Черное масло
Вообще, интересно исследовать ощущения изуродованного временно человека. Вокруг правого глаза начало расцвечиваться еще вчера, сегодня разлилось уже и на левый: увы, не симметрично. Лоб раздулся, раздалась переносица, и вокруг рта помехи. У меня как раз до того был довольно длинный период, когда я ощущала себя как "хороша" - и в зеркале, и от вербальных подтверждений извне; и тут вдруг там отражается нечто другое. Ну, не отвратительный урод, не женщина-слон - но сместившиеся и изменившиеся черты лица заставляют задержать взгляд и попытаться принять: узнать себя. А к фингалу (французы называют это "черное масло") у меня, кстати, претензий нет - скорее даже нахожу цвета красивыми; я же никогда не крашусь косметикой - хоть так посмотреть как оно может быть. К сожалению, домочадцы встречают меня возгласом: "О, все хуже и хуже": им моя широта понимания прекрасного и исследовательский подход не близки.
Просыпаешься - а часы говорят: "4 часа 35 минут до рассвета"; и хуле делать? Какао с недавних пор ночует в доме, когда я спускаюсь, поднимается с лежанки, облобызает и просится погавкать в темный сад, потом возвращается и снова спит. А я нет.
В конюшнях народу немного: Луна и Арибель, Даллар и Пети Лу, Индра и жеребенка мохноногая; всем по черпаку гранул - мочить, как в прошлом сезоне, его больше не надо. Спросила про Лу, который сломал ногу в прошлом году и всю зиму провел в деннике, так и остался тенью от былого коня, едва ходил - его отправили куда-то на пенсию, во Франции достаточно таких пансионов с лугами для больше не используемых лошадей. Конюшенный мальчик Киран больше не появляется, и куда-то делись куры - все забываю спросить про того и других. Котики Шагаль и Паша в добром здравии. Мне, кстати, рассказали, что в Реймском соборе тоже витражи Шагала; а осенью я видела их в Метце: везде наследил котик.
Когда наконец развиднелось, было решилась попробовать пробежаться - но тут пропала вода в кранах, еле текла: вернусь - а душа нет (летом в бесконечной палаточной роуд муви меня это не останавливало, я прибегала и довольстовалась полторашкой, нагретой б моторе; не то нонеча). И не побежала; а позавтракала и вышла посмотреть, не зарядился ли электровелосипед; зацепилась за бардак в гараже и дальше туман. Очнулась, села на велосипед, оказавшийся крохотