Перезагрузка. Часть 3
Он открыл глаза и потянулся. Потрясающая супер способность просыпаться до сигнала будильника, да ещё и не испытывать после этого целый день дикой усталости, как бывало раньше, ему определенно нравилась.
Началось все несколько месяцев назад, когда он сам не помнил, как проводил друга и лег спать, даже минимально не прибравшись после вечеринки, не задёрнув шторы и, кажется, даже не почистив зубы, что было вопиющим и ранее непростительным раздолбайством. А на утро не нашёл даже намека на ожидаемое похмелье. Напротив, с энтузиазмом ринулся приводить квартиру в порядок и расставлять по местам подарки. При этом с трудом верил, что вечеринка вообще была. Несколько раз пересматривал фотографии на телефоне: радостные лица друзей, бокалы вина, фейерверк. Было или не было? Вот они, доказательства, что было. А кажется, что сон.
Тот день рождения был самым настоящим чудом. Сейчас казалось, что именно в тот вечер, а не тридцать два года назад, он родился по-настоящему. Или вдруг проснулся от многолетнего летаргического сна. Или наконец стал тем, кем он всегда хотел быть и, по большому счёту, на самом деле и являлся, но просто забыл. Потерял в суматохе рабочих будней и калейдоскопе сменяющихся знакомых. А может, всё это произошло одновременно. Он не задумывался, но знал, что его жизнь кардинально поменялась. Сам не понимал почему, но дышать стало ощутимо легче, и перестала по утрам ныть голова. Не понимал окончательно, но все же догадывался о причинах столь значительной метаморфозы. Друг, организовавший ту самую вечеринку, сумел его заставить снова поверить в чудеса, как в детстве. И в людей.
Раньше, стоило познакомиться с кем-то, начинал искать подвоха. По какой-то причине он был уверен, что люди в принципе не могут испытывать к нему добрые чувства, а в любых дружеских отношениях обязательно со временем откроется второе дно, скрывающее все самое наихудшее, о чём только может помыслить среднестатистический человек: корысть, предательство, недоверие и так далее. Поэтому он заранее ставил между собой и другими людьми непреодолимый барьер из деланого безразличия, агрессии и непредсказуемого поведения. Одевая на себя маску "плохого парня" легче всего было защищать свои границы. Главной задачей было не привязаться, не сказать чего-нибудь личного случайно, чтобы потом не пожалеть, когда этой информацией кто-нибудь воспользуется не так, как ему бы хотелось.
Но в последнее время ему все более и более абсурдным казались его же старые мысли. Что за глупости он себе надумал? Как будто он не взрослый мужчина, а маленький мальчик, которого каждый может обидеть. Что за глупая идея, что каждый стремиться "вытереть ноги о его душу"? Сам не понимал, не мог вспомнить, откуда всё это пошло, хотя и, бывало, копался в памяти. Сравнительно счастливое свободное детство. Частые переезды, разные школы. Но это явно не могло послужить причиной. Немного натянутые отношения с родителями? Это возможно, но не настолько же. Более того, сейчас он замечал, что меняется. Но это новое не пугало его, а скорее разжигало интерес и даже какой-то азарт.
Одна лишь область жизни пока никак не хотела сдаваться под натиском нового, ограждаемая батальоном почти отживших, но еще пытающихся агонизировать стереотипов. Не клеилось у него с девушкой никак. Несколько раз расходились и снова сходились за эти несколько месяцев. Периоды относительного спокойствия и даже зарождающейся близости сменялись каким-то странным отвержением. В первую очередь потому, что стоило ей начать расслабляться в его присутствии, он тут же терялся, путался, говорил какую-то ерунду, начинал сам же на себя раздражаться и предпочитал убежать подальше, чтобы не разгребать эту кучу порожденных им же чудовищ. Но обычно он знал, что всегда можно написать, и она вернется, и на какое-то время всё будет снова хорошо и спокойно. Но несколько дней назад что-то резко изменилось. Дослушивать очередную ерунду она не стала, а сама сухо отказалась от встречи и замолчала. Надолго, что было абсолютно ново и непонятно.
