Кабинет редкостей. Главы 1 и 2.
В соавторстве с Daredevil
Глава 1
Мистер Джонатан Смолл сошел с поезда, закинул на плечо мешок и, прихрамывая и опираясь на трость, двинулся по тропинке в сторону деревни.
Бывший военный моряк, списанный на берег по инвалидности, был доволен своей жизнью «сухопутной крысы». В немалой степени это довольство объяснялось тем, что у мистера Смолла была хорошая работа: он был сторожем «с проживанием», то есть присматривал за богатыми поместьями, которые хозяева, уезжая на континент надолго, не хотели оставлять без надзора. Ответственный, дисциплинированный, не пьющий, любитель поработать в саду (постричь газоны, подрезать декоративные кусты, почистить искусственные водные горки) и сторонник безукоризненного порядка в помещении - Джонатан пользовался доверием и уважением клиентов, всегда дававших сторожу самые наилучшие отзывы и рекомендовавших бывшего моряка друзьям и знакомым.
Нынешняя работа, по меркам мистера Смолла, была, с одной стороны, рутинна: нужно было в отсутствие хозяйки пожить на вилле Тринити-Хауз. С другой, сторожить дом предстояло всего-то пару недель, а Джонатан привык обустраиваться основательно и не любил скакать, как белка, с места на место. Впрочем, компенсация за нарушение привычного распорядка была предложена солидная, а агент мисс Шейлы Дьюиз - владелицы Тринити-Хауз, - безукоризненно вежлив, приятен в общении и убедителен в просьбах «выручить молодую леди, которая больше никому не может довериться».
Поэтому, после недолгих раздумий (да и на другие предложения в середине лета рассчитывать не приходилось), мистер Смолл согласился.
***
К поместью, расположенному на холме чуть в стороне от поселка, и окруженному высокими липами, мистер Смолл подошел, когда уже стемнело. Две строгие пушистые ели, охранявшие главный вход, раздвинули широкие лапы, пропуская гостя, и Джонатан вошел в ярко освещенный просторный холл.
Как ни странно, новоприбывшего встретила не горничная и не лакей, а сама хозяйка - юная темноволосая девушка с огромными темными глазами.
- Я уже отпустила прислугу, - пояснила мисс Дьюиз в ответ на слегка удивленный взгляд мистера Смолла. - Пойдемте, я покажу вашу комнату - она на втором этаже.
Джонатан удивился уже всерьез: обычно ему выделяли жилье в домике прислуги или в сторожке. Но если хозяйке поместья хочется, чтобы сторож жил в главном доме, - ее право. Возможно, барышне так спокойнее.
Через полчаса, после чая с бисквитами (пить чай с прислугой! Вот уж действительно, таких леди мистеру Смоллу раньше встречать не приходилось), мисс Дьюиз повела сторожа осматривать дом.
Конечно, можно было этого не делать: поместье ничем не отличалось от большинства виденных Джонатаном стандартных викторианских особняков. На первом этаже - холл, просторная гостиная, смежная с курительной; кухня, откуда винтовая лестница ведет в подпол, и комнаты прислуги. На втором, как и полагается: длинный коридор с расположенными по обеим сторонам спаренными комнатами - спальнями и будуарами для хозяев и гостей.
Необычным было только наличие целых трех отдельных умывальных комнат: такой заботы о жильцах бывшему моряку раньше встречать не доводилось.
Коридор заканчивался с одной стороны традиционным витражным окном, выходившим в сад (сейчас, в темноте, за темными стеклами было смутно видно только кроны высоких деревьев и бледно-желтую луну в третьей четверти), а с другой - запертой дверью.
Мисс Дьюиз нашла на связке длинный узорчатый ключ и повернула его в жалобно скрипнувшем замке.
- Здесь жил мой дедушка, - пояснила девушка сторожу. - Там была его спальня, а тут - библиотека и кабинет. Дедушка любил коллекционировать всякие редкости. Посмотрите, это саламандра, - юная леди указала на чучело мифологического животного, скорее всего, сделанного по рисунку из какого-то старинного бестиария. - Это - бивень мамонта. Друг-путешественник привез дедушке из Сибири. А вот - рог единорога.
- Простите, мисс, - не выдержал мистер Смолл. - Но это рог нарвала.
- Я знаю-знаю, - улыбнулась Шейла. - И дедушка, думаю, знал. Но ему нравилось шокировать приходящий в гости дам, строго научно доказывая, что единороги существовали… Он был странным человеком, читал странные книги, собирал странные вещи. Я бы отдала всё это в музей, если бы не условия завещания… Кстати, миссис Лессиди говорила, что вы любите читать. Пожалуйста, можете пользоваться библиотекой, если не боитесь привидений.
- Вы хотите сказать, что здесь водятся призраки?
- Всего один. Иногда, по вечерам, дедушка приходит проверить: все ли в порядке с его драгоценной коллекцией и книгами, не пропало ли что.
- Мисс Дьюиз… При всем уважении к вам и к памяти вашего деда… Я не верю в привидения.
- Я тоже не верю. Я сама его видела много раз. Когда была девочкой и приезжала сюда летом навестить бабушку, и в последние годы, когда переехала насовсем. Но вы не бойтесь: дедушка тихий и никого не пугает.
- Я и не боюсь.
- Вот и славно… Всего вам доброго, мистер Смолл, чувствуйте себя как дома.
- И вам хорошо отдохнуть, уважаемая леди.
***
На следующее утро, после скромного завтрака и привычной трубочки под чашку ароматного кофе, Джонатан Смолл отправился осматривать сад, окружавший поместье. Перед домом, кроме строгих стражей-елей (даже сейчас, при солнечном свете, они выглядели мрачно и сурово) и традиционной липовой аллеи, по обеим сторонам центральной лестницы росли сиреневые и розовые флоксы, что соблазняли пчел и бабочек нежным ароматом. Окинув взглядом ухоженные газоны и огороженные осколками кирпичей клумбы, сторож покачал головой: похоже, работы здесь будет немного, если вообще найдется.
Узкая тропинка, окаймленная невысоким можжевельником, вела к идеально круглому прудику, где в темной прозрачной воде резвились золотые рыбки. Здесь тоже все было чистенько и аккуратно: садовник у мисс Дьюиз работал безукоризненно.
Мистер Смолл обошел пруд, прошелся по опушке дубовой рощи, служившей границей владений и вернулся к дому по тропинке, аккуратно посыпанной золотистым песком с кирпичной крошкой.
