ЗНАТЬ КАЖДОМУ КАЛМЫКУ !!!!!! Многа букаф, но надо осилить. ЗАТЕМ ПОДЕЛИТЬСЯ С ЗЕМЛЯКАМИ!!

[dar_ok]

Хойт С.К.
К вопросу о выборе памятных дат


Республиканская научно-практическая конференция "Современные реалии социально-политических процессов в республике Калмыкия: состояние и перспективы".
Элиста, 29 марта 2007 г.

Все ближе и ближе к нам 2009 год. И скоро граждане Республики Калмыкия вместе с представителями органов государственной власти республики начнут праздновать 400-летие «добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России». Почему это произойдет? Прежде всего потому, что 14 января 2006 г. президентом РФ В. Путиным был подписан указ №17:

Указ Президента Российской Федерации от 14 января 2006 г. N 17
О праздновании 400-летия добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства

Опубликовано 20 января 2006 г.
Вступает в силу с момента подписания

В связи с исполняющимся в 2009 году 400-летием добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства, а также в целях укрепления межнациональных отношений постановляю:
1. Принять предложение органов государственной власти Республики Калмыкия о праздновании в 2009 году 400-летия добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства.
2. Правительству Российской Федерации утвердить по представлению органов государственной власти Республики Калмыкия:
состав организационного комитета по подготовке и проведению празднования 400-летия добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства;
план основных мероприятий, связанных с подготовкой и проведением празднования 400-летия добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства.
3. Рекомендовать органам государственной власти субъектов Российской Федерации принять участие в подготовке и проведении празднования 400-летия добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства.
4. Настоящий Указ вступает в силу со дня его подписания.

Президент Российской Федерации
В. Путин

За этим нехитрым текстом стоит большая история, которая если верить одним источникам началась почти 400 лет назад и если верить другим намного позже - в 1959 г.

Выбор памятных дат маркирует в общественном сознании те или иные вехи того или иного общества. Отмечая то или иное событие, общество подводит определенную черту, дает оценку тому или иному этапу своего развития. Так должно быть, по крайней мере, теоретически. Но на практике выбор памятных дат зачастую регламентируется людьми, которые далеко не всегда ясно представляют себе, что же именно они регламентируют. Примером может служить день независимости России, который вскоре переименовали в день согласия и примирения.

Вопрос выбора памятных дат для Калмыкии всегда представлял для меня загадку. Прежде всего, меня всегда интересовало, кто выбирает ту или иную дату и чем руководствуется при ее выборе. Этот вопрос я задал около 2-х лет назад на пресс-конференции для СМИ, состоявшейся после очередной научной конференции посвященной юбилею Республики Калмыкия, которая отсчитывала по замыслу устроителей свою государственность с 1920 г. Однако ни присутствующие чиновники, ни историки, к сожалению, ничего не ответили. После этого я кратко обрисовал свой взгляд на ситуацию с памятными датами, особенно с предполагающимся якобы 400-летием вхождения в состав России. Недоумевая по поводу именно такого повода для юбилея я, имея определенные сведения по ойрадской истории, во-первых отметил ошибочность самой даты, т.к. дата первого официального контакта (1606, а не 1609 год) с русскими не была датой вступления в российское подданство, а во вторых предложил отмечать на деньги выделяемые федеральным центром вхождение русского народа в состав Монгольского государства скажем 1237 г. (когда монгольские войска вошли на территории русских княжеств) или 1240 г. (когда с русских земель начали взиматься налоги, что свидетельствует о вхождении этих территорий в состав улуса Джучи), потому что эти даты гораздо больше соответствуют понятию о памятных датах в Республике Калмыкия.

Из трех присутствующих гостей из Бурятии, из Чечни и из Москвы, более-менее адекватно отреагировал только московский гость. Наши чиновники предпочли пропустить все мимо ушей, как впрочем и наши историки, которые завязали дискуссию о 1606 и 1609 годах. Дискуссия завершилась фразой чиновника из республиканского правительства кратким смыслом которой был - Путин подписал указ, будем праздновать. Представители СМИ на следующий день ограничились лишь дежурными фразами о конференции. Такая реакция людей, ближе всего стоящих к решению вопроса о памятных датах, не может не огорчать и свидетельствует о крайне низком уровне знаний, как среди населения, так и среди чиновников, а также о том, что наши историки хотя и располагают сведениями об истинном положении вещей, но все же не готовы озвучивать их, потому что над ними, скорее всего, довлеют еще советские установки.

