2 ССВ: (8) Т. Воеводина
domestic_lynx
12.04.2011 domestic-lynx.livejournal.com/39503.html "А ГДЕ ВЫ ВИДЕЛИ ЛИБЕРАЛИЗМ? Либерализм сегодня вышел из моды, либеральную идею больше не носят, как длинноносые туфли, это вчерашний день. Отошёл, как малиновые пиджаки и золотые цепуры. Даже Ходорковский из своей отсидки писал, что-де либеральные модели России не подошли. Вот ведь до чего дошёл в своём раскаянии. А в нашем разоре и раздрае, как теперь выяснилось, виноваты либералы. Как двадцать лет назад были виноваты «партократы», а сто двадцать - царское самодержавие. Теперь пришёл черёд либерализма и либералов. Темпераментные публицисты либералов иначе как «либерастами» не называют: прямо термин такой образовался. Он же и позывные, по которым опознаются патриотически мыслящие и государственно озабоченные. В общем, объявлять себя либералом сегодня стыдно, не полагается. Некрасиво, неизяЧно, не trendy. Принято считать, что либерализм себя не оправдал. По крайней мере, в нашей стране. Словом, либерал сегодня слово ругательное.
А мне вот хочется спросить. Товарищи дорогие, а где вы его видели - либерализм-то?
У либерализма (и не только у него, а у всякого большого вероучения и политического течения) есть три ипостаси: 1) человеческий характер; 2) дух; 3) политическая практика.
Основа либерализма, его фундамент, без которого он либо рухнет, либо превратится в мёртвый картонный симулякр, - это определённый человеческий характер. Определённый тип личности. Из неё, из личности, всё растёт. Что это за личность? В общем-то, это всем известно. Это независимый, смелый, инициативный человек. Завоеватель, пионер. Индивидуалист, стремящийся прогнуть под себя изменчивый мир. Готовый трудиться - и не просто трудиться в смысле делать, что велят, а трудиться самостоятельно и инициативно, ставя перед собой собственные задачи.
Такие люди есть повсюду? Есть, конечно. Но важна их концентрация. Так вот впервые критическая концентрация таких людей была достигнута в Англии, и они-то и создали её величие и её либерализм. Собственно, более-менее удачным либерализм и был только в Англии. Судьба этой страны - особая, нетипичная, морская, колонизаторская. Такой её сделали её люди - торговцы, флибустьеры, завоеватели, труженики. В них был силён дух благочестия и одновременно торгашеский дух. Недаром Монтескьё считал, что англичане превзошли другие народы в благочестии, свободе и торговле. Пожалуй, только в Англии была трудовая знать. Трудиться, вникать в дело, знать, что к чему в хозяйстве - это было не зазорно английскому аристократу, а вот французскому - зазорно. Про русского барина и речи нет. Само слово «барин» в русском языке значит «бездельник». Классический английский - либеральный - характер заточен на обустройство своего мирка, своего поместья, своего домика: недаром даже сегодня англичане, растратившие дух своих предков, до сих пор любят жить в пускай маленьком, но своём домике, а не в какой-то там квартире. Либеральный характер - это человек, который готов вступить в борьбу со всем миром за своё благосостояние, за свой угол, умеет его обустроить, умеет сам добыть кусок хлеба. Этим человеком не требуется руководить, толкать его в должном направлении, он способен ходить своими ногами. У него есть движок внутри.
Такие люди склонны к равноправному и взаимовыгодному сотрудничеству с другими - такими же - людьми. Они способны объединяться для решения общих задач. Вообще, к эффективному объединению способны только индивидуалисты (не философские индивидуалисты, а индивидуалисты по характеру). Мы, русские, природные коллективисты, к объединению совершенно не способны. Нас способна объединить только внешняя сила, попросту говоря, палка. Это доказывают все наши провальные опыты кооперативов и в самое последнее время ТСЖ.
Разумеется, такие характеры были не только у англичан. Те голландцы, которые на утлых судёнышках плыли в Новую Зеландию, потому что там открыли плодородные земли, и можно обогатиться - безусловно, обладали сходными характерами. Вообще, лапидарное выражение либерального характера - это Робинзон. Один на острове, он вступает в борьбу и побеждает. Недаром, этот роман был столь любим и читаем.
Либерализм требует сильного, стойкого, непреклонного характера. Способного самого себя заставить действовать в том числе и в условиях отсутствия внешнего принуждения. У нас такие характеры - огромная редкость. При отсутствии внешнего принуждения («над нами не каплет») - наш нормальный средний человек обычно прекращает всякую деятельность и мирно разлагается, время от времени раскаиваясь в своём безделье в нетрезвых собеседованиях с друзьями. Впрочем я отвлеклась от либерального характера. Возвращаясь к нему, нельзя не сказать и о теневой его стороне.
Давно известно: наши недостатки - это продолжение наших достоинств. Так вот предельное раскрытие либерального характера - это флибустьер, разбойник: один против всех и никто мне не указ. Этим людям удалось построить либеральную цивилизацию, а не воровскую малину, не знаменитую гоббсовскую войну каждого против всех, только благодаря своей религиозности. Известный русский историк Тихомиров вспоминает, что ещё в конце 19 века в Англии была совершенно живая религиозность, люди размышляли и рассуждали о религии, читали и знали Писание; простые люди вели настоящие богословские споры и старались жить по заветам Господа. «Либеральный» характер, не «причёсанный» религией - это разбойник, и притом далеко не всегда Робин Гуд.
Что тут причина, а что следствие: историческая судьба народа выковала такой характер или характер породил именно такую историю? Конечно, влияние тут взаимное, но что главнее, что основа взаимовлияния? Нам, русским, больше импонирует первая точка зрения. Мы ценим любые умопостроения, где от нас ничего не зависит: вот выдалась им такая история с географией, вот они такими и стали, чего ж вы от нас-то хотите? Мне же лично кажется, что основой взаимовлияния был всё-таки народный характер. Обусловленный природой, генетикой, биохимией мозга. Он создал такое, а не другое государство, историю, социальную среду. Как судьба человека - это развёртывание его характера в течение жизни, так и история народа - это развёртывание его характера в историческом времени.
Собственно, тот самый Запад, который создал ту самую - западную - цивилизацию, на которую мы попеременно молимся и плюёмся, так вот эту цивилизацию в определяющей степени создали вот эти - либеральные - характеры. Конечно же, они были и есть не только в Англии или в США.
Я знакома со множеством итальянских бизнесменов, по большей части из области Венето. Там бизнес по большей части мелко-средний, больших компаний мало. И все они созданы (и постоянно создаются) людьми именно с такими характерами. Они хотят и умеют работать на себя, терпеть не могут встраиваться в какую-то шеренгу, они выдумщики, с лёгким налётом жуликоватости, не переходящей, впрочем, допустимые рамки. Им нравится бороться и побеждать. Им нравится принять вызов судьбы, вступить в игру и нагнуть фортуну в свою сторону. Мне всегда был очень симпатичен этот человеческий тип. Помнится, много лет назад, ещё при советской власти, я думала: «Вот разрешат у нас частную собственность, бизнес - вот и у нас появятся такие люди. А не разрешают - вот их и нет». Теперь разрешено всё, уж двадцать лет как разрешено, а тип - как-то запозднился… Теперь-то я понимаю, что в тех своих давних размышлениях переставляла местами причину и следствие. Основой всего является характер. Все изменения начинаются из глубины человека.
Недавно к нам приехал наш поставщик пылесосов с парогенераторами. Такой всегда весёлый, улыбающийся, нарядный и душистый Джузеппе. Жизнь у него нелёгкая: конкуренция аховая, Китай подпирает, покупательная способность европейских обывателей не так чтобы сильно растёт… А он всё равно карабкается. И жизнь свою не променяет ни на какую другую. Мы сотрудничаем года три, и за это время он выпустил новые модели, заменил неудачные узлы, в том числе и по нашей подсказке - и всё как-то играючи. Он никогда не станет олигархом, но и жизнь свою никогда на что не променяет. Ему в ней комфортно. И таких до сих пор в Европе порядочно, на них, собственно, и держится ещё Запад как цивилизация. Хотя, конечно, «социальное государство» и всякого рода гарантии и субсидии изрядно попортили характер западного человека: он одряб и опустился.
