(no subject)
Утром проснуться, надеть платьице с босоножками, забежать на кухню за куском хлеба с вареньем, и брысь со двора, пока по хозяйству не припахали.
Жевать хлеб, и искать по дороге большой лопух, чтоб свернуть из него ковшик и напиться из Заячьей крыницы самой вкусной воды в мире, только очень быстро пить, потому что вокруг комарья пасется немеряно.
Забежать на полянку с земляникой, но не есть, а нарвать маленький букетик, а дома насушить земляничного чая, и только по дороге рассосать пару ягодок, с них все равно вкуса нет почти, один аромат.
Забежать на самую верхушку горы, чтоб все село видно было, как на ладони, и лечь на траву, закрыть глаза и любить солнце, и оно тебя тоже любит, так любит, что темные плечи все время шелушатся и ресницы выгорели и совсем прозрачные уже стали.
Ноги загорелые, в белых царапинках от травы и кустов, в желтой пыльце, к подолу поприцеплялись колючки-семена. Сверху греет солнце, а в спину влажно и прохладно, еще роса не вся ушла, и муравьи бегают по телу, и еще твари какие-то мелкие.
Пахнет травой и желтой кашкой, меленький такой цветок с сильным ароматом меда, и вокруг звуки, звуки, звуки, трава шелестит, кузнечики, птицы, и из села - куры, гуси, собаки, бабы, только далеко-далеко совсем.
А потом гулять долго, петь себе под нос песенки из гардемаринов, и плести венок из ромашек и трав, и букет домой нарвать, но не красоты ради - каждый цветочек свою болезнь лечит.
А вечером прибежать домой, а если бабушка ругать опять начнет, отдать ей охапку всяких травок лечебных с горы, и земляничный букет, поужинать жареной рыбой, молока козьего, еще теплого, выпить и спать.
И когда уже эта зима блядская кончится!
Жевать хлеб, и искать по дороге большой лопух, чтоб свернуть из него ковшик и напиться из Заячьей крыницы самой вкусной воды в мире, только очень быстро пить, потому что вокруг комарья пасется немеряно.
Забежать на полянку с земляникой, но не есть, а нарвать маленький букетик, а дома насушить земляничного чая, и только по дороге рассосать пару ягодок, с них все равно вкуса нет почти, один аромат.
Забежать на самую верхушку горы, чтоб все село видно было, как на ладони, и лечь на траву, закрыть глаза и любить солнце, и оно тебя тоже любит, так любит, что темные плечи все время шелушатся и ресницы выгорели и совсем прозрачные уже стали.
Ноги загорелые, в белых царапинках от травы и кустов, в желтой пыльце, к подолу поприцеплялись колючки-семена. Сверху греет солнце, а в спину влажно и прохладно, еще роса не вся ушла, и муравьи бегают по телу, и еще твари какие-то мелкие.
Пахнет травой и желтой кашкой, меленький такой цветок с сильным ароматом меда, и вокруг звуки, звуки, звуки, трава шелестит, кузнечики, птицы, и из села - куры, гуси, собаки, бабы, только далеко-далеко совсем.
А потом гулять долго, петь себе под нос песенки из гардемаринов, и плести венок из ромашек и трав, и букет домой нарвать, но не красоты ради - каждый цветочек свою болезнь лечит.
А вечером прибежать домой, а если бабушка ругать опять начнет, отдать ей охапку всяких травок лечебных с горы, и земляничный букет, поужинать жареной рыбой, молока козьего, еще теплого, выпить и спать.
И когда уже эта зима блядская кончится!