Общественное сознание калмыцкого общества в наши дни находящееся по разным причинам в атрофированном состоянии не реагирует на большинство событий, в том числе и на выбор памятных дат. К слову о памятных датах, необходимо отметить, что в прошлом 2006 г. вся прогрессивная общественность мира вместе с Монголией отмечала 800-летие монгольского государства, Россия же и в частности российские регионы, такие как Калмыкия и Бурятия никак на это не прореагировали, хотя точно известно, что калмыцкая делегация на праздничных мероприятиях была.

Что касается «вхождения» в состав России различных территорий, то по всей видимости федеральный центр финансирует такие мероприятия во многих субъектах федерации, что является общей закономерностью по поддержанию мифа если не о мирном «освоении», то, по крайней мере, о «добровольности» подчинения России тех или иных народов. Однако в наши дни в связи с растущим уровнем образования у населения и развитием средств связи (и в частности интернет), когда доступ к тем или иным данным облегчается с каждым годом, поддерживать официальные версии истории все труднее, поскольку они писались во времена диктата и по большей части не соответствуют действительности.

Вообще тема раздела ресурсов, и территорий в том числе, всегда была политизированной. В истории имеется масса примеров, когда одно государство, захватывая другое, впоследствии было заинтересовано в лояльности новых подданных и, следовательно, обосновании своих претензий на те или иные земли. В древности с этой целью обычно изобретались новые генеалогические легенды, согласно которым правящие династии были легитимны и, как правило, являются потомками автохтонных (принадлежащих по происхождению данной территории, местных, коренных по происхождению) династий тех или иных царств. Были и другие методы. В развитии российского государства прошедшего множество различных стадий развития также были свои периоды расширения и захвата новых территорий. Максимально дальние от столицы русские колонии находились на американском континенте, вплоть до Калифорнии. Но удержать эти территории по каким-то причинам не удалось и Российская империя, а теперь - Федерация заключена, в основном, в пределах северной части Евразии.

В XVII в. расширение России на восток по лесной и частично лесостепной полосе происходило сравнительно легко. Однако большая часть территорий лесостепной и собственно степной зоны ею занята не была. Это произошло потому, что на данной территории в этот момент существовал ряд довольно сильных государств, к которым относились восточно- и западномонгольские ханства. Одним из сильнейших государств было ойрадское владение, получившее в русскоязычной литературе название Джунгарского ханства (Зүүнгар нутуг). Ойраты, или точнее ойрады (өөрд ед.ч, өөрднр мн.ч) - представлявшие основное население этого государства управлялись чуулганами (съездами) князей, т.е. система управления государством представляла собой подобие парламентской. В числе причин, по которым части ойрад стали распространяться на юго-восток и северо-запад, историки называют борьбу за власть и нехватку ресурсов, прежде всего пастбищный голод. Самым безболезненным способом решения проблемы они считают откочевку части населения, которая привела к снижению напряженности и большей консолидации улусов при решении общеойрадских задач. Впоследствии обширные ойрадские владения трансформировались в 3 государства, а парламентская система сменилась монархической, хотя между всеми ойрадскими государствами поддерживалась теснейшая связь.

Расширение России и ойрадских государств происходило синхронно и на части территорий вызывало определенные трения и даже конфликты. Однако крупномасштабных военных действий эти конфликты не повлекли, потому что обе стороны были заняты иными границами. Для России это были прежде всего границы с европейскими государствами и Турцией, для ойрадских владений - с восточномонгольскими ханствами и империей Цин.

