. Я кивнула. - Это медвежья тропа, там кусты примяты. По ней мишки выходят сюда, а потом уже и в поселки. Мы попробуем подобраться поближе, надо проверить ловушки.
- Какие ловушки? - спросила я. Но егерь уже пошел к новой тропинке.
- Какие ловушки? - повернулась я к Ревскому.
- Да браконьеры, гады, ставят. Прямо на медвежьих тропах. Звери, - зло бросил Ревский и двинулся вслед за егерем.
Злость охотоведа я поняла, когда увидела эти самые ловушки. На лиственнице была закреплена петля из толстого проволочного шнура, а под деревом - сооружение из разлапистых веток стланника, напоминающее шалаш, под ними лежал кусок мяса. Предполагалось, что медведь позарится на легкую добычу и попадется в петлю, из которой уже не сможет выбраться, пока за ним не придут. Сергей Николаевич осторожно снял петлю и сказал:
- Попались, голубчики! Вот тут мы их и поймаем. Завтра придут уже.
В этот момент рейд для меня уже перестал быть забавным журналистским приключением. Слишком все было по-настоящему.
- Сергей Николаевич, а как вы браконьеров ловите?
- Вот, по ловушкам определяем, как давно они здесь были и когда придут снова, а там уже облаву устраиваем.
- Опасно же?!
- А то! Конечно, опасно. Бывает, что погибают наши из управления в таких боях.
Дальше мы шли в тишине, слышны были только треск веток и свист ранних птиц. Следующей нашей находкой стала лиственница с сильно ободранной корой. Наваленные под ней ветки натолкнули меня на мысль, которую Сергей Николаевич понял по моему растерянному взгляду.
- Да, журналистка, здесь мишка попался.
Егерь осмотрелся и аккуратно снял с ветки дерева клок бурой жесткой шерсти. Он помял его в пальцах и сказал, что как бы то ни было, браконьеров все равно поймают.
- Ладно, надо по поселкам поехать. Будет тебе, журналистка, ответственное задание.
В этот раз за руль сел Ревский. Он вел машину так же, как Сергей Николаевич, - подпрыгивая на каждой кочке. До первого же дачного поселка мы добрались довольно быстро. Нас встречал сторож, который тут же сообщил, что медведи повадились обедать на местной помойке.
- И заходят, главное, они, как цивилизованные люди! Через ворота, а не лезут как попало. По огородам пока не шастают, а вот помойки им нравятся. Люди-то жалуются все равно.
- Поня-а-атно, - деловито протянул егерь и крикнул в сторону «уазика», - Андрюха! Неси наши прокламации!
Ревский принес пачку листов. Это были объявления, предупреждающие дачников о встречах с мишками.
- Держи, журналистка, иди, вон, на заборы поклей, - сказал Ревский, в точности копируя интонацию егеря.
На листке были телефоны МЧС и охотничьего управление, а по центру изображение медведя. Объявления никак не хотели клеиться из-за ветра и постоянно падали на землю. Одной рукой придерживая бумажки, а другой пытаясь все же как-то их прикрепить, я встретилась с одним из дачников. Подняв упавший листок, он подошел ко мне, смеясь:
- Что, девушка, медведь у вас потерялся? Разыскиваете?
- Лучше бы помогли, честное слово. Сами же жалуетесь, что медведи тут у вас ходят. А мы из охотничьего управления. Привезли вам памятки.
- Ну так это дело хорошее, - уважительно произнес дачник, - сейчас мы с вами быстренько ваши памятки распространим.
И тут вдруг дачник подошел к ближайшей калитке и закричал:
- Иваныч! А, Иваныч! Поди сюда!
Из домика показался крупный седой мужчина. Одергивая грязную майку, он неспешно прошел по дорожке к калитке и строго спросил:
- Ты чего орешь-то, Федор? Чего тебе? Здрасте, - буркнул он, заметив меня.
- Иваныч, тут вот специалисты из охотничьего управления приехали, раздают памятки насчет медведей. Куда звонить, если что.
- Памятки? - оживился Иваныч. - Памятка мне нужна, давайте, конечно.
Через двадцать мнут я уже стояла возле нашего «уазика».
- Расклеила? - весело спросил Сергей Николаевич.
- Лучше! Лично в руки всем раздала.
- Это ты молодец, - похвалил егерь, - находчивая. Надоест тебе писанина твоя, приходи к нам работать.
К вечеру мы объехали все дачные кооперативы в округе. Люди с радостью брали объявления и с воодушевлением вспоминали свои встречи с медведями. И хоть половина рассказов были уже, скорее, легендами, мы узнали много интересного. Например, одна женщина на машине остановилась около поселковой помойки выбросить мусор, а на автомобиль неожиданно кинулся медведь. Оказывается, местные жители его прикормили на этой самой помойке, так он и подумал, что женщина ему еду привезла.
Домой мы возвращались уже поздно вечером. Летнее солнце и не думало идти на закат, так что было еще достаточно светло. Проезжая мимо какого-то картофельного поля, я задумчиво проговорила:
- Надо же, мужик копается. Один почему-то. Поле вон какое, а он один тут.
- Где мужик? - настороженно спросил Сергей Николаевич.
- Да вон, - показала я. Егерь посмотрел в ту сторону и вдруг подскочил, схватив ружье:
- Твою …! Андрюха, тормози!
Сергей Николаевич выпрыгнул из «уазика» и побежал к полю. Мы, ничего не понимая бросились следом. И хотя егерь кричал нам, чтобы мы оставались на месте, мы, конечно же, не послушались. Тот, кого я приняла за одинокого дачника, оказался вполне себе взрослым медведем. Сергей Николаевич вприпрыжку бежал в его сторону, на ходу вскидывая ружье. Медведь, услышав нас, встал на задние лапы, повел мордой и бросился наутек. Несмотря на то, что мишки довольно крупные животные, бегают они очень быстро. Зверь скрылся в лесу, егерь остановился, расстроенно взмахнул руками и побрел обратно к машине.
- Ну вот, - сказал Сергей Николаевич, когда мы уже переварили происшествие и продолжили путь, - его-то мы и ловим уже второй год. Терроризирует местных. Огороды грабит, кусты ломает. Боимся, как бы не напал ни на кого. Если медведь не боится человека, добра от него жди…
Когда живешь на Севере, волей-неволей приходится считаться с природой. Это, как бы ни банально это звучало, суровый край. Там человек неотделим от окружающего его мира. Еще в древних сказаниях чукчей, эвенов и якутов говорится, что природа всегда платит человеку его же монетой. Моржи покинули лежбище, а киты ушли к другим берегам - будь уверен: кто-то сильно рассердил духов природы. По преданиям, человек может переродиться в медведя или собаку, в оленя или зайца. Потому что для природы мы все равны.
У природы нельзя все время только брать. Ею нельзя пренебрегать. К ней не стоит относиться легкомысленно. Природа наделила человека разумом не просто так. Он должен сохранить баланс в окружающем мире.