Перекусив остатками привезенных с собой продуктов, Джонатан решил сходить в бакалейную лавку, которая, по словам мисс Дьюиз, находилась в деревушке у подножия холма.
Спустившись, мистер Смолл оглянулся. Тринити-Хауз тонул в серо-голубой туманной дымке, кое-где прорезаемой светло-золотыми и розовыми лучами закатного солнца. Сейчас дом казался ветхим и полуразрушенным. Казалось, постарели даже кариатиды возле главного входа, а окна с закрытыми ставнями были подобны глазам слепца, прячущимся за темными очками. Белый фасад потемнел и облупился: сквозь местами осыпавшуюся штукатурку виднелись куски кирпичей. Камни фундамента поросли мхом; некоторые выпали, и теперь в основании дома зияли темные провалы, подобные дырам на месте вывалившихся зубов в старческой челюсти. Высокие, когда-то стройные липы скрючились, как древние старушки, и опирались на стволы-трости изуродованными артритом сухими руками-ветками.
Бывший моряк потряс головой, и наваждение исчезло. Джонатан усмехнулся: видимо, дело было в составе воздуха или в местных туманах. В море мистеру Смоллу доводилось видеть и не такие миражи.
Пожав плечами, сторож направился к сияющей огнями деревушке.
***
В бакалейной лавочке, где пахло пряностями, свежевыпеченным хлебом и копченостями, хозяйничала привлекательная пышнотелая особа с роскошными косами, короной уложенными вокруг головы.
Собрав продукты по зачитанному мистером Смоллом списку и рассчитавшись, лавочница полюбопытствовала:
- Недавно, видать, в наших краях? Местных-то я всех знаю.
- Только вчера приехал. Сторож я, из поместья на холме. Буду следить за домом, пока хозяйка в отъезде.
- Господи Иисусе! - лавочница побледнела и начала мелко креститься. - Другой работы, что ли, не могли найти, поспокойнее?
- А в чем дело?
- Нехорошее место этот Тринити-Хауз. Странные дела там творятся, чудные. Проклятый дом, как есть говорю вам, мистер, - проклятый.
- Милая, да не верю я ни в какие проклятья!
- Ох, мистер, попомните мое слово: не след вам там оставаться. Не приведи Господь, случится что-то плохое.
- Да что со мной случиться может?
- Разное люди говорят, - бакалейщица поджала полные губы и махнула рукой, показывая, что не хочет даже и разговор продолжать.
Джонатан решил не настаивать и поинтересовался:
- Скажите-ка мне, любезная, а можно ли с кем-нибудь договориться, чтобы по утрам свежее молоко приносили?
- Да коров-то у нас многие держат. Только не пойдет на холм никто, и детишек не пустит. Вот ежели договоритесь, чтобы оставляли вам молочка, да сами будете приходить… Можно у старой мистрис Кетлин спросить: она на краю деревни живет, вам поближе будет. Небольшой у нее домишко, ставни в синий цвет крашенные.
- Спасибо, непременно к ней загляну.
Когда мистер Смолл, попрощавшись, направился к двери, женщина трижды перекрестила его вслед и, поцеловав ладанку, прошептала слова молитвы.
***
После ужина Джонатан прошелся по дому, проверяя, заперты ли двери и ставни, и мысленно посетовал, что Тринити-Хауз не огорожен ни кованой решеткой, ни каменной стеной, ни даже деревянным забором.
Судя по реакции хозяйки лавки и старой мистрис Кетлин, тоже начавшей охать и креститься при упоминании поместья, нападения местных воров можно было не опасаться. А вот пришлые разбойники или каторжники, которым посчастливилось сбежать с корабля перед отправкой в австральную землю, могли и заглянуть. Эти не то что в слухи, - ни в черта, ни в бога не верят!
Так что надо будет поближе к полуночи обойти поместье еще разок. А уж потом спать ложиться.
С этими мыслями мистер Смолл поднялся в библиотеку старого мистера Дьюиза: посидеть у камина с чашкой чая, почитать в ожидании времени полуночного обхода.
Судя по содержимому книжных шкафов, дедушка мисс Шейлы был господином ученым и разносторонним. На полках нашлось много книг с рисунками животных и растений далеких стран, записок путешественников; были и художественные романы - как смог догадаться мистер Смолл (за время путешествий нахватавшийся словечек из разных языков), не только на английском, но и на французском, испанском и итальянском языках. Труды по астрономии и оптике соседствовали с редкими инкунабулами по черной магии и еретическими богословскими трудами, неведомо как избежавшими давно погасших костров инквизиции.
Видать, случайно узнав (от приходящей горничной или другой прислуги) о последних, жители деревушки и стали бояться обитателей Тринити-Хауз. Возможно, покойный дедушка мисс Дьюиз был человеком свободомыслящим и не посещал церковные службы. Да и коллекция редкостей, собранная в кабинете, тоже могла добавить страхов суеверной бестолочи.
Витрины с разноцветными минералами и редкие гербарии, развешанные по стенам, вряд ли кого напугали бы. Но вот старинные портреты в потемневших рамах, наблюдающие сверкающими очами за присутствующими; мутные зеркала, составленные в одном из углов комнаты; стеклянный шкаф, заполненный заформалиненными уродцами; развешанные в простенках жутковатые маски африканских шаманов и колдунов Нового Света, - все это могло произвести впечатление на какую-нибудь Мегги или Сьюзан, которая потом и растрезвонила по всей деревушке страшилки об обитателях Тринити-Хауз.
Мистер Смолл усмехнулся, покачал головой, дивясь человеческой глупости, и только было потянул руку к облюбованному тому отчетов Британского Археологического Общества, как за спиной раздался легкий скрип.
Джонатан обернулся. Посреди комнаты, освещаемый неровным золотисто-оранжевым светом камина, стоял сухонький старичок в красном бархатном халате, перехваченном на поясе шнуром.
- Книжечками интересуетесь, молодой человек? - проскрипел старичок.
- Да, достопочтенный сэр. Но если вы против…
- Нисколько, - старичок махнул рукой и проследовал к креслу возле камина. - Читайте на здоровьичко. А сами-то вы кто будете?
- Сторож я новый, Джонатан Смолл. Внучка ваша, мисс Шейла, попросила меня приглядеть за домом, пока она в отъезде.
- Ой, не верю, мил человек! Прежние-то сторожа при виде меня такого дёру давали, что я их топот и крики аж за пару миль, возле станции слышал. Да и не любят сторожа читать. Раньше-то чем занимался?
- Моряком был, военным. А потом был списан на берег, по ранению.