У нас таких характеров гораздо меньше, они как-то жиже. Сила характера у нас преимущественно проявляется в стойкости, в способности претерпеть, а не в наступательности и самостоятельности. В конце 80-х, когда разрешили кооперативы, т.е., в сущности, малый бизнес, народ вроде рыпнулся, завозился, но потом быстро потух, разочаровался, отошёл. Не все, но многие. Сразу же нашлись объяснения: чиновники плохие, не поддерживают малый бизнес, трудно получить кредит, помещение, то, сё… Лучше бы куда-то в корпорацию, на госслужбу. Не Робинзоны, в общем, оказались. Не хватило вот этой самой хватки, позволяющей выстоять одному против всего мира.
Это первый аспект, или, как я это назвала, ипостась либерализма - характер.
Вторая ипостась - это дух либерализма.
Говорить о духе чего-либо вообще трудно: его к бумаге не пришпилишь. Но всё-таки - это реальность, и уловить его можно. Главная идея, образующая дух либерализма - вот она: «Я отвечаю за всё». Или, иными словами: всё, что происходит в моей жизни хорошего и плохого, зависит только от меня. Не от начальников, политиков, не от дурного климата, не от «этой страны», в которой сподобился родиться… Дух либерализма всегда ставит человека в центр жизни: от него всё зависит. Мы охотно подхватываем разговоры о том, что человек в центре всего, но у нас это понимается строго в смысле льгот и привилегий, и почти никогда - в смысле ответственности. Не уголовной, не гражданской, не административной ответственности, а той самой глобальной ответственности за свою жизнь, которую у нас лишь редкие люди готовы на себя возложить.
Вспомните манифестации обманутых вкладчиков, дольщиков и т.п. Я из жадности по-дурацки вложил деньги, а государство, глобально за всё ответственное, пускай меня защитит и вытрет слёзы - вот смысл этих манифестаций. В этом подходе нет ничего от духа либерализма. Это прямо обратный дух и стиль. Все разговоры о роли и ценности личности у нас в конечном счёте сводятся к притязательному ощущению «мне от начальства недодали». Где вы тут видели либерализм?
Дух либерализма - это способность вступать в добровольные отношения с себе подобными, возлагать на себя обязательства и их выполнять. Выполнять так, как если бы это были требования самого что ни наесть строгого закона. У нас этого нет и близко.
Ну и третья ипостась - это политическая практика.
Политическая практика либерализма - это действия в соответствии с известными лозунгами «меньше государства», «всё разрешено, что не запрещено». Люди старшего поколения помнят, как наш народ был вытолкнут в либеральное плавание - вот так, враз, без подготовки и даже без предупреждения. Совершенно очевидно, что политическая практика либерализма при отсутствии в народе характера и духа либерализма - не могла привести ни к чему иному, кроме катастрофы. К ней всё и пришло. Людям сказали: «Делайте что хотите, вы свободны». Кто-то воспользовался открывшимися возможностями и что-то сумел сделать - вовсе не обязательно украл или «прихватизировал». А то у нас теперь что ни буржуй, то, считается, «прихватизатор».
Но большинство просто не умело - хотеть. Не было у них такого органа, чтобы хотеть что-то делать. Так они устроены. Это вовсе не значит, что они убогие совки или второсортные унтерменши. Убожество мысли проявили как раз те, кто ожидал чего-то иного. Не вообще, а от этого народа в этих обстоятельствах. В конце концов, главное профессионального умение любого управленца от бригадира до президента - понимать, с каким человеческим материалом ты имеешь дело и чего от него можно ожидать.
Выпустить на волю народ в то время - это то же самое, что выгнать на улицу двенадцатилетнего подростка. Кем он станет? Мелким воришкой, малолетней проституткой.
В результате никакого либерализма не было никогда, а была и есть воровская малина, растаскивающая наследие злополучного совка. В 90-е, при Ельцине, правили бал бандюки, в «нулевые» - чиновничья камарилья, т.н. вертикаль власти. То и другое - проявление одного и того же Гуляй-Поля; оно вообще очень близко расположено у русского народа и включается очень легко. Выключается только трудно.
Сегодня нигде никаким либерализмом и не пахнет - ни в каком смысле: ни характера, ни духа, ни политической практики. В 98-м году олигархам раздавали деньги - это что, либерализм? Это собес. То есть явление радикально противоположное либерализму. Притом собес, построенный на Гуляй-Поле. Для народа есть свой собес - какие-то убогие выплаты из нефтяных денег. Я не говорю, что этого делать не надо, но к либерализму это отношения не имеет.
Дух либерализма сегодня ещё слабее, чем в 90-е. В 90-е молодёжь хоть мечтала стать предпринимателями, работать на себя, была мода на бизнес. Поколение next мечтает о госслужбе, о госкорпорации - в общем, о мамке и о сиське. Самостоятельности н независимости никто не жаждет. «Они не виноваты, такая жизнь, вот были бы условия…» Совершенно с вами согласна! Вот именно такие рассуждения и показывают, что дух либерализма у нас едва дышит, если вообще не выдохся.
В «Анне Карениной» один из персонажей, философ и писатель Кознышев, говорит: из возможностей, которые открыли реформы в России, немцы или англичане выковали бы свободу, а наши только ноют и разочаровываются. Точно так и с либерализмом, с открывшейся свободой: вполне можно было многое сделать, но наш народ, не выдуманный, а реальный был к этому не готов. Он нуждался в руководстве, в медленном, но неуклонном обучении свободе.
Особую роль в нашем Гуляй-Поле сыграл всеобщий атеизм. Либерализм может быть более-менее успешным и даже просто может существовать только в соединении в живой религиозной верой в народе. В нашем народе живая религиозная вера была подорвана, по-видимому, ещё до революции, но уж поколения, жившие во время Перестройки и либеральных реформ, - гарантированно были повальными атеистами. И не надо про то, что кто-то там иногда заглядывал в церковь - себе-то уж не врите, ладно? Потому поток и разграбление некому и нечему сдержать. Так что никакого либерализма у нас не было и нет.
Нужен он нам? Я считаю, что дух либерализма - это хороший и полезный дух, он нужен нам и полезен. Нам нужны и самостоятельные, независимые характеры: кто будет строить и осваивать страну, когда проедим совковое наследство? Но научиться самостоятельности в одночасье невозможно. Это дело постепенное. Как детей учат рисовать, используя по началу раскраски, где они раскрашивают по контуру, так и экономической свободе надо учить, поставив поначалу чёткие рамки.
Откуда он взялся - этот либерализм? Почему он вдруг овладел умами так быстро и так просто?
Если отбросить чисто конспирологическую версию - «англичанка (=американка) гадит» - вырисовывается вот что. Либерализм (вернее неолиберализм) в России конца ХХ века был принят как марксизм в конце 19-го. Был принят сразу, догматически и безусловно. Принят он был ввиду идеологического вакуума. Наша интеллигенция имела очень мало идей, да и настоящей любви к идеологической работе не имела. Никогда. Николай Бердяев ещё сто лет назад писал, что русская интеллигенция всегда любила элементарные мысли - «карманный катехизис». «Что ему книжка последняя скажет, то ему сверху на душу и ляжет» - писал Некрасов о русском человеке.
Идеи - любые - всегда воспринимались у нас не критически, не аналитически, а - религиозно. Точно так когда-то был воспринят марксизм - как религия царствия божьего на земле. Точно так же был воспринят либерализм.
Любопытно, что тот и другой блистательно наложились на нашу исконную обломовщину. В марксизме обломовцам была особо полюбилась идея о том, что человек - это совокупность общественных отношений. А значит, чего вы от него хотите, раз отношения плохие.