Вот и сейчас, несмотря на то, что утро было в целом приятным, сквозь низкие осенние облака, чуть раньше грозившие пролиться унылым дождём, начинало проглядывать солнце, а предстоящий рабочий день могло омрачить лишь довольно большое количество совещаний, ему было как-то не по себе. Почему она не пишет - понятно, скорее всего обиделась на его раздраженный немотивированный выпад. Было бы неплохо самому сделать шаг на встречу, но как всегда в голове начинали роиться мысли: а вдруг не так поймет, а что если вообще откажется общаться, что тогда? Терять её не хотелось всё больше, а мысли путались всё сильнее. То ему начинало казаться, что она не интересуется им совсем, а как только разговор переходил в личное, понимал, что не готов открываться даже в мелочах.
* * *
В итоге совещания пришлись как нельзя кстати. Он безуспешно пытался придумать нужную фразу. В первой половине дня ему казалось правильным написать что-то полуофициальное, сухое, чтобы не терять достоинства. Спросить, например, не передумала ли она встретиться. За обедом посетила идея, наоборот, спровоцировать на продолжение скандала, чтобы сгладить ту первоначальную неловкость. Идея была обдумана и тоже признана несостоявшейся. Что-то подсказывало, что сейчас такой номер не пройдет. Слишком резким был её отказ. И слишком спокойным. В итоге к вечеру в голове осталась лишь гулкая пустота. Опустел и офис: все радостно разбежались по своим делам, к семьям. Казалось бы, самое время работать - никто не прервёт, не помешает. Но вместо этого он невидящим взглядом смотрел в строчки кода на мониторе, даже не пытаясь понять чего-либо. И тут словно что-то подбросило его на стуле. Всё так же не думая ни о чем, он взял телефон и написал: "Ты прости меня за то, что наговорил, не знаю, что нашло. Давай встретимся, когда тебе удобно, погуляем, поговорим".
И сразу отправил. Только потом как будто очнулся. Перечитал, запоздало испугался: его же слова показались чужими и невозможными. А потом резко выдохнул, разом отпустив страхи и напряжение, решив, что будь что будет. Погасил экран телефона и начал собираться домой.
Началось все несколько месяцев назад, когда он сам не помнил, как проводил друга и лег спать, даже минимально не прибравшись после вечеринки, не задёрнув шторы и, кажется, даже не почистив зубы, что было вопиющим и ранее непростительным раздолбайством. А на утро не нашёл даже намека на ожидаемое похмелье. Напротив, с энтузиазмом ринулся приводить квартиру в порядок и расставлять по местам подарки. При этом с трудом верил, что вечеринка вообще была. Несколько раз пересматривал фотографии на телефоне: радостные лица друзей, бокалы вина, фейерверк. Было или не было? Вот они, доказательства, что было. А кажется, что сон.
Тот день рождения был самым настоящим чудом. Сейчас казалось, что именно в тот вечер, а не тридцать два года назад, он родился по-настоящему. Или вдруг проснулся от многолетнего летаргического сна. Или наконец стал тем, кем он всегда хотел быть и, по большому счёту, на самом деле и являлся, но просто забыл. Потерял в суматохе рабочих будней и калейдоскопе сменяющихся знакомых. А может, всё это произошло одновременно. Он не задумывался, но знал, что его жизнь кардинально поменялась. Сам не понимал почему, но дышать стало ощутимо легче, и перестала по утрам ныть голова. Не понимал окончательно, но все же догадывался о причинах столь значительной метаморфозы. Друг, организовавший ту самую вечеринку, сумел его заставить снова поверить в чудеса, как в детстве. И в людей.
Раньше, стоило познакомиться с кем-то, начинал искать подвоха. По какой-то причине он был уверен, что люди в принципе не могут испытывать к нему добрые чувства, а в любых дружеских отношениях обязательно со временем откроется второе дно, скрывающее все самое наихудшее, о чём только может помыслить среднестатистический человек: корысть, предательство, недоверие и так далее. Поэтому он заранее ставил между собой и другими людьми непреодолимый барьер из деланого безразличия, агрессии и непредсказуемого поведения. Одевая на себя маску "плохого парня" легче всего было защищать свои границы. Главной задачей было не привязаться, не сказать чего-нибудь личного случайно, чтобы потом не пожалеть, когда этой информацией кто-нибудь воспользуется не так, как ему бы хотелось.