- Ну-ну! Моряки да вояки - они смелые. Их старыми хрычами, из ниоткуда берущимися, не напугаешь. Да ты садись, в ногах правды нет. Скучно мне здесь одному. А ты, глядишь, историйку какую расскажешь из служебных времен, позабавишь старика. Если ты не против, конечно.
- Ну что вы! Буду рад, если смогу развлечь.
Глава 2.
Джонатан проснулся от настойчивого стука дверного молотка. Странно, что в таком богатом и оборудованном новомодными техническими новинками поместье, как Тринити-Хауз, не было электрического звонка. Впрочем, не его это дело.
Причесавшись пятерней и на ходу застегивая рубашку, мистер Смолл поспешил к входу.
За дверью стояла худенькая девочка лет семи: рыженькая, веснушчатая, в полосатом передничке.
- Я вам, дядечка, молока принесла - целую пинту! - звонко сообщила девчушка, протягивая сторожу глиняную крынку, накрытую тонкой тряпочкой.
- Спасибо, лапочка. Сколько я тебе должен?
- Четыре пенса.
- Держи. А это тебе, - мистер Смолл протянул малышке еще пару медяков. - Купи себе пряник.
- Спасибо, дядечка!
Девчонка развернулась и побежала вниз по тропинке. Тоненькие косички, перевязанные шпагатом, смешно подпрыгивали у нее за спиной.
«Наверное, внучка мистрис Кетлин, - подумал Джонатан, возвращаясь в прохладный холл. - Бледненькая какая, да худенькая. И ножки босые. Видать, не слишком богато живут. Надо будет завтра тоже ей дать мелочь какую-нибудь. Всё порадуется ребенок».
***
После завтрака бывший моряк занялся перетиранием пыли в кабинете редкостей покойного мистера Дьюиза. Особой нужды в этом не было, но мистеру Смоллу хотелось сделать что-то приятное для милого старичка-призрака, с которым они вчера так приятно болтали, сидя у камина.
Кстати, после возвращения с ночного обхода сторож никого в комнате уже не застал, поэтому, дождавшись, пока прогорели дрова, отправился спать, размышляя о странном графике привидения, которое исчезало не с рассветом (как, собственно, призраку и положено), а вскоре после полуночи.
Часа три, если не больше, Джонатан потратил на перетирание сухой тряпочкой книжных корешков; на отряхивание метелкой пыли с картин в фигурных рамах, хрупких редкостей в шкафах и деревянных масок причудливой формы. Хотя поначалу казалось, что в кабинете довольно чисто, и руки сторожа, и тряпка, и метелка к окончанию работы были покрыты липкой, жирной, плохо отмывающейся грязью.
Мистер Смолл, уставший, но довольный результатом трудов, быстренько сообразил себе пару сэндвичей, заварил чаю и отправился на лужайку перед домом - перекусить под теплым летним солнышком.
Неся в обеих руках поднос, а ногой придерживая входную дверь, чтобы не захлопнулась, Джонатан вышел на улицу и остановился на пороге в полнейшем изумлении, разинув рот. Резко отпущенная створка двери поддала сторожу под пятую точку так, что мистер Смолл клюнул носом в крышку чайника и чуть было не выронил поднос, но, пусть и с трудом, восстановил равновесие (морская школа, как-никак!) и удержался на ногах.
Не было никакой лужайки с ровно подстриженной зеленой травой. Вместо нее под ветром колыхались высокие стебли пожухлой, с осыпавшимися листьями крапивы; из-под огромных лопухов выглядывали, как из-под зонтиков, тонконогие, мертвенно-бледные поганки; багровые, с зелеными прожилками репьи торчали вперемешку с колючими кустами терновника, тянувшего лапы с острыми когтями к опешившему сторожу.
Темно-зеленые ели рухнули, погребая под широкими лапами нежные флоксы, что беззвучно плакали, трепеща изломанными лепестками. Дорожка, окаймленная странными деревьями (мистер Смолл никогда не признал бы в них с детства знакомые липы), изуродованными чудовищными грибами-паразитами и задушенными хищным плющом, - почти полностью исчезла под сухими листьями и обломанными ветками.
За спиной сторожа раздался резкий звук. Джонатан обернулся: под неизвестно откуда взявшимся ветром хлопнула полуоторванная ставня на втором этаже. Входная дверь, скрипя, распахнулась, и бывший моряк увидел потемневшие от времени мраморные плитки пола в пятнах грязи; оборванные лоскуты ковра на лестнице; разбросанные по всему холлу осколки фарфоровых ваз, некогда украшавших перила; перекошенную люстру, грозившую в любой момент рухнуть на голову смельчаку, что рискнул бы войти в дом.
- Какого черта! - мистер Смолл, продолжая держать в руках поднос с едой, двинулся было обратно к двери, но она снова захлопнулась - перед самым носом сторожа.
И тут же наваждение исчезло. Джонатан стоял на белоснежной площадке перед центральным входом, вдыхая аромат цветов и смолы, стекавшей по стволам красавиц-елей.
«Надо будет у дедули в библиотеке поискать книжку про особенности местного климата, - подумал мистер Смолл, спускаясь на лужайку. - Кто знает, может, тут поблизости торфяные болота есть, или какие-нибудь травы в лесу растут, из-за которых появляются видения».
***
Перерыв кучу географических справочников и энциклопедий и так ничего и не найдя по теме, Джонатан решил спуститься в деревню - поболтать с местными жителями. Как знать, может, удастся вытянуть что-то интересное. Да и о «проклятом поместье» послушать забавно. За время службы моряк слышал немало легенд и примет, которые, по зрелом размышлении, оказывались всего лишь глупыми суевериями, коренившимися в необразованности и невежестве, - потому и любил проводить личные «социологические исследования», изыскивая: как и откуда рождаются подобные истории.
В небольшом трактирчике - единственном в деревушке - было полно народа. Похоже, вечерняя болтовня за элем и пивом была излюбленным развлечением местных жителей.
Джонатан взял пива (просто чтобы не выделяться) и устроился возле барной стойки. Соседкой бывшего моряка - к его немалому удивлению - оказалась мистрис Кетлин. Похоже, старушка неровно дышала к элю («Попробуйте, мистер! Наш трактирщик по самому что ни на есть правильному шотландскому рецепту делает!»), и стоящая перед ней порция напитка была далеко не первой. Это было заметно и по покрасневшим глазам почтенной дамы, и по украшенным остатками пены усикам над верхней губой, и по тому, с каким трудом рука мистрис удерживала кружку в равновесии.