В либерализме обломовцы нашли ещё более мощное вероучение, по которому всё сделается само, по щучьему веленью. А зовут ту щуку невидимой рукой рынка. Надо только разогнать Госплан, распустить колхозы, притаиться и ничего не делать - и всё замечательнейшим образом устроится. Ну как можно было не увлечься такой дивной доктриной? Я помню детскую радость, с которой в 1990 г. прочитывалось сочинение Хайека «Дорога к рабству»: журнал «Вопросы философии», где это было напечатано, буквально рвали из рук. Как же! Оказывается, плановая экономика не только не полезна, но и вредна. Вот, оказывается, где корень зла! План, проклятый план, который надо было выполнять. Отец приходил ночью: гнали план. Оказывается, ничего этого не нужно. Стоит перестать - всё магическим образом возникнет. Как? Да как-нибудь так. Когда читают, что Спаситель шёл по воде, аки посуху, не спрашивают ведь о коэффициенте поверхностного натяжения воды. Вот и с либерализмом такая же история.
Часто говорят, что никакого либерализма на свете нет. Это верно и неверно одновременно. Разумеется, дух западного человека оскудел, а с ним оскудел и дух либерализма. Агрессивное, молодое пионерство сменилось старческим, оглядчивым пенсионерством. Государственная практика - это поддержка всех, особенно богатых. Действия правительств во время кризиса наш насмешливый ирландский поставщик справедливо назвал «социализмом для богатых». Всё это есть, и всё это позволяет говорить о «смерти Запада» (так называется книжка американца Патрика Бьюкенена). Действительно всё это противоположно самой душе Запада, тому, что сделало Запад Западом.
Но одновременно с этим верно и то, что человеческие характеры и дух Запада - живы. Вообще, Запад - более многообразное и многосложное явление, чем мы привыкли воображать. И при всём почти социализме там продолжает подспудно жить дух либерализма. А вот нам бы не вредно его приобрести. Пока никакого либерализма у нас нет и близко. «Грабь награбленное» - это не либерализм, это пугачёвщина.
Что же до «англичанки» («американки»), которая «гадит», то наши американские и вообще западные учителя и советники виноваты лишь в том, что они отстаивали свои интересы. А чьи интересы они, по-вашему, должны отстаивать - мои что ли? Разумеется, идеи фритрейдерства всегда отстаивает тот, кто силён, умел и наступателен. А государственный протекционизм - это поведение тех, кто в данный момент слабее, кто прикрывает свои рынки. Что ж тут мудрёного? Об этом писано во всех букварях. А в том, что мы вступаем в ВТО - тоже американцы виноваты? Или, может, невидимая рука рынка…"
09.08.2011 domestic-lynx.livejournal.com/44457.html "ФАШИЗМ - ПРОЙДЁТ - 1. «Всё проходит, пройдёт и это». Надпись на кольце царя Соломона. ... Сегодня человечество переживает острый кризис идентичности. Всё сдвинулось и дрейфует в непонятном направлении, угрожая сорваться в пропасть. Совсем недавно, лет двадцать назад казалось: вот свергли гидру коммунизма и наконец зашагали по дороге цивилизации. А дорога цивилизации одна - либеральное, демократическое общество. Выражением филистерского самодовольства этого общества была книжка Факуямы «Конец истории». Но у истории обнаружился не конец, а ирония. Та самая, которую так ценил Карл Маркс. Именно после этого мир вошёл в очередную зону турбулентности, грозящей обвалом.
То, что казалось ясным и решённым, надёжным и респектабельным - снова двоится, троится, меняет свои очертания, превращаясь порой в ничто. А забытое ничто снова лезет на первый план.
Человечеству сегодня наново надо обсудить вопрос о том, как жить. Снова возникает вопрос, вчера казавшийся, школьным и давно решённым: об образах правления, о целях государства, о равенстве и неравенстве разных народов.
Обсуждать все эти вопросы насущно необходимо, потому что человечество оказывается безоружным перед наступающей стихией истории. Слов много, а знаний - чрезвычайно мало. Вожди человечества, политические, экономические и идейные, делают вид, что что-то понимают и якобы действуют сознательно и целенаправленно. Но понимают они, по-видимому, не больше простого обывателя. Откуда я это знаю? А по делам их. Мировой кризис был залит огромными деньгами. Все глобальные проекты провалились: мультикультурность всё больше напоминает монголо-татарское нашествие, ЕС тоже трещит по швам и существует только благодаря опять же бесконечным кредитам.
ПРАВДА НАЦИЗМА. Только вот не надо по-дамски махать руками: «Как вы можете такое произносить? Какая у нацизма может быть правда? Неисчислимые страдания, концлагеря, гибель миллионов!» На самом деле правда, своя, ограниченная, правда есть в каждой большой философской и политической системе. Часто, даже можно сказать - всегда, эта правда дурно осуществлялась. Ещё чаще люди не могли верно определить пределы осуществления этой правды и чересчур расширяли зону её действия. Но это не отменяет самой правды, того, что Маркс любил называть «рациональным зерном». Оно есть у нацизма, фашизма, демократии, тоталитаризма, либерализма, социализма, коммунизма.
Вот его-то и надо вытащить на свет и обсудить, не шарахаясь от слов, как сельская кляча от трамвая. Вообще, в наши дни люди крайне поверхностны. Они находятся не просто на поверхности явлений, а даже на поверхности слов, и ни на микрон не глубже самой поверхностной поверхности. Демократия - это прекрасно, тоталитаризм - это ужасно, лидерство - это замечательно, вождизм - это фашизм, а фашизм, вестимо, ужасно. Это знают все. Скажи «лидер» - и все в восторге, скажи «фюрер» - все в обмороке. А ведь значит аккурат одно и то же, просто люди мыслят и соответственно обмениваются внешними оболочками слов. В лингвистике это называется «семантический фон» - в отличие от «семантического ядра», т.е. собственно значения слова. А фон - это, в первую очередь, так называемые коннотации - какие образы возникают в голове слушающего, положительно или отрицательно он это воспринимает. Рекламщики и пропагандисты - мастера использования коннотаций. Но если мы хотим разобраться в существе дела, надо в первую очередь отрешиться от коннотаций, по возможности очистить мысль от словесной шелухи.
Центральная идея нацизма, его ядро, состоит в том, что нация, национальность - это первичная и важнейшая жизненная реальность. Человека больше характеризует то, что он немец или француз, чем то, что он купец или рабочий. Идея класса, на которой базировались умопостроения марксизма, - вторична по сравнению с нацией. Это ярко проявилось в первой мировой войне, когда в мировом конфликте и «пролетарии всех стран», и эксплуататоры-буржуи - все без колебаний встали на сторону своих правительств. Жизненная первореальность - это личность и нация. Класс, сословие, партия, профессиональная корпорация - всё это вторично, текуче и изменчиво: сегодня ты то, а завтра, глядишь, это. А вот русский или немец ты пожизненно. Ты говоришь, мыслишь и действуешь, как русский или немец. Национальность - это что-то вроде расширенной семьи, где все происходят от общего корня и имеют общие черты на уровне физиологии, генетики.
Когда всё в порядке, можно повоображать себя гражданином вселенной, поболботать на эсперанто, а припечёт - будешь лепиться к своим, и умирать ежели придётся - то за своих, за родную землю. Когда Сталин начал готовить народ к неизбежной большой войне, в советской пропаганде были возрождены феодал Александр Невский, крепостник Кутузов вместе с классово чуждым Богданом Хмельницким. И по-другому быть не могло, по-другому - не работает.
Это первая базисная идея нацизма. Здесь, в общем, ничего особенного, специально нацистского, нет. Сегодня с этим редко кто не согласится. Все попытки преодоления национального в людях - дружно и блистательно провалились. И «новая историческая общность - советский народ», и «плавильный тигель», и «мультикультурность» - все провалились. Национальность - это что-то вроде семьи: уж сто лет её хоронят, а она - живёт.
Вторая базовая идея нацизма - поострее. Идея такая: национальности - не равноценны. Они не одинаковы, не равны талантами и спсобностями: что по силам одному народу - неподъёмно для другого. И наоборот.
На житейском уровне это знает каждый и каждый с этим согласен. Например, англичане - народ не музыкальный, а немцы с итальянцами - совсем наоборот. Русские - народ литературный, но решительно неспособный навести порядок в своей стране. Нам легче забросить что-нибудь в космос, чем наладить правильный сбор мусора. И в домах у большинства русских - беспорядок. Новые художественные стили способны породить только романские (латинские) народы. У остальных - не получается, они только подражают.