Известно, что за периодом гегемонии в Центральной Азии для ойрад наступили черные дни и их государства перестали существовать одно за другим. Для зүүнгарской династии это случилось в 1759 г., для хошоутской в период 1697-1729 гг., для торгоутской в 1771 г. В настоящее время ойрадских государств не существует и их территории в наши дни являются территориями Китая, России, Казахстана и частично Монголии. Потомки ойрад разбросаны по территории Евразии и в настоящий момент являются гражданами всех вышеперечисленных государств. Но означает ли это что современные ойрады (и калмыки Калмыкии в том числе) не должны знать свою историю? Думаю нет. Стоит ли перевирать собственную историю в угоду московскому правительству и самое главное распространять ложные сведения об истории своих предков среди своего же населения? Также думаю не стоит. А потому гражданам Калмыкии и, прежде всего представителям органов государственной власти республики, надо все-таки представлять, что же будет справляться в 2009 г.

Вопрос, который советская историография заключила в формулу «добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России» детально разобран в монографии Колесника [2003] и анализ данный этому вопросу не оставляет сомнений в ошибочности официальной советской версии, которой центральные и местные власти руководствуются до сих пор.

Советская версия «добровольного вхождения» изложена в сборнике 1984 г., изданном по поводу 375-летия этого события. В сборнике называются сразу три даты, от которых можно было бы начать отсчет времени русско-калмыцкой интеграции.
- «Именно тогда, в далеком 1609 году, часть ойрадских племен - предков современных калмыков, - покинув кочевья родной Джунгарии, начали по договоренности с Россией свою перекочевку в ее пределы» [Савченко-Бельский 1985, с. 3].
- «14 февраля 1608 г. было официально оформлено вхождение калмыцкого народа в состав России» [Эрдниев 1985, с. 11].
- «16 июня 1607 года в г. Тару приехал тайша Кугонай Турбеев... После переговоров с тарским воеводой С.И. Гагариным Кугонай Турбеев дал первую шерть калмыцких тайшей на русское подданство. За ней последовала шерть 1608 года, которую посланцы ряда тайшей дали уже в Москве. Шерть 1608 года и переговоры с тайшами в 1609 году положили начало процессу добровольного вхождения калмыков в состав России, завершение которого падает уже на 50-е годы этого же столетия» [Батмаев 1985, с. 33].

Примечательно, что не берется в расчет самый ранний документально зафиксированный дипломатический контакт в истории русско-калмыцких отношений - посольство к тарскому воеводе от торгоутского тайши Хо-Урлюка во главе с Катачеем Бурулдаевым, состоявшееся в сентябре 1606 г. [Очерки 1967, с. 81]. Впрочем, это обстоятельство объясняется достаточно просто. В октябре к калмыкам были отправлены из Тары ответные послы - казак Томила Алексеев и татарин Урдубай. Они имели поручение предъявить Хо-Урлюку претензии относительно того, что «он кочует на нашей земле, нам не бив челом», что его люди отнимают у ясачных татар под Тарой угодья, грабят и уводят в плен жителей», и предложить Хо-Урлюку, если «он похочет под нашею царскою высокую рукою быть», то «он бы прислал в город на Тару лутчих людей для шерти и укреплень», а в противном случае «он бы шел с нашей земли и от соляных озер прочь». В Тару послы не возвратились. Лишь два года спустя в улусах были обнаружены обрывки одежды, седла, сумки и фляга, принадлежавшие Томиле Алексееву и Урдубаю. Открылось, что их «убили и в воду посадили в Урлюкове улусе» [Богоявленский 1939, с. 52; Русско-монгольские отношения 1959, №4, с. 28-29]. Понятно, что эти факты никак не вписывались в концепцию добровольного вхождения. На первый взгляд сложно объяснить предпочтение, отданное 1609 году. Тем более что шертей, датированных этим годом, нет и он был отмечен такими же переговорами, что и предшествовавшие годы, причем эти переговоры не были ни первыми, ни последними. Но только на первый взгляд... Особое выделение 1609 г. в качестве отправной точки процесса вхождения калмыков в состав России имело собственную мотивацию, вполне очевидную и связанную с событиями не средневековой, а новейшей истории калмыков.