- А что ж вы, господин хороший, молочко-то утречком взяли, а не заплатили? Негоже так себя вести с бедной вдовой.
- Как же так, уважаемая? - удивился мистер Смолл. - Внучка ваша рано утром приходила, приносила молоко. Славная такая девочка. Я ей деньги и отдал.
- Какая внучка, милок? - почтенная мистрис махнула рукой, чуть не уронив недопитый эль, но трактирщик, видать, привычный к поведению пожилой дамы, успел удержать кружку. - У меня и детишек-то нет. Не дал Бог нам с мужем. Да мы и прожили вместе всего одну весну, а потом поехал он на ярмарку, да и сгинул по дороге: даже косточек не нашли, - старушка шмыгнула покрасневшим носом. - А вы меня, вдовицу несчастную, одинокую, еще и обидеть норовите, последние пенсы отнимаете. А с виду такой приличный человек!
- Да вы не беспокойтесь, почтенный, - вмешался трактирщик. - Это, наверное, чья-нибудь девочка решила подзаработать да подшутить над нашей уважаемой мистрис.
- Вполне возможно, - кивнул Джонатан. - Но мне бы не хотелось, чтобы мадам Кетлин чувствовала себя обиженной, - и сторож выложил на стойку четыре пенса, которые старушка тут же смахнула в кармашек передника.
- Ну вот и славно, вот и все в порядке. А что за девочка-то была, уважаемый? Надо сказать родителям, чтобы последили за ребенком: действительно, не хорошо вышло.
- Может, и не надо говорить. Накажут еще девчонку, а ей, похоже, и так не сладко живется. Уж больно она бледненькая и худенькая, и платьишко на ней старенькое. А девчушка симпатичная, рыженькая, с косичками. И личико, что солнышко - всё в веснушках.
- А в косичках ленточки какие были, не заметили? - поинтересовался трактирщик, как-то странно взглянув на мистера Смолла.
- Не было ленточек. Бечевкой косички перевязаны. И передничек полосатый. Знаете эту девочку?
Стеклянная кружка, которую в этот момент протирал хозяин заведения, выскользнула из рук трактирщика, грохнулась об пол и раскололась с таким звоном, что посетители, сидевшие за ближайшими столиками, аж подскочили на лавках.
- Сестренка это моя, младшенькая.
Мистер Смолл в недоумении уставился на трактирщика. Высокому, полнокровному мужчине было, судя по внешнему виду, около пятидесяти лет. Откуда у него могла взяться малолетняя сестра? Хотя, если подумать: может, от второго брака отца с какой-нибудь молодухой.
- Ой-ой, говорила ж батюшке твоему: не связывайся ты с этим старым хрычом из поместья на холме! Проклятое оно! - запричитала мистрис Кетлин. - И люди там проклятые!
- А что случилось-то? - поинтересовался Джонатан. - Нет-нет, если не хотите, не рассказывайте…
- Да что уж теперь, - вздохнул трактирщик. - Столько лет прошло, могу и рассказать.
- Не хочу я такие истории на ночь глядя слушать, - махнула рукой старушка. - Так что пойду я до дому, а ты, если хочешь, можешь и рассказать. Глядишь, поймет человек, что не надо с этими - из Тринити-Хауз - знакомство водить!
Мистрис Кетлин сползла с высокого табурета и, пошатываясь, направилась к двери.
- Дойдет ли сама? - побеспокоился Джонатан.
- Дойдет, - махнул рукой трактирщик. - Ей не впервой… А история с сестренкой моей такая случилась… Она-то всего на пару лет младше меня была. Мы тогда бедно жили, батюшка еще не обзавелся трактиром. Да и нас у него пятеро было: мал мала меньше. Помощи никакой, а ртов голодных хватало. Ели мы скудно, одевались плохо. Вот Мерион и простудилась холодной зимой. Кто его знает, что там было: то ли горячка, то ли сразу чахотка приключилась. В общем, лежала бедная девочка, вся в жару да в бреду. А старый мистер Дьюиз прослышал о том и пришел к нам помощь оказать. Он был человек ученый и добрый. Так вот он сестренку забрал в свой дом: дескать, там теплее и кормежка лучше. И лекарства какие-то у него были, чтобы с лихорадкой справиться. Две недели выхаживал бедняжку, только не вышло у него ничего - умерла Мерион… Но вы не думайте, мы только благодарны были старому мистеру Дьюизу. Он и отцу деньжат подкинул - на обустройство трактира, и сестренку за свой счет на церковном кладбище похоронил, и могилку обустроил, и доску памятную поставил. А что не смог спасти Мерион - так на всё воля Божья.
- Сочувствую вам, почтенный. Но скажите, почему и бакалейщица, и мистрис Кетлин так боятся Тринити-Хауз и его обитателей?
- Да бабы - они бабы и есть! Им лишь бы языком помолоть, да посплетничать. Как видят что непонятное да ученое, так и начинают чертовщину выдумывать… Пойдете уже? А, может, еще пива? Нет? Ну, как знаете. Доброй вам ночи и спокойной работы.
***
Возвращаясь в поместье на холме уже в полной темноте, мистер Скотт только головой качал, дивясь неистребимой глупости рода человеческого (особенно женской его половины), склонного даже в добрых делах видеть происки нечистого.
Тем не менее, вопрос появления уже двух привидений не переставал занимать бывшего моряка. А раз есть вопрос - на него должен был существовать какой-то разумный ответ. И вот его-то следовало поискать.
Спрашивать призрак старого мистера Дьюиза не хотелось. Во-первых, они только-только познакомились. Во-вторых, не факт, что привидение само знает: почему душа не обрела покоя и время от времени приходит в мир живых?
Ну-ка, ну-ка… А ведь это вполне логично! Если считать, что душа существует (а никто еще не доказал обратного), то для эфирной субстанции, обладающей разумом, вполне естественно снова и снова возвращаться туда, где она была счастлива. Старику - к своим любимым книжкам и редкостям, девочке - в дом, где о ней заботились и пытались помочь.
Удовлетворенный найденным объяснением, мистер Смолл тщательно запер входную дверь и отправился на кухню заваривать чай. Надо обойти все комнаты, проверить, закрыты ли ставни.
А потом можно подняться в кабинет. Кто знает, может быть, старый мистер Дьюиз уже ждет сторожа. Вчера бывший хозяин поместья с интересом слушал морские истории, приглашал заходить еще.
Джонатану не в тягость развлечь пожилого джентльмена, пусть и призрачного. Да и время в компании проходит быстрее.