Но это вроде пустяки: подумаешь, музыка-пение, есть вещи поважнее. И в вещах поважнее народы не равноценны: некоторые способны к государственному самостоянию, а некоторые - нет. Если они вследствие какой-то комбинации обстоятельств и обретают так называемы государственный суверенитет, всё равно они не суверенны, а неизменно жмутся к сильному покровителю. Вся их политическая жизнь сводится к распре о том, какого покровителя избрать. Но об этом - тс-с-с: такие разговоры неполиткорректны и непристойны в хорошем обществе.
По-разному народы способны и к капитализму. Лишь нескольким народам мира он, капитализм, оказался, что называется, в коня корм, т.е. принёс (при всех трагедиях в прошлом) успех и прибыток, а подавляющему большинству других - принёс только упадок и разорение. Объяснений этому - тьма тьмущая. И все - мимо цели. ... Точно такая же история с демократией: лишь несколько народов к ней способны, т.е., скажем так, способны её переносить без особого ущерба. Большинство других - нет. Даже первоклассника, не способного к музыке или рисованию, петь или рисовать не научишь, да и не стоит учить. Но на уровне отдельного человека - это понятно и общепринято. А как доходит дело до народа - тут заветы современной политкорректности требуют считать всех одинаковыми и равным образом ко всему способными. А они - ох какие не одинаковые и неравноценные. ... Кто сделал большинство изобретений, кто создал большую часть мировых художественных произведений? Каждый это знает, а кто не знает - пускай посмотрит в энциклопедию или учебник почитает. Кстати сказать, техническая изобретательность свойственна только ограниченному кругу народов, у других - не получается, они - копиисты. Может быть, пока, а может и в принципе, органически не способны. Мы, русские, склонны к техническому творчеству, и то, что мы от него отказались, - наш непростительный грех. Но я тут обсуждаю не таланты отдельных народов, меня интересуют принципиальные идеи.
Принято считать, что народы, которые себя ни в чём особенном не отметили, просто не имели надлежащих условий - исторический аналог трудного детства. Вот будут условия - и они мало-помалу разовьются доразвиваются до великих свершений. ... На самом деле великие дела делаются равным образом благодаря и вопреки условиям. Человек, которому суждено сделать что-то существенное, найдёт для этого условия. А не найдёт - создаст. Мне даже кажется, что БЛАГОДАРЯ условиям вершатся дела среднего масштаба, а великие - скорее ВОПРЕКИ; это я об отдельных людях, но, возможно, и к народам это относится, ведь народ - это коллективная историческая личность. На самом деле никакие условия не изменят существа народа. Это блестяще показал опыт объединённой Европы.
Собственно, мысль о том, что бывают народы с большой судьбой, как бывают т.н. большие люди, попадающие впоследствии в учебники для средней школы, так вот мысль эта совершенно не нова. Немецкая историческая мысль XVIII-ХIХ в.в. делила народы на исторические и неисторические; такого же мнения держался, в частности, Гегель. В XIX веке это вообще была общепринятая и общераспространённая мысль. Иными словами, как есть люди с большой судьбой - их меньшинство - так и народы с большой судьбой, исторические. А есть, соответственно, люди и народы, мелькнувшие в безвестности и забытые.
Немецкий нацизм выводил разницу народов из биологических оснований - из т.н. расы. При определённой наукообразности этого подхода (как же - биология, генетика!) - всё это жуткая мура. Сочинение главного теоретика Рейха Альфреда Розенберга «Миф ХХ века» - действительно миф, не более того (хотя и содержит полезные управленческие идеи). Что именно является носителем этой самой одарённости, которая делает человека «большим», а народ историческим - не известно ни сегодняшней, ни тем более тогдашней науке. Но это обстоятельство совершенно не отменяет наблюдаемого факта: народы не равны и не одинаковы.
Дальше вопрос: а что из этого следует?
Вытекает ли непосредственным образом из идеи неравенства народов право сильного - рабство, шовинизм, империализм и прочие неприятные вещи? Нет, не вытекает. Точно так, как из неравенства способностей людей не вытекает право более «качественного» угнетать менее «качественного», использовать его в качестве ресурса для своей жизни. То есть такая мысль возможна, но логически она не вытекает. Ведь возможна и другая мыль: ОБЯЗАННОСТЬ «качественного» вести за собой более слабого, ответственность более сильного за более слабого, помощь и защита. Это своеобразное «бремя белых» - в данном случае не важно, как оно было исполнено конкретно-историческими британцами по отношению к конкретно историческим африканцам или индусам - меня опять-таки интересует принцип, а не историческое воплощение. В конце концов, возможен новый «подход к снаряду», новые попытки воплотить известные принципы.
Представление, что сильный народ имеет право угнетать и высасывать слабого - свойственно англичанам, немцам. Англичане, надо сказать, достигли в этом деле виртуозности. ...
Другой подход более сильного народа к более слабому - это отечески-покровительственный. Он в высшей степени свойствен русскому народу. Мы по природе не угнетатели, а старшие братья: сам не доем, а младших накормлю. Поэтому когда в Перестройку американцы начали внушать братским народам СССР, что их угнетали русские - это, конечно, корыстная чепуха: это они нас с собой перепутали.
Сегодня велено считать, что все равны всем, что нет и не может быть народов руководящих, ведущих и народов ведомых. Говорить о каких-то национальных качествах определённых народов - неприлично. ... В результате такого подхода разнокачественность народов как-то затушёвывается, замазывается и в результате народ главный, ведущий оказывается в насквозь ложном и невнятном положении. Особенно это видно в современной Германии, Франции. Немцы, французы, согласно заветам новейшей политкорректности, не имеют права заявить свои преимущественные права на эту землю, хотя очевидно, что земля эта - их. Титульный, так сказать, народ, главный народ (не постесняемся этого слова) одновременно имеет право и ОБЯЗАН играть эту руководящую роль. Совершенно не обязательно действовать жестоко - главное действовать неуклонно, и показать каждому его место. В этом не только право, в этом обязанность титульных народов. Обязанность перед мировым духом, перед мировой цивилизацией, перед историей. Всякое необоснованное качествами и заслугами равенство - пагубно и разрушительно. И это понятно: равенство можно установить только по низшей планке, в результате качество западной цивилизации понижается, она размывается и обращается в труху. О культурной гибели Америки под влиянием мультикультурного равенства хорошо говорил Патрик Бькенен в книжке «Смерть Запада». Америка была Америкой, когда главным в ней был WASP - белый англосакс протестант. Остальные - знали своё место. Сейчас, когда эти остальные «возбухли», а WASP’ы стали как-то стесняться самих себя - вот тут-то и началось вырождение.
Ровно то же самое происходит у нас. Когда я прочитала книжку Бьюкенена, мне даже захотелось написать ему: не тушуйся,мол, парень, у нас такая же история, но потом как-то застыдилась своего далеко не идеального английского (неизжитый комплекс низкопоклонства перед Западом) и не написала. Мы, русские, стесняемся быть русскими в своей стране, даже и в Москве стесняемся. Татары, азербайджанцы или чеченцы - ни капельки, а мы - стесняемся. Результат - двоякий: нерусские в России чувствуют себя хозяевами положения, в результате чего русская культура размывается, а Россия становится всё менее русской. А это порождает болезненную, истерическую реакцию русских: бей чёрного. Но бьют, по-моему, больше русских. Как в немецких школах стали лупить немцев. Соберутся турки с арабами - и лупят.
Таков результат неисполнения долга, пренебрежения «бременем белых». Ведь пустить всё на самотёк, ни во что не вмешиваться, забиться в угол, объявить, что все равны всем - проще и легче, чем быть активным и требовательным, чем проводить определённую политику, чем занять собственное законное руководящее место среди народов. Для этого ведь надо, чтобы мужики много и трудно работали, а при надобности и воевали, а бабы - рожали детей, и не по 1,2 на одну среднестатистическую гражданку, как это принято в современных цивилизованных странах.
.... современному поколению белого человечества. И если оно хочет отрулить от пропасти, избежать собственной гибели - ему необходимо вспомнить и включить в свой багаж то зерно неоспоримой правды, которая заключалась в нацизме: народы не равны, есть народы ведущие и ведомые, все должны знать своё место и исполнять свой долг. Иначе - нам хана."