Как известно, Указом Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Калмыцкой АССР и образовании Астраханской области в составе РСФСР» от 27 декабря 1943 г. калмыки по несправедливому обвинению в массовой измене и сотрудничестве с немецко-фашистскими оккупантами были приговорены к депортации из Калмыкии…

Тринадцать лет спустя все несправедливые обвинения были с них сняты, в связи с чем в 1956 г. появился целый ряд правительственных документов…

Таким образом, советская власть приняла решение о возвращении калмыков на Волгу год в год через 350 лет после первой калмыцкой шерти на русское подданство. Об исторической дате вспомнили только в 1959 г., когда были осуществлены самые первые, неотложные меры по социальной реабилитации и встал вопрос о залечивании моральной травмы целого народа, восстановлении его доверия к советской власти и русскому народу, с которым эта власть неправомерно, но неизбежно отождествлялась. Тогда и возникла идея о добровольном вхождении калмыков в состав России и юбилейных празднованиях по поводу этого события. Исторически обоснованные для этого сроки прошли, откладывать было некуда, пришлось по необходимости назначить юбилей на 1959 г. Тем самым тема приобрела актуальность, и ее изучению была задана жесткая идеологическая направленность. Незначительная, всего в три года, и к тому же политически целесообразная погрешность в выборе символической даты только на первый взгляд может показаться несущественной. Точная хронологическая привязка событий является непременным условием существования исторической науки. Отступление от истины в такого рода вопросах может повлечь за собой уже существенные неточности концептуального характера, легко превращающие историю из науки в мифотворчество» [Колесник, 2003. с. 37-39].

Рассказывая о принятии решения 1959 г., Колесник к сожалению не называет свой источник, но по всей видимости, дело обстояло именно так. Говоря о мифотворчестве Колесник конечно же прав, потому что люди, вспомнившие о первой шерти в 1959 г. наверняка были не историками да и вообще были далеки от таких мелочей как непременные условия существования исторической науки. Однако по прошествии почти 50-и лет наши чиновники снова не колеблясь воспроизводят ту же ошибку, хотя могли бы ее и не делать. Дата первого контакта, приводящаяся Колесником, вообще далека от 1606 г., это 1560 г. Согласно Трепавлову [2002, с. 372] еще в 1556 г. ногайский бий Шейх-Мамай, основатель Алтыульской орды, которая занимала восточный форпост ногайских владений, извещал Ивана IV об отражении нападения калмыков. … в 1560 г. астраханские стрельцы встретили и пленили «калматцких людей многих» в районе Сарайчука, т.е. в низовьях Яика. Колесник [2003, с. 39-40] верно замечает, что «сама карта размещения и перемещений ойрадских племен в первой половине XVII в. плохо согласуется с тезисом о вхождении некой их части в состав России именно в этот хронологический отрезок. Добровольное вхождение народа, пришедшего издалека, в состав государства, ранее не знавшего о существовании этого народа, в качестве первого и непременного условия предполагает физическое размещение данного народа на территории данного государства по обоюдному согласию сторон… Однако в это время само Русское государство утверждалось на волжских берегах. Может быть, правильнее было бы говорить о начале борьбы за раздел территориального наследия Золотой Орды Россией, ногайцами и ойрадами».

Таким образом, становится ясно, что ойрады предпринимали рейды по территориям вплоть до Урала не позднее, по крайней мере, сер. XV в., в то время как Российского государства там еще не было. А первые достоверно зафиксированные контакты произошли на 50 лет раньше принятых официальной версией, и никак не носили характер просьб о «вхождении в подданство». Раздел территорий между примерно равными претендентами на них также не вписывается в официальную версию.

Но даже если отбросить дискуссию о дате и попытаться рассмотреть вопрос о территории, становится ясно, что и тут официальная версия неверна. Как верно замечает Колесник [2003, с. 49] территориальный вопрос в процессе шертований не решался, а только ставился, причем каждой стороной по-своему и российская корона до сер. XVII в. ни разу не дала согласия на расселение калмыков в ее владениях. «В правительственной грамоте, отправленной тарскому воеводе сразу после того, как послы Далай-Батыра удостоились 14 февраля 1608 г. аудиенции царя Василия Шуйского и тем самым якобы официально оформили добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России, говорится: «...колмацких тайшей Иченея и Баатыря с товарищи и всех улусных людей, выслушав их челобитье, пожаловали, велели им кочевати в Сибирской земле по Иртышу и на Оми реке и по Камышлову и в-ыных местах, где похотят, и велели им под нашею царскую рукою быть навеки неотступным, и ото всех недругов, от Казацкия орды и от Нагай и от Алтана-хана, велели их оберегати и обороняти» [Русско-монгольские отношения 1959, № 3, с. 24].