Но в последнее время ему все более и более абсурдным казались его же старые мысли. Что за глупости он себе надумал? Как будто он не взрослый мужчина, а маленький мальчик, которого каждый может обидеть. Что за глупая идея, что каждый стремиться "вытереть ноги о его душу"? Сам не понимал, не мог вспомнить, откуда всё это пошло, хотя и, бывало, копался в памяти. Сравнительно счастливое свободное детство. Частые переезды, разные школы. Но это явно не могло послужить причиной. Немного натянутые отношения с родителями? Это возможно, но не настолько же. Более того, сейчас он замечал, что меняется. Но это новое не пугало его, а скорее разжигало интерес и даже какой-то азарт.
Одна лишь область жизни пока никак не хотела сдаваться под натиском нового, ограждаемая батальоном почти отживших, но еще пытающихся агонизировать стереотипов. Не клеилось у него с девушкой никак. Несколько раз расходились и снова сходились за эти несколько месяцев. Периоды относительного спокойствия и даже зарождающейся близости сменялись каким-то странным отвержением. В первую очередь потому, что стоило ей начать расслабляться в его присутствии, он тут же терялся, путался, говорил какую-то ерунду, начинал сам же на себя раздражаться и предпочитал убежать подальше, чтобы не разгребать эту кучу порожденных им же чудовищ. Но обычно он знал, что всегда можно написать, и она вернется, и на какое-то время всё будет снова хорошо и спокойно. Но несколько дней назад что-то резко изменилось. Дослушивать очередную ерунду она не стала, а сама сухо отказалась от встречи и замолчала. Надолго, что было абсолютно ново и непонятно.
Вот и сейчас, несмотря на то, что утро было в целом приятным, сквозь низкие осенние облака, чуть раньше грозившие пролиться унылым дождём, начинало проглядывать солнце, а предстоящий рабочий день могло омрачить лишь довольно большое количество совещаний, ему было как-то не по себе. Почему она не пишет - понятно, скорее всего обиделась на его раздраженный немотивированный выпад. Было бы неплохо самому сделать шаг на встречу, но как всегда в голове начинали роиться мысли: а вдруг не так поймет, а что если вообще откажется общаться, что тогда? Терять её не хотелось всё больше, а мысли путались всё сильнее. То ему начинало казаться, что она не интересуется им совсем, а как только разговор переходил в личное, понимал, что не готов открываться даже в мелочах.
* * *
В итоге совещания пришлись как нельзя кстати. Он безуспешно пытался придумать нужную фразу. В первой половине дня ему казалось правильным написать что-то полуофициальное, сухое, чтобы не терять достоинства. Спросить, например, не передумала ли она встретиться. За обедом посетила идея, наоборот, спровоцировать на продолжение скандала, чтобы сгладить ту первоначальную неловкость. Идея была обдумана и тоже признана несостоявшейся. Что-то подсказывало, что сейчас такой номер не пройдет. Слишком резким был её отказ. И слишком спокойным. В итоге к вечеру в голове осталась лишь гулкая пустота. Опустел и офис: все радостно разбежались по своим делам, к семьям. Казалось бы, самое время работать - никто не прервёт, не помешает. Но вместо этого он невидящим взглядом смотрел в строчки кода на мониторе, даже не пытаясь понять чего-либо. И тут словно что-то подбросило его на стуле. Всё так же не думая ни о чем, он взял телефон и написал: "Ты прости меня за то, что наговорил, не знаю, что нашло. Давай встретимся, когда тебе удобно, погуляем, поговорим".
И сразу отправил. Только потом как будто очнулся. Перечитал, запоздало испугался: его же слова показались чужими и невозможными. А потом резко выдохнул, разом отпустив страхи и напряжение, решив, что будь что будет. Погасил экран телефона и начал собираться домой.