*
содержание журнала dar-aya.livejournal.com/5085.html
12.04.2011 domestic-lynx.livejournal.com/39503.html "А ГДЕ ВЫ ВИДЕЛИ ЛИБЕРАЛИЗМ? Либерализм сегодня вышел из моды, либеральную идею больше не носят, как длинноносые туфли, это вчерашний день. Отошёл, как малиновые пиджаки и золотые цепуры. Даже Ходорковский из своей отсидки писал, что-де либеральные модели России не подошли. Вот ведь до чего дошёл в своём раскаянии. А в нашем разоре и раздрае, как теперь выяснилось, виноваты либералы. Как двадцать лет назад были виноваты «партократы», а сто двадцать - царское самодержавие. Теперь пришёл черёд либерализма и либералов. Темпераментные публицисты либералов иначе как «либерастами» не называют: прямо термин такой образовался. Он же и позывные, по которым опознаются патриотически мыслящие и государственно озабоченные. В общем, объявлять себя либералом сегодня стыдно, не полагается. Некрасиво, неизяЧно, не trendy. Принято считать, что либерализм себя не оправдал. По крайней мере, в нашей стране. Словом, либерал сегодня слово ругательное.
А мне вот хочется спросить. Товарищи дорогие, а где вы его видели - либерализм-то?
У либерализма (и не только у него, а у всякого большого вероучения и политического течения) есть три ипостаси: 1) человеческий характер; 2) дух; 3) политическая практика.
Основа либерализма, его фундамент, без которого он либо рухнет, либо превратится в мёртвый картонный симулякр, - это определённый человеческий характер. Определённый тип личности. Из неё, из личности, всё растёт. Что это за личность? В общем-то, это всем известно. Это независимый, смелый, инициативный человек. Завоеватель, пионер. Индивидуалист, стремящийся прогнуть под себя изменчивый мир. Готовый трудиться - и не просто трудиться в смысле делать, что велят, а трудиться самостоятельно и инициативно, ставя перед собой собственные задачи.
Такие люди есть повсюду? Есть, конечно. Но важна их концентрация. Так вот впервые критическая концентрация таких людей была достигнута в Англии, и они-то и создали её величие и её либерализм. Собственно, более-менее удачным либерализм и был только в Англии. Судьба этой страны - особая, нетипичная, морская, колонизаторская. Такой её сделали её люди - торговцы, флибустьеры, завоеватели, труженики. В них был силён дух благочестия и одновременно торгашеский дух. Недаром Монтескьё считал, что англичане превзошли другие народы в благочестии, свободе и торговле. Пожалуй, только в Англии была трудовая знать. Трудиться, вникать в дело, знать, что к чему в хозяйстве - это было не зазорно английскому аристократу, а вот французскому - зазорно. Про русского барина и речи нет. Само слово «барин» в русском языке значит «бездельник». Классический английский - либеральный - характер заточен на обустройство своего мирка, своего поместья, своего домика: недаром даже сегодня англичане, растратившие дух своих предков, до сих пор любят жить в пускай маленьком, но своём домике, а не в какой-то там квартире. Либеральный характер - это человек, который готов вступить в борьбу со всем миром за своё благосостояние, за свой угол, умеет его обустроить, умеет сам добыть кусок хлеба. Этим человеком не требуется руководить, толкать его в должном направлении, он способен ходить своими ногами. У него есть движок внутри.
Такие люди склонны к равноправному и взаимовыгодному сотрудничеству с другими - такими же - людьми. Они способны объединяться для решения общих задач. Вообще, к эффективному объединению способны только индивидуалисты (не философские индивидуалисты, а индивидуалисты по характеру). Мы, русские, природные коллективисты, к объединению совершенно не способны. Нас способна объединить только внешняя сила, попросту говоря, палка. Это доказывают все наши провальные опыты кооперативов и в самое последнее время ТСЖ.
Разумеется, такие характеры были не только у англичан. Те голландцы, которые на утлых судёнышках плыли в Новую Зеландию, потому что там открыли плодородные земли, и можно обогатиться - безусловно, обладали сходными характерами. Вообще, лапидарное выражение либерального характера - это Робинзон. Один на острове, он вступает в борьбу и побеждает. Недаром, этот роман был столь любим и читаем.
Либерализм требует сильного, стойкого, непреклонного характера. Способного самого себя заставить действовать в том числе и в условиях отсутствия внешнего принуждения. У нас такие характеры - огромная редкость. При отсутствии внешнего принуждения («над нами не каплет») - наш нормальный средний человек обычно прекращает всякую деятельность и мирно разлагается, время от времени раскаиваясь в своём безделье в нетрезвых собеседованиях с друзьями. Впрочем я отвлеклась от либерального характера. Возвращаясь к нему, нельзя не сказать и о теневой его стороне.
Давно известно: наши недостатки - это продолжение наших достоинств. Так вот предельное раскрытие либерального характера - это флибустьер, разбойник: один против всех и никто мне не указ. Этим людям удалось построить либеральную цивилизацию, а не воровскую малину, не знаменитую гоббсовскую войну каждого против всех, только благодаря своей религиозности. Известный русский историк Тихомиров вспоминает, что ещё в конце 19 века в Англии была совершенно живая религиозность, люди размышляли и рассуждали о религии, читали и знали Писание; простые люди вели настоящие богословские споры и старались жить по заветам Господа. «Либеральный» характер, не «причёсанный» религией - это разбойник, и притом далеко не всегда Робин Гуд.
Что тут причина, а что следствие: историческая судьба народа выковала такой характер или характер породил именно такую историю? Конечно, влияние тут взаимное, но что главнее, что основа взаимовлияния? Нам, русским, больше импонирует первая точка зрения. Мы ценим любые умопостроения, где от нас ничего не зависит: вот выдалась им такая история с географией, вот они такими и стали, чего ж вы от нас-то хотите? Мне же лично кажется, что основой взаимовлияния был всё-таки народный характер. Обусловленный природой, генетикой, биохимией мозга. Он создал такое, а не другое государство, историю, социальную среду. Как судьба человека - это развёртывание его характера в течение жизни, так и история народа - это развёртывание его характера в историческом времени.
Собственно, тот самый Запад, который создал ту самую - западную - цивилизацию, на которую мы попеременно молимся и плюёмся, так вот эту цивилизацию в определяющей степени создали вот эти - либеральные - характеры. Конечно же, они были и есть не только в Англии или в США.
Я знакома со множеством итальянских бизнесменов, по большей части из области Венето. Там бизнес по большей части мелко-средний, больших компаний мало. И все они созданы (и постоянно создаются) людьми именно с такими характерами. Они хотят и умеют работать на себя, терпеть не могут встраиваться в какую-то шеренгу, они выдумщики, с лёгким налётом жуликоватости, не переходящей, впрочем, допустимые рамки. Им нравится бороться и побеждать. Им нравится принять вызов судьбы, вступить в игру и нагнуть фортуну в свою сторону. Мне всегда был очень симпатичен этот человеческий тип. Помнится, много лет назад, ещё при советской власти, я думала: «Вот разрешат у нас частную собственность, бизнес - вот и у нас появятся такие люди. А не разрешают - вот их и нет». Теперь разрешено всё, уж двадцать лет как разрешено, а тип - как-то запозднился… Теперь-то я понимаю, что в тех своих давних размышлениях переставляла местами причину и следствие. Основой всего является характер. Все изменения начинаются из глубины человека.
Недавно к нам приехал наш поставщик пылесосов с парогенераторами. Такой всегда весёлый, улыбающийся, нарядный и душистый Джузеппе. Жизнь у него нелёгкая: конкуренция аховая, Китай подпирает, покупательная способность европейских обывателей не так чтобы сильно растёт… А он всё равно карабкается. И жизнь свою не променяет ни на какую другую. Мы сотрудничаем года три, и за это время он выпустил новые модели, заменил неудачные узлы, в том числе и по нашей подсказке - и всё как-то играючи. Он никогда не станет олигархом, но и жизнь свою никогда на что не променяет. Ему в ней комфортно. И таких до сих пор в Европе порядочно, на них, собственно, и держится ещё Запад как цивилизация. Хотя, конечно, «социальное государство» и всякого рода гарантии и субсидии изрядно попортили характер западного человека: он одряб и опустился.