Глава 1
Мистер Джонатан Смолл сошел с поезда, закинул на плечо мешок и, прихрамывая и опираясь на трость, двинулся по тропинке в сторону деревни.
Бывший военный моряк, списанный на берег по инвалидности, был доволен своей жизнью «сухопутной крысы». В немалой степени это довольство объяснялось тем, что у мистера Смолла была хорошая работа: он был сторожем «с проживанием», то есть присматривал за богатыми поместьями, которые хозяева, уезжая на континент надолго, не хотели оставлять без надзора. Ответственный, дисциплинированный, не пьющий, любитель поработать в саду (постричь газоны, подрезать декоративные кусты, почистить искусственные водные горки) и сторонник безукоризненного порядка в помещении - Джонатан пользовался доверием и уважением клиентов, всегда дававших сторожу самые наилучшие отзывы и рекомендовавших бывшего моряка друзьям и знакомым.
Нынешняя работа, по меркам мистера Смолла, была, с одной стороны, рутинна: нужно было в отсутствие хозяйки пожить на вилле Тринити-Хауз. С другой, сторожить дом предстояло всего-то пару недель, а Джонатан привык обустраиваться основательно и не любил скакать, как белка, с места на место. Впрочем, компенсация за нарушение привычного распорядка была предложена солидная, а агент мисс Шейлы Дьюиз - владелицы Тринити-Хауз, - безукоризненно вежлив, приятен в общении и убедителен в просьбах «выручить молодую леди, которая больше никому не может довериться».
Поэтому, после недолгих раздумий (да и на другие предложения в середине лета рассчитывать не приходилось), мистер Смолл согласился.
***
К поместью, расположенному на холме чуть в стороне от поселка, и окруженному высокими липами, мистер Смолл подошел, когда уже стемнело. Две строгие пушистые ели, охранявшие главный вход, раздвинули широкие лапы, пропуская гостя, и Джонатан вошел в ярко освещенный просторный холл.
Как ни странно, новоприбывшего встретила не горничная и не лакей, а сама хозяйка - юная темноволосая девушка с огромными темными глазами.
- Я уже отпустила прислугу, - пояснила мисс Дьюиз в ответ на слегка удивленный взгляд мистера Смолла. - Пойдемте, я покажу вашу комнату - она на втором этаже.
Джонатан удивился уже всерьез: обычно ему выделяли жилье в домике прислуги или в сторожке. Но если хозяйке поместья хочется, чтобы сторож жил в главном доме, - ее право. Возможно, барышне так спокойнее.
Через полчаса, после чая с бисквитами (пить чай с прислугой! Вот уж действительно, таких леди мистеру Смоллу раньше встречать не приходилось), мисс Дьюиз повела сторожа осматривать дом.
Конечно, можно было этого не делать: поместье ничем не отличалось от большинства виденных Джонатаном стандартных викторианских особняков. На первом этаже - холл, просторная гостиная, смежная с курительной; кухня, откуда винтовая лестница ведет в подпол, и комнаты прислуги. На втором, как и полагается: длинный коридор с расположенными по обеим сторонам спаренными комнатами - спальнями и будуарами для хозяев и гостей.
Необычным было только наличие целых трех отдельных умывальных комнат: такой заботы о жильцах бывшему моряку раньше встречать не доводилось.
Коридор заканчивался с одной стороны традиционным витражным окном, выходившим в сад (сейчас, в темноте, за темными стеклами было смутно видно только кроны высоких деревьев и бледно-желтую луну в третьей четверти), а с другой - запертой дверью.
Мисс Дьюиз нашла на связке длинный узорчатый ключ и повернула его в жалобно скрипнувшем замке.
- Здесь жил мой дедушка, - пояснила девушка сторожу. - Там была его спальня, а тут - библиотека и кабинет. Дедушка любил коллекционировать всякие редкости. Посмотрите, это саламандра, - юная леди указала на чучело мифологического животного, скорее всего, сделанного по рисунку из какого-то старинного бестиария. - Это - бивень мамонта. Друг-путешественник привез дедушке из Сибири. А вот - рог единорога.
- Простите, мисс, - не выдержал мистер Смолл. - Но это рог нарвала.
- Я знаю-знаю, - улыбнулась Шейла. - И дедушка, думаю, знал. Но ему нравилось шокировать приходящий в гости дам, строго научно доказывая, что единороги существовали… Он был странным человеком, читал странные книги, собирал странные вещи. Я бы отдала всё это в музей, если бы не условия завещания… Кстати, миссис Лессиди говорила, что вы любите читать. Пожалуйста, можете пользоваться библиотекой, если не боитесь привидений.
- Вы хотите сказать, что здесь водятся призраки?
- Всего один. Иногда, по вечерам, дедушка приходит проверить: все ли в порядке с его драгоценной коллекцией и книгами, не пропало ли что.
- Мисс Дьюиз… При всем уважении к вам и к памяти вашего деда… Я не верю в привидения.
- Я тоже не верю. Я сама его видела много раз. Когда была девочкой и приезжала сюда летом навестить бабушку, и в последние годы, когда переехала насовсем. Но вы не бойтесь: дедушка тихий и никого не пугает.
- Я и не боюсь.
- Вот и славно… Всего вам доброго, мистер Смолл, чувствуйте себя как дома.
- И вам хорошо отдохнуть, уважаемая леди.
***
На следующее утро, после скромного завтрака и привычной трубочки под чашку ароматного кофе, Джонатан Смолл отправился осматривать сад, окружавший поместье. Перед домом, кроме строгих стражей-елей (даже сейчас, при солнечном свете, они выглядели мрачно и сурово) и традиционной липовой аллеи, по обеим сторонам центральной лестницы росли сиреневые и розовые флоксы, что соблазняли пчел и бабочек нежным ароматом. Окинув взглядом ухоженные газоны и огороженные осколками кирпичей клумбы, сторож покачал головой: похоже, работы здесь будет немного, если вообще найдется.
Узкая тропинка, окаймленная невысоким можжевельником, вела к идеально круглому прудику, где в темной прозрачной воде резвились золотые рыбки. Здесь тоже все было чистенько и аккуратно: садовник у мисс Дьюиз работал безукоризненно.
Мистер Смолл обошел пруд, прошелся по опушке дубовой рощи, служившей границей владений и вернулся к дому по тропинке, аккуратно посыпанной золотистым песком с кирпичной крошкой.