Камышлов (левый приток Иртыша, в настоящее время р. Прудовая) и Омь протекают в двухстах километрах к югу от острога Тара [Борисенко 1985, с. 26]. Воевода недавно отстроенной крепости с небольшим гарнизоном вряд ли был в состоянии реально разрешить или запретить кому бы то ни было кочевать в степи на 200-километровом расстоянии от ее стен. С одной стороны, он мог время от времени организовывать успешные карательные экспедиции против кочевников, убивавших и грабивших русских ясачных людей, обитавших в этих местах... С другой стороны, когда наступало время отправляться за солью на те самые озера, по берегам которых, как на принадлежащей русским территории, разрешалось кочевать калмыкам, то приходилось снаряжать целое войско численностью, например, в 1608 г. в 239 человек, а в 1636 г. уже в 762 человека с наказом «беречься от колмацких людей» [Русско-монгольские отношения 1959, № 9, с. 36; 1974, № 5, с. 27].

О том, какие на самом деле земли (с точки зрения их государственной принадлежности) выделялись калмыкам под кочевание, лучше всего говорит лексический оборот «в-ыных местах, где похотят» в сочетании с перечислением недругов: казахов, ногайцев и халха-монголов, от которых царское правительство обязалось оберегать своих новых подданных. Таким образом, «иные места», где калмыки могли кочевать с санкции московского царя, но по своему собственному усмотрению (формулировка, являющаяся по сути дела оксимороном), замыкались с севера русскими землями, с юга - казахскими, с запада - ногайскими, с востока - монгольскими. Если называть вещи своими именами, то царское правительство не возражало против того, чтобы калмыки отвоевывали себе жизненное пространство у казахов, ногайцев и монголов, опираясь в этом на поддержку России и не претендуя в силу этой причины на русские земли. Разумеется, указать точно границу, за которой начинались русские земли, было невозможно. Вряд ли тарские воеводы или дьяки в Приказе Казанского дворца точно знали, где кончается Тарское воеводство и начинаются иные земли и кому точно эти иные земли принадлежали - калмыкам, казахам, монголам или еще кому-нибудь. В этой пограничной неопределенности таились огромные возможности для тех, кто мог их разглядеть. Давая разрешение на заселение земель, государственная принадлежность которых еще не была определена, Русское государство создавало правовую основу для будущей фактической интеграции в свой состав этих земель.

У калмыков были свои резоны делать вид, что они живут на русских территориях с разрешения России и в ее подчинении. В обмен на эту квазизависимость им, как говорится в той же грамоте, разрешалось приезжать с торгами, которые были совершенно необходимы для нормального функционирования кочевого общества, в Тару, Тобольск, Тюмень, Чердынь, Уфу, Казань и даже в Москву. Кроме того, у них появлялся сравнительно надежный тыл в борьбе с соседями-кочевниками, убежище, где они могли укрыться в случае поражения» [Колесник, 2003. с. 49-51].

Столь обильное цитирование Колесника вызвано тем, что кроме него, пока никто не пытался анализировать данные XVII в. на предмет «добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России». Помимо этих соображений против версии о «добровольном вхождении» прямо и косвенно говорят многие факты: и большое количество шертей, которые вовсе не являлись присягами на верность целого народа (а были просто межличностыми договорами), их устный характер (особенно на начальном этапе отношений), в большинстве случаев статус послов и другие факты. Впрочем, желающие прочесть об этом подробно могут сделать это в самой монографии [Колесник, 2003]. Единственное в чем возможно ошибается Колесник это то, российские территории могли быть убежищем на случай поражения. Вряд ли это было возможно, по крайней мере, на начальном этапе ойрадо-русских отношений.
( окончание ->)