У нас таких характеров гораздо меньше, они как-то жиже. Сила характера у нас преимущественно проявляется в стойкости, в способности претерпеть, а не в наступательности и самостоятельности. В конце 80-х, когда разрешили кооперативы, т.е., в сущности, малый бизнес, народ вроде рыпнулся, завозился, но потом быстро потух, разочаровался, отошёл. Не все, но многие. Сразу же нашлись объяснения: чиновники плохие, не поддерживают малый бизнес, трудно получить кредит, помещение, то, сё… Лучше бы куда-то в корпорацию, на госслужбу. Не Робинзоны, в общем, оказались. Не хватило вот этой самой хватки, позволяющей выстоять одному против всего мира.
Это первый аспект, или, как я это назвала, ипостась либерализма - характер.
Вторая ипостась - это дух либерализма.
Говорить о духе чего-либо вообще трудно: его к бумаге не пришпилишь. Но всё-таки - это реальность, и уловить его можно. Главная идея, образующая дух либерализма - вот она: «Я отвечаю за всё». Или, иными словами: всё, что происходит в моей жизни хорошего и плохого, зависит только от меня. Не от начальников, политиков, не от дурного климата, не от «этой страны», в которой сподобился родиться… Дух либерализма всегда ставит человека в центр жизни: от него всё зависит. Мы охотно подхватываем разговоры о том, что человек в центре всего, но у нас это понимается строго в смысле льгот и привилегий, и почти никогда - в смысле ответственности. Не уголовной, не гражданской, не административной ответственности, а той самой глобальной ответственности за свою жизнь, которую у нас лишь редкие люди готовы на себя возложить.
Вспомните манифестации обманутых вкладчиков, дольщиков и т.п. Я из жадности по-дурацки вложил деньги, а государство, глобально за всё ответственное, пускай меня защитит и вытрет слёзы - вот смысл этих манифестаций. В этом подходе нет ничего от духа либерализма. Это прямо обратный дух и стиль. Все разговоры о роли и ценности личности у нас в конечном счёте сводятся к притязательному ощущению «мне от начальства недодали». Где вы тут видели либерализм?
Дух либерализма - это способность вступать в добровольные отношения с себе подобными, возлагать на себя обязательства и их выполнять. Выполнять так, как если бы это были требования самого что ни наесть строгого закона. У нас этого нет и близко.
Ну и третья ипостась - это политическая практика.
Политическая практика либерализма - это действия в соответствии с известными лозунгами «меньше государства», «всё разрешено, что не запрещено». Люди старшего поколения помнят, как наш народ был вытолкнут в либеральное плавание - вот так, враз, без подготовки и даже без предупреждения. Совершенно очевидно, что политическая практика либерализма при отсутствии в народе характера и духа либерализма - не могла привести ни к чему иному, кроме катастрофы. К ней всё и пришло. Людям сказали: «Делайте что хотите, вы свободны». Кто-то воспользовался открывшимися возможностями и что-то сумел сделать - вовсе не обязательно украл или «прихватизировал». А то у нас теперь что ни буржуй, то, считается, «прихватизатор».
Но большинство просто не умело - хотеть. Не было у них такого органа, чтобы хотеть что-то делать. Так они устроены. Это вовсе не значит, что они убогие совки или второсортные унтерменши. Убожество мысли проявили как раз те, кто ожидал чего-то иного. Не вообще, а от этого народа в этих обстоятельствах. В конце концов, главное профессионального умение любого управленца от бригадира до президента - понимать, с каким человеческим материалом ты имеешь дело и чего от него можно ожидать.
Выпустить на волю народ в то время - это то же самое, что выгнать на улицу двенадцатилетнего подростка. Кем он станет? Мелким воришкой, малолетней проституткой.
В результате никакого либерализма не было никогда, а была и есть воровская малина, растаскивающая наследие злополучного совка. В 90-е, при Ельцине, правили бал бандюки, в «нулевые» - чиновничья камарилья, т.н. вертикаль власти. То и другое - проявление одного и того же Гуляй-Поля; оно вообще очень близко расположено у русского народа и включается очень легко. Выключается только трудно.
Сегодня нигде никаким либерализмом и не пахнет - ни в каком смысле: ни характера, ни духа, ни политической практики. В 98-м году олигархам раздавали деньги - это что, либерализм? Это собес. То есть явление радикально противоположное либерализму. Притом собес, построенный на Гуляй-Поле. Для народа есть свой собес - какие-то убогие выплаты из нефтяных денег. Я не говорю, что этого делать не надо, но к либерализму это отношения не имеет.
Дух либерализма сегодня ещё слабее, чем в 90-е. В 90-е молодёжь хоть мечтала стать предпринимателями, работать на себя, была мода на бизнес. Поколение next мечтает о госслужбе, о госкорпорации - в общем, о мамке и о сиське. Самостоятельности н независимости никто не жаждет. «Они не виноваты, такая жизнь, вот были бы условия…» Совершенно с вами согласна! Вот именно такие рассуждения и показывают, что дух либерализма у нас едва дышит, если вообще не выдохся.
В «Анне Карениной» один из персонажей, философ и писатель Кознышев, говорит: из возможностей, которые открыли реформы в России, немцы или англичане выковали бы свободу, а наши только ноют и разочаровываются. Точно так и с либерализмом, с открывшейся свободой: вполне можно было многое сделать, но наш народ, не выдуманный, а реальный был к этому не готов. Он нуждался в руководстве, в медленном, но неуклонном обучении свободе.
Особую роль в нашем Гуляй-Поле сыграл всеобщий атеизм. Либерализм может быть более-менее успешным и даже просто может существовать только в соединении в живой религиозной верой в народе. В нашем народе живая религиозная вера была подорвана, по-видимому, ещё до революции, но уж поколения, жившие во время Перестройки и либеральных реформ, - гарантированно были повальными атеистами. И не надо про то, что кто-то там иногда заглядывал в церковь - себе-то уж не врите, ладно? Потому поток и разграбление некому и нечему сдержать. Так что никакого либерализма у нас не было и нет.
Нужен он нам? Я считаю, что дух либерализма - это хороший и полезный дух, он нужен нам и полезен. Нам нужны и самостоятельные, независимые характеры: кто будет строить и осваивать страну, когда проедим совковое наследство? Но научиться самостоятельности в одночасье невозможно. Это дело постепенное. Как детей учат рисовать, используя по началу раскраски, где они раскрашивают по контуру, так и экономической свободе надо учить, поставив поначалу чёткие рамки.
Откуда он взялся - этот либерализм? Почему он вдруг овладел умами так быстро и так просто?
Если отбросить чисто конспирологическую версию - «англичанка (=американка) гадит» - вырисовывается вот что. Либерализм (вернее неолиберализм) в России конца ХХ века был принят как марксизм в конце 19-го. Был принят сразу, догматически и безусловно. Принят он был ввиду идеологического вакуума. Наша интеллигенция имела очень мало идей, да и настоящей любви к идеологической работе не имела. Никогда. Николай Бердяев ещё сто лет назад писал, что русская интеллигенция всегда любила элементарные мысли - «карманный катехизис». «Что ему книжка последняя скажет, то ему сверху на душу и ляжет» - писал Некрасов о русском человеке.
Идеи - любые - всегда воспринимались у нас не критически, не аналитически, а - религиозно. Точно так когда-то был воспринят марксизм - как религия царствия божьего на земле. Точно так же был воспринят либерализм.
Любопытно, что тот и другой блистательно наложились на нашу исконную обломовщину. В марксизме обломовцам была особо полюбилась идея о том, что человек - это совокупность общественных отношений. А значит, чего вы от него хотите, раз отношения плохие.
В либерализме обломовцы нашли ещё более мощное вероучение, по которому всё сделается само, по щучьему веленью. А зовут ту щуку невидимой рукой рынка. Надо только разогнать Госплан, распустить колхозы, притаиться и ничего не делать - и всё замечательнейшим образом устроится. Ну как можно было не увлечься такой дивной доктриной? Я помню детскую радость, с которой в 1990 г. прочитывалось сочинение Хайека «Дорога к рабству»: журнал «Вопросы философии», где это было напечатано, буквально рвали из рук. Как же! Оказывается, плановая экономика не только не полезна, но и вредна. Вот, оказывается, где корень зла! План, проклятый план, который надо было выполнять. Отец приходил ночью: гнали план. Оказывается, ничего этого не нужно. Стоит перестать - всё магическим образом возникнет. Как? Да как-нибудь так. Когда читают, что Спаситель шёл по воде, аки посуху, не спрашивают ведь о коэффициенте поверхностного натяжения воды. Вот и с либерализмом такая же история.