Перекусив остатками привезенных с собой продуктов, Джонатан решил сходить в бакалейную лавку, которая, по словам мисс Дьюиз, находилась в деревушке у подножия холма.
Спустившись, мистер Смолл оглянулся. Тринити-Хауз тонул в серо-голубой туманной дымке, кое-где прорезаемой светло-золотыми и розовыми лучами закатного солнца. Сейчас дом казался ветхим и полуразрушенным. Казалось, постарели даже кариатиды возле главного входа, а окна с закрытыми ставнями были подобны глазам слепца, прячущимся за темными очками. Белый фасад потемнел и облупился: сквозь местами осыпавшуюся штукатурку виднелись куски кирпичей. Камни фундамента поросли мхом; некоторые выпали, и теперь в основании дома зияли темные провалы, подобные дырам на месте вывалившихся зубов в старческой челюсти. Высокие, когда-то стройные липы скрючились, как древние старушки, и опирались на стволы-трости изуродованными артритом сухими руками-ветками.
Бывший моряк потряс головой, и наваждение исчезло. Джонатан усмехнулся: видимо, дело было в составе воздуха или в местных туманах. В море мистеру Смоллу доводилось видеть и не такие миражи.
Пожав плечами, сторож направился к сияющей огнями деревушке.
***
В бакалейной лавочке, где пахло пряностями, свежевыпеченным хлебом и копченостями, хозяйничала привлекательная пышнотелая особа с роскошными косами, короной уложенными вокруг головы.
Собрав продукты по зачитанному мистером Смоллом списку и рассчитавшись, лавочница полюбопытствовала:
- Недавно, видать, в наших краях? Местных-то я всех знаю.
- Только вчера приехал. Сторож я, из поместья на холме. Буду следить за домом, пока хозяйка в отъезде.
- Господи Иисусе! - лавочница побледнела и начала мелко креститься. - Другой работы, что ли, не могли найти, поспокойнее?
- А в чем дело?
- Нехорошее место этот Тринити-Хауз. Странные дела там творятся, чудные. Проклятый дом, как есть говорю вам, мистер, - проклятый.
- Милая, да не верю я ни в какие проклятья!
- Ох, мистер, попомните мое слово: не след вам там оставаться. Не приведи Господь, случится что-то плохое.
- Да что со мной случиться может?
- Разное люди говорят, - бакалейщица поджала полные губы и махнула рукой, показывая, что не хочет даже и разговор продолжать.
Джонатан решил не настаивать и поинтересовался:
- Скажите-ка мне, любезная, а можно ли с кем-нибудь договориться, чтобы по утрам свежее молоко приносили?
- Да коров-то у нас многие держат. Только не пойдет на холм никто, и детишек не пустит. Вот ежели договоритесь, чтобы оставляли вам молочка, да сами будете приходить… Можно у старой мистрис Кетлин спросить: она на краю деревни живет, вам поближе будет. Небольшой у нее домишко, ставни в синий цвет крашенные.
- Спасибо, непременно к ней загляну.
Когда мистер Смолл, попрощавшись, направился к двери, женщина трижды перекрестила его вслед и, поцеловав ладанку, прошептала слова молитвы.
***
После ужина Джонатан прошелся по дому, проверяя, заперты ли двери и ставни, и мысленно посетовал, что Тринити-Хауз не огорожен ни кованой решеткой, ни каменной стеной, ни даже деревянным забором.
Судя по реакции хозяйки лавки и старой мистрис Кетлин, тоже начавшей охать и креститься при упоминании поместья, нападения местных воров можно было не опасаться. А вот пришлые разбойники или каторжники, которым посчастливилось сбежать с корабля перед отправкой в австральную землю, могли и заглянуть. Эти не то что в слухи, - ни в черта, ни в бога не верят!
Так что надо будет поближе к полуночи обойти поместье еще разок. А уж потом спать ложиться.
С этими мыслями мистер Смолл поднялся в библиотеку старого мистера Дьюиза: посидеть у камина с чашкой чая, почитать в ожидании времени полуночного обхода.
Судя по содержимому книжных шкафов, дедушка мисс Шейлы был господином ученым и разносторонним. На полках нашлось много книг с рисунками животных и растений далеких стран, записок путешественников; были и художественные романы - как смог догадаться мистер Смолл (за время путешествий нахватавшийся словечек из разных языков), не только на английском, но и на французском, испанском и итальянском языках. Труды по астрономии и оптике соседствовали с редкими инкунабулами по черной магии и еретическими богословскими трудами, неведомо как избежавшими давно погасших костров инквизиции.
Видать, случайно узнав (от приходящей горничной или другой прислуги) о последних, жители деревушки и стали бояться обитателей Тринити-Хауз. Возможно, покойный дедушка мисс Дьюиз был человеком свободомыслящим и не посещал церковные службы. Да и коллекция редкостей, собранная в кабинете, тоже могла добавить страхов суеверной бестолочи.
Витрины с разноцветными минералами и редкие гербарии, развешанные по стенам, вряд ли кого напугали бы. Но вот старинные портреты в потемневших рамах, наблюдающие сверкающими очами за присутствующими; мутные зеркала, составленные в одном из углов комнаты; стеклянный шкаф, заполненный заформалиненными уродцами; развешанные в простенках жутковатые маски африканских шаманов и колдунов Нового Света, - все это могло произвести впечатление на какую-нибудь Мегги или Сьюзан, которая потом и растрезвонила по всей деревушке страшилки об обитателях Тринити-Хауз.
Мистер Смолл усмехнулся, покачал головой, дивясь человеческой глупости, и только было потянул руку к облюбованному тому отчетов Британского Археологического Общества, как за спиной раздался легкий скрип.
Джонатан обернулся. Посреди комнаты, освещаемый неровным золотисто-оранжевым светом камина, стоял сухонький старичок в красном бархатном халате, перехваченном на поясе шнуром.
- Книжечками интересуетесь, молодой человек? - проскрипел старичок.
- Да, достопочтенный сэр. Но если вы против…
- Нисколько, - старичок махнул рукой и проследовал к креслу возле камина. - Читайте на здоровьичко. А сами-то вы кто будете?
- Сторож я новый, Джонатан Смолл. Внучка ваша, мисс Шейла, попросила меня приглядеть за домом, пока она в отъезде.
- Ой, не верю, мил человек! Прежние-то сторожа при виде меня такого дёру давали, что я их топот и крики аж за пару миль, возле станции слышал. Да и не любят сторожа читать. Раньше-то чем занимался?
- Моряком был, военным. А потом был списан на берег, по ранению.
- Ну-ну! Моряки да вояки - они смелые. Их старыми хрычами, из ниоткуда берущимися, не напугаешь. Да ты садись, в ногах правды нет. Скучно мне здесь одному. А ты, глядишь, историйку какую расскажешь из служебных времен, позабавишь старика. Если ты не против, конечно.
- Ну что вы! Буду рад, если смогу развлечь.
Глава 2.
Джонатан проснулся от настойчивого стука дверного молотка. Странно, что в таком богатом и оборудованном новомодными техническими новинками поместье, как Тринити-Хауз, не было электрического звонка. Впрочем, не его это дело.
Причесавшись пятерней и на ходу застегивая рубашку, мистер Смолл поспешил к входу.
За дверью стояла худенькая девочка лет семи: рыженькая, веснушчатая, в полосатом передничке.
- Я вам, дядечка, молока принесла - целую пинту! - звонко сообщила девчушка, протягивая сторожу глиняную крынку, накрытую тонкой тряпочкой.
- Спасибо, лапочка. Сколько я тебе должен?
- Четыре пенса.
- Держи. А это тебе, - мистер Смолл протянул малышке еще пару медяков. - Купи себе пряник.
- Спасибо, дядечка!
Девчонка развернулась и побежала вниз по тропинке. Тоненькие косички, перевязанные шпагатом, смешно подпрыгивали у нее за спиной.
«Наверное, внучка мистрис Кетлин, - подумал Джонатан, возвращаясь в прохладный холл. - Бледненькая какая, да худенькая. И ножки босые. Видать, не слишком богато живут. Надо будет завтра тоже ей дать мелочь какую-нибудь. Всё порадуется ребенок».
***
После завтрака бывший моряк занялся перетиранием пыли в кабинете редкостей покойного мистера Дьюиза. Особой нужды в этом не было, но мистеру Смоллу хотелось сделать что-то приятное для милого старичка-призрака, с которым они вчера так приятно болтали, сидя у камина.
Кстати, после возвращения с ночного обхода сторож никого в комнате уже не застал, поэтому, дождавшись, пока прогорели дрова, отправился спать, размышляя о странном графике привидения, которое исчезало не с рассветом (как, собственно, призраку и положено), а вскоре после полуночи.
Часа три, если не больше, Джонатан потратил на перетирание сухой тряпочкой книжных корешков; на отряхивание метелкой пыли с картин в фигурных рамах, хрупких редкостей в шкафах и деревянных масок причудливой формы. Хотя поначалу казалось, что в кабинете довольно чисто, и руки сторожа, и тряпка, и метелка к окончанию работы были покрыты липкой, жирной, плохо отмывающейся грязью.
Мистер Смолл, уставший, но довольный результатом трудов, быстренько сообразил себе пару сэндвичей, заварил чаю и отправился на лужайку перед домом - перекусить под теплым летним солнышком.
Неся в обеих руках поднос, а ногой придерживая входную дверь, чтобы не захлопнулась, Джонатан вышел на улицу и остановился на пороге в полнейшем изумлении, разинув рот. Резко отпущенная створка двери поддала сторожу под пятую точку так, что мистер Смолл клюнул носом в крышку чайника и чуть было не выронил поднос, но, пусть и с трудом, восстановил равновесие (морская школа, как-никак!) и удержался на ногах.
Не было никакой лужайки с ровно подстриженной зеленой травой. Вместо нее под ветром колыхались высокие стебли пожухлой, с осыпавшимися листьями крапивы; из-под огромных лопухов выглядывали, как из-под зонтиков, тонконогие, мертвенно-бледные поганки; багровые, с зелеными прожилками репьи торчали вперемешку с колючими кустами терновника, тянувшего лапы с острыми когтями к опешившему сторожу.
Темно-зеленые ели рухнули, погребая под широкими лапами нежные флоксы, что беззвучно плакали, трепеща изломанными лепестками. Дорожка, окаймленная странными деревьями (мистер Смолл никогда не признал бы в них с детства знакомые липы), изуродованными чудовищными грибами-паразитами и задушенными хищным плющом, - почти полностью исчезла под сухими листьями и обломанными ветками.
За спиной сторожа раздался резкий звук. Джонатан обернулся: под неизвестно откуда взявшимся ветром хлопнула полуоторванная ставня на втором этаже. Входная дверь, скрипя, распахнулась, и бывший моряк увидел потемневшие от времени мраморные плитки пола в пятнах грязи; оборванные лоскуты ковра на лестнице; разбросанные по всему холлу осколки фарфоровых ваз, некогда украшавших перила; перекошенную люстру, грозившую в любой момент рухнуть на голову смельчаку, что рискнул бы войти в дом.
- Какого черта! - мистер Смолл, продолжая держать в руках поднос с едой, двинулся было обратно к двери, но она снова захлопнулась - перед самым носом сторожа.
И тут же наваждение исчезло. Джонатан стоял на белоснежной площадке перед центральным входом, вдыхая аромат цветов и смолы, стекавшей по стволам красавиц-елей.
«Надо будет у дедули в библиотеке поискать книжку про особенности местного климата, - подумал мистер Смолл, спускаясь на лужайку. - Кто знает, может, тут поблизости торфяные болота есть, или какие-нибудь травы в лесу растут, из-за которых появляются видения».
***
Перерыв кучу географических справочников и энциклопедий и так ничего и не найдя по теме, Джонатан решил спуститься в деревню - поболтать с местными жителями. Как знать, может, удастся вытянуть что-то интересное. Да и о «проклятом поместье» послушать забавно. За время службы моряк слышал немало легенд и примет, которые, по зрелом размышлении, оказывались всего лишь глупыми суевериями, коренившимися в необразованности и невежестве, - потому и любил проводить личные «социологические исследования», изыскивая: как и откуда рождаются подобные истории.
В небольшом трактирчике - единственном в деревушке - было полно народа. Похоже, вечерняя болтовня за элем и пивом была излюбленным развлечением местных жителей.
Джонатан взял пива (просто чтобы не выделяться) и устроился возле барной стойки. Соседкой бывшего моряка - к его немалому удивлению - оказалась мистрис Кетлин. Похоже, старушка неровно дышала к элю («Попробуйте, мистер! Наш трактирщик по самому что ни на есть правильному шотландскому рецепту делает!»), и стоящая перед ней порция напитка была далеко не первой. Это было заметно и по покрасневшим глазам почтенной дамы, и по украшенным остатками пены усикам над верхней губой, и по тому, с каким трудом рука мистрис удерживала кружку в равновесии.