Часто говорят, что никакого либерализма на свете нет. Это верно и неверно одновременно. Разумеется, дух западного человека оскудел, а с ним оскудел и дух либерализма. Агрессивное, молодое пионерство сменилось старческим, оглядчивым пенсионерством. Государственная практика - это поддержка всех, особенно богатых. Действия правительств во время кризиса наш насмешливый ирландский поставщик справедливо назвал «социализмом для богатых». Всё это есть, и всё это позволяет говорить о «смерти Запада» (так называется книжка американца Патрика Бьюкенена). Действительно всё это противоположно самой душе Запада, тому, что сделало Запад Западом.
Но одновременно с этим верно и то, что человеческие характеры и дух Запада - живы. Вообще, Запад - более многообразное и многосложное явление, чем мы привыкли воображать. И при всём почти социализме там продолжает подспудно жить дух либерализма. А вот нам бы не вредно его приобрести. Пока никакого либерализма у нас нет и близко. «Грабь награбленное» - это не либерализм, это пугачёвщина.
Что же до «англичанки» («американки»), которая «гадит», то наши американские и вообще западные учителя и советники виноваты лишь в том, что они отстаивали свои интересы. А чьи интересы они, по-вашему, должны отстаивать - мои что ли? Разумеется, идеи фритрейдерства всегда отстаивает тот, кто силён, умел и наступателен. А государственный протекционизм - это поведение тех, кто в данный момент слабее, кто прикрывает свои рынки. Что ж тут мудрёного? Об этом писано во всех букварях. А в том, что мы вступаем в ВТО - тоже американцы виноваты? Или, может, невидимая рука рынка…"
09.08.2011 domestic-lynx.livejournal.com/44457.html "ФАШИЗМ - ПРОЙДЁТ - 1. «Всё проходит, пройдёт и это». Надпись на кольце царя Соломона. ... Сегодня человечество переживает острый кризис идентичности. Всё сдвинулось и дрейфует в непонятном направлении, угрожая сорваться в пропасть. Совсем недавно, лет двадцать назад казалось: вот свергли гидру коммунизма и наконец зашагали по дороге цивилизации. А дорога цивилизации одна - либеральное, демократическое общество. Выражением филистерского самодовольства этого общества была книжка Факуямы «Конец истории». Но у истории обнаружился не конец, а ирония. Та самая, которую так ценил Карл Маркс. Именно после этого мир вошёл в очередную зону турбулентности, грозящей обвалом.
То, что казалось ясным и решённым, надёжным и респектабельным - снова двоится, троится, меняет свои очертания, превращаясь порой в ничто. А забытое ничто снова лезет на первый план.
Человечеству сегодня наново надо обсудить вопрос о том, как жить. Снова возникает вопрос, вчера казавшийся, школьным и давно решённым: об образах правления, о целях государства, о равенстве и неравенстве разных народов.
Обсуждать все эти вопросы насущно необходимо, потому что человечество оказывается безоружным перед наступающей стихией истории. Слов много, а знаний - чрезвычайно мало. Вожди человечества, политические, экономические и идейные, делают вид, что что-то понимают и якобы действуют сознательно и целенаправленно. Но понимают они, по-видимому, не больше простого обывателя. Откуда я это знаю? А по делам их. Мировой кризис был залит огромными деньгами. Все глобальные проекты провалились: мультикультурность всё больше напоминает монголо-татарское нашествие, ЕС тоже трещит по швам и существует только благодаря опять же бесконечным кредитам.
ПРАВДА НАЦИЗМА. Только вот не надо по-дамски махать руками: «Как вы можете такое произносить? Какая у нацизма может быть правда? Неисчислимые страдания, концлагеря, гибель миллионов!» На самом деле правда, своя, ограниченная, правда есть в каждой большой философской и политической системе. Часто, даже можно сказать - всегда, эта правда дурно осуществлялась. Ещё чаще люди не могли верно определить пределы осуществления этой правды и чересчур расширяли зону её действия. Но это не отменяет самой правды, того, что Маркс любил называть «рациональным зерном». Оно есть у нацизма, фашизма, демократии, тоталитаризма, либерализма, социализма, коммунизма.
Вот его-то и надо вытащить на свет и обсудить, не шарахаясь от слов, как сельская кляча от трамвая. Вообще, в наши дни люди крайне поверхностны. Они находятся не просто на поверхности явлений, а даже на поверхности слов, и ни на микрон не глубже самой поверхностной поверхности. Демократия - это прекрасно, тоталитаризм - это ужасно, лидерство - это замечательно, вождизм - это фашизм, а фашизм, вестимо, ужасно. Это знают все. Скажи «лидер» - и все в восторге, скажи «фюрер» - все в обмороке. А ведь значит аккурат одно и то же, просто люди мыслят и соответственно обмениваются внешними оболочками слов. В лингвистике это называется «семантический фон» - в отличие от «семантического ядра», т.е. собственно значения слова. А фон - это, в первую очередь, так называемые коннотации - какие образы возникают в голове слушающего, положительно или отрицательно он это воспринимает. Рекламщики и пропагандисты - мастера использования коннотаций. Но если мы хотим разобраться в существе дела, надо в первую очередь отрешиться от коннотаций, по возможности очистить мысль от словесной шелухи.
Центральная идея нацизма, его ядро, состоит в том, что нация, национальность - это первичная и важнейшая жизненная реальность. Человека больше характеризует то, что он немец или француз, чем то, что он купец или рабочий. Идея класса, на которой базировались умопостроения марксизма, - вторична по сравнению с нацией. Это ярко проявилось в первой мировой войне, когда в мировом конфликте и «пролетарии всех стран», и эксплуататоры-буржуи - все без колебаний встали на сторону своих правительств. Жизненная первореальность - это личность и нация. Класс, сословие, партия, профессиональная корпорация - всё это вторично, текуче и изменчиво: сегодня ты то, а завтра, глядишь, это. А вот русский или немец ты пожизненно. Ты говоришь, мыслишь и действуешь, как русский или немец. Национальность - это что-то вроде расширенной семьи, где все происходят от общего корня и имеют общие черты на уровне физиологии, генетики.
Когда всё в порядке, можно повоображать себя гражданином вселенной, поболботать на эсперанто, а припечёт - будешь лепиться к своим, и умирать ежели придётся - то за своих, за родную землю. Когда Сталин начал готовить народ к неизбежной большой войне, в советской пропаганде были возрождены феодал Александр Невский, крепостник Кутузов вместе с классово чуждым Богданом Хмельницким. И по-другому быть не могло, по-другому - не работает.
Это первая базисная идея нацизма. Здесь, в общем, ничего особенного, специально нацистского, нет. Сегодня с этим редко кто не согласится. Все попытки преодоления национального в людях - дружно и блистательно провалились. И «новая историческая общность - советский народ», и «плавильный тигель», и «мультикультурность» - все провалились. Национальность - это что-то вроде семьи: уж сто лет её хоронят, а она - живёт.
Вторая базовая идея нацизма - поострее. Идея такая: национальности - не равноценны. Они не одинаковы, не равны талантами и спсобностями: что по силам одному народу - неподъёмно для другого. И наоборот.
На житейском уровне это знает каждый и каждый с этим согласен. Например, англичане - народ не музыкальный, а немцы с итальянцами - совсем наоборот. Русские - народ литературный, но решительно неспособный навести порядок в своей стране. Нам легче забросить что-нибудь в космос, чем наладить правильный сбор мусора. И в домах у большинства русских - беспорядок. Новые художественные стили способны породить только романские (латинские) народы. У остальных - не получается, они только подражают.
Но это вроде пустяки: подумаешь, музыка-пение, есть вещи поважнее. И в вещах поважнее народы не равноценны: некоторые способны к государственному самостоянию, а некоторые - нет. Если они вследствие какой-то комбинации обстоятельств и обретают так называемы государственный суверенитет, всё равно они не суверенны, а неизменно жмутся к сильному покровителю. Вся их политическая жизнь сводится к распре о том, какого покровителя избрать. Но об этом - тс-с-с: такие разговоры неполиткорректны и непристойны в хорошем обществе.
По-разному народы способны и к капитализму. Лишь нескольким народам мира он, капитализм, оказался, что называется, в коня корм, т.е. принёс (при всех трагедиях в прошлом) успех и прибыток, а подавляющему большинству других - принёс только упадок и разорение. Объяснений этому - тьма тьмущая. И все - мимо цели. ... Точно такая же история с демократией: лишь несколько народов к ней способны, т.е., скажем так, способны её переносить без особого ущерба. Большинство других - нет. Даже первоклассника, не способного к музыке или рисованию, петь или рисовать не научишь, да и не стоит учить. Но на уровне отдельного человека - это понятно и общепринято. А как доходит дело до народа - тут заветы современной политкорректности требуют считать всех одинаковыми и равным образом ко всему способными. А они - ох какие не одинаковые и неравноценные. ... Кто сделал большинство изобретений, кто создал большую часть мировых художественных произведений? Каждый это знает, а кто не знает - пускай посмотрит в энциклопедию или учебник почитает. Кстати сказать, техническая изобретательность свойственна только ограниченному кругу народов, у других - не получается, они - копиисты. Может быть, пока, а может и в принципе, органически не способны. Мы, русские, склонны к техническому творчеству, и то, что мы от него отказались, - наш непростительный грех. Но я тут обсуждаю не таланты отдельных народов, меня интересуют принципиальные идеи.
Принято считать, что народы, которые себя ни в чём особенном не отметили, просто не имели надлежащих условий - исторический аналог трудного детства. Вот будут условия - и они мало-помалу разовьются доразвиваются до великих свершений. ... На самом деле великие дела делаются равным образом благодаря и вопреки условиям. Человек, которому суждено сделать что-то существенное, найдёт для этого условия. А не найдёт - создаст. Мне даже кажется, что БЛАГОДАРЯ условиям вершатся дела среднего масштаба, а великие - скорее ВОПРЕКИ; это я об отдельных людях, но, возможно, и к народам это относится, ведь народ - это коллективная историческая личность. На самом деле никакие условия не изменят существа народа. Это блестяще показал опыт объединённой Европы.
Собственно, мысль о том, что бывают народы с большой судьбой, как бывают т.н. большие люди, попадающие впоследствии в учебники для средней школы, так вот мысль эта совершенно не нова. Немецкая историческая мысль XVIII-ХIХ в.в. делила народы на исторические и неисторические; такого же мнения держался, в частности, Гегель. В XIX веке это вообще была общепринятая и общераспространённая мысль. Иными словами, как есть люди с большой судьбой - их меньшинство - так и народы с большой судьбой, исторические. А есть, соответственно, люди и народы, мелькнувшие в безвестности и забытые.
Немецкий нацизм выводил разницу народов из биологических оснований - из т.н. расы. При определённой наукообразности этого подхода (как же - биология, генетика!) - всё это жуткая мура. Сочинение главного теоретика Рейха Альфреда Розенберга «Миф ХХ века» - действительно миф, не более того (хотя и содержит полезные управленческие идеи). Что именно является носителем этой самой одарённости, которая делает человека «большим», а народ историческим - не известно ни сегодняшней, ни тем более тогдашней науке. Но это обстоятельство совершенно не отменяет наблюдаемого факта: народы не равны и не одинаковы.
Дальше вопрос: а что из этого следует?
Вытекает ли непосредственным образом из идеи неравенства народов право сильного - рабство, шовинизм, империализм и прочие неприятные вещи? Нет, не вытекает. Точно так, как из неравенства способностей людей не вытекает право более «качественного» угнетать менее «качественного», использовать его в качестве ресурса для своей жизни. То есть такая мысль возможна, но логически она не вытекает. Ведь возможна и другая мыль: ОБЯЗАННОСТЬ «качественного» вести за собой более слабого, ответственность более сильного за более слабого, помощь и защита. Это своеобразное «бремя белых» - в данном случае не важно, как оно было исполнено конкретно-историческими британцами по отношению к конкретно историческим африканцам или индусам - меня опять-таки интересует принцип, а не историческое воплощение. В конце концов, возможен новый «подход к снаряду», новые попытки воплотить известные принципы.
Представление, что сильный народ имеет право угнетать и высасывать слабого - свойственно англичанам, немцам. Англичане, надо сказать, достигли в этом деле виртуозности. ...
Другой подход более сильного народа к более слабому - это отечески-покровительственный. Он в высшей степени свойствен русскому народу. Мы по природе не угнетатели, а старшие братья: сам не доем, а младших накормлю. Поэтому когда в Перестройку американцы начали внушать братским народам СССР, что их угнетали русские - это, конечно, корыстная чепуха: это они нас с собой перепутали.
Сегодня велено считать, что все равны всем, что нет и не может быть народов руководящих, ведущих и народов ведомых. Говорить о каких-то национальных качествах определённых народов - неприлично. ... В результате такого подхода разнокачественность народов как-то затушёвывается, замазывается и в результате народ главный, ведущий оказывается в насквозь ложном и невнятном положении. Особенно это видно в современной Германии, Франции. Немцы, французы, согласно заветам новейшей политкорректности, не имеют права заявить свои преимущественные права на эту землю, хотя очевидно, что земля эта - их. Титульный, так сказать, народ, главный народ (не постесняемся этого слова) одновременно имеет право и ОБЯЗАН играть эту руководящую роль. Совершенно не обязательно действовать жестоко - главное действовать неуклонно, и показать каждому его место. В этом не только право, в этом обязанность титульных народов. Обязанность перед мировым духом, перед мировой цивилизацией, перед историей. Всякое необоснованное качествами и заслугами равенство - пагубно и разрушительно. И это понятно: равенство можно установить только по низшей планке, в результате качество западной цивилизации понижается, она размывается и обращается в труху. О культурной гибели Америки под влиянием мультикультурного равенства хорошо говорил Патрик Бькенен в книжке «Смерть Запада». Америка была Америкой, когда главным в ней был WASP - белый англосакс протестант. Остальные - знали своё место. Сейчас, когда эти остальные «возбухли», а WASP’ы стали как-то стесняться самих себя - вот тут-то и началось вырождение.
Ровно то же самое происходит у нас. Когда я прочитала книжку Бьюкенена, мне даже захотелось написать ему: не тушуйся,мол, парень, у нас такая же история, но потом как-то застыдилась своего далеко не идеального английского (неизжитый комплекс низкопоклонства перед Западом) и не написала. Мы, русские, стесняемся быть русскими в своей стране, даже и в Москве стесняемся. Татары, азербайджанцы или чеченцы - ни капельки, а мы - стесняемся. Результат - двоякий: нерусские в России чувствуют себя хозяевами положения, в результате чего русская культура размывается, а Россия становится всё менее русской. А это порождает болезненную, истерическую реакцию русских: бей чёрного. Но бьют, по-моему, больше русских. Как в немецких школах стали лупить немцев. Соберутся турки с арабами - и лупят.
Таков результат неисполнения долга, пренебрежения «бременем белых». Ведь пустить всё на самотёк, ни во что не вмешиваться, забиться в угол, объявить, что все равны всем - проще и легче, чем быть активным и требовательным, чем проводить определённую политику, чем занять собственное законное руководящее место среди народов. Для этого ведь надо, чтобы мужики много и трудно работали, а при надобности и воевали, а бабы - рожали детей, и не по 1,2 на одну среднестатистическую гражданку, как это принято в современных цивилизованных странах.
.... современному поколению белого человечества. И если оно хочет отрулить от пропасти, избежать собственной гибели - ему необходимо вспомнить и включить в свой багаж то зерно неоспоримой правды, которая заключалась в нацизме: народы не равны, есть народы ведущие и ведомые, все должны знать своё место и исполнять свой долг. Иначе - нам хана."
*
содержание журнала dar-aya.livejournal.com/5085.html