- А что ж вы, господин хороший, молочко-то утречком взяли, а не заплатили? Негоже так себя вести с бедной вдовой.
- Как же так, уважаемая? - удивился мистер Смолл. - Внучка ваша рано утром приходила, приносила молоко. Славная такая девочка. Я ей деньги и отдал.
- Какая внучка, милок? - почтенная мистрис махнула рукой, чуть не уронив недопитый эль, но трактирщик, видать, привычный к поведению пожилой дамы, успел удержать кружку. - У меня и детишек-то нет. Не дал Бог нам с мужем. Да мы и прожили вместе всего одну весну, а потом поехал он на ярмарку, да и сгинул по дороге: даже косточек не нашли, - старушка шмыгнула покрасневшим носом. - А вы меня, вдовицу несчастную, одинокую, еще и обидеть норовите, последние пенсы отнимаете. А с виду такой приличный человек!
- Да вы не беспокойтесь, почтенный, - вмешался трактирщик. - Это, наверное, чья-нибудь девочка решила подзаработать да подшутить над нашей уважаемой мистрис.
- Вполне возможно, - кивнул Джонатан. - Но мне бы не хотелось, чтобы мадам Кетлин чувствовала себя обиженной, - и сторож выложил на стойку четыре пенса, которые старушка тут же смахнула в кармашек передника.
- Ну вот и славно, вот и все в порядке. А что за девочка-то была, уважаемый? Надо сказать родителям, чтобы последили за ребенком: действительно, не хорошо вышло.
- Может, и не надо говорить. Накажут еще девчонку, а ей, похоже, и так не сладко живется. Уж больно она бледненькая и худенькая, и платьишко на ней старенькое. А девчушка симпатичная, рыженькая, с косичками. И личико, что солнышко - всё в веснушках.
- А в косичках ленточки какие были, не заметили? - поинтересовался трактирщик, как-то странно взглянув на мистера Смолла.
- Не было ленточек. Бечевкой косички перевязаны. И передничек полосатый. Знаете эту девочку?
Стеклянная кружка, которую в этот момент протирал хозяин заведения, выскользнула из рук трактирщика, грохнулась об пол и раскололась с таким звоном, что посетители, сидевшие за ближайшими столиками, аж подскочили на лавках.
- Сестренка это моя, младшенькая.
Мистер Смолл в недоумении уставился на трактирщика. Высокому, полнокровному мужчине было, судя по внешнему виду, около пятидесяти лет. Откуда у него могла взяться малолетняя сестра? Хотя, если подумать: может, от второго брака отца с какой-нибудь молодухой.
- Ой-ой, говорила ж батюшке твоему: не связывайся ты с этим старым хрычом из поместья на холме! Проклятое оно! - запричитала мистрис Кетлин. - И люди там проклятые!
- А что случилось-то? - поинтересовался Джонатан. - Нет-нет, если не хотите, не рассказывайте…
- Да что уж теперь, - вздохнул трактирщик. - Столько лет прошло, могу и рассказать.
- Не хочу я такие истории на ночь глядя слушать, - махнула рукой старушка. - Так что пойду я до дому, а ты, если хочешь, можешь и рассказать. Глядишь, поймет человек, что не надо с этими - из Тринити-Хауз - знакомство водить!
Мистрис Кетлин сползла с высокого табурета и, пошатываясь, направилась к двери.
- Дойдет ли сама? - побеспокоился Джонатан.
- Дойдет, - махнул рукой трактирщик. - Ей не впервой… А история с сестренкой моей такая случилась… Она-то всего на пару лет младше меня была. Мы тогда бедно жили, батюшка еще не обзавелся трактиром. Да и нас у него пятеро было: мал мала меньше. Помощи никакой, а ртов голодных хватало. Ели мы скудно, одевались плохо. Вот Мерион и простудилась холодной зимой. Кто его знает, что там было: то ли горячка, то ли сразу чахотка приключилась. В общем, лежала бедная девочка, вся в жару да в бреду. А старый мистер Дьюиз прослышал о том и пришел к нам помощь оказать. Он был человек ученый и добрый. Так вот он сестренку забрал в свой дом: дескать, там теплее и кормежка лучше. И лекарства какие-то у него были, чтобы с лихорадкой справиться. Две недели выхаживал бедняжку, только не вышло у него ничего - умерла Мерион… Но вы не думайте, мы только благодарны были старому мистеру Дьюизу. Он и отцу деньжат подкинул - на обустройство трактира, и сестренку за свой счет на церковном кладбище похоронил, и могилку обустроил, и доску памятную поставил. А что не смог спасти Мерион - так на всё воля Божья.
- Сочувствую вам, почтенный. Но скажите, почему и бакалейщица, и мистрис Кетлин так боятся Тринити-Хауз и его обитателей?
- Да бабы - они бабы и есть! Им лишь бы языком помолоть, да посплетничать. Как видят что непонятное да ученое, так и начинают чертовщину выдумывать… Пойдете уже? А, может, еще пива? Нет? Ну, как знаете. Доброй вам ночи и спокойной работы.
***
Возвращаясь в поместье на холме уже в полной темноте, мистер Скотт только головой качал, дивясь неистребимой глупости рода человеческого (особенно женской его половины), склонного даже в добрых делах видеть происки нечистого.
Тем не менее, вопрос появления уже двух привидений не переставал занимать бывшего моряка. А раз есть вопрос - на него должен был существовать какой-то разумный ответ. И вот его-то следовало поискать.
Спрашивать призрак старого мистера Дьюиза не хотелось. Во-первых, они только-только познакомились. Во-вторых, не факт, что привидение само знает: почему душа не обрела покоя и время от времени приходит в мир живых?
Ну-ка, ну-ка… А ведь это вполне логично! Если считать, что душа существует (а никто еще не доказал обратного), то для эфирной субстанции, обладающей разумом, вполне естественно снова и снова возвращаться туда, где она была счастлива. Старику - к своим любимым книжкам и редкостям, девочке - в дом, где о ней заботились и пытались помочь.
Удовлетворенный найденным объяснением, мистер Смолл тщательно запер входную дверь и отправился на кухню заваривать чай. Надо обойти все комнаты, проверить, закрыты ли ставни.
А потом можно подняться в кабинет. Кто знает, может быть, старый мистер Дьюиз уже ждет сторожа. Вчера бывший хозяин поместья с интересом слушал морские истории, приглашал заходить еще.
Джонатану не в тягость развлечь пожилого джентльмена, пусть и призрачного. Да и время в компании проходит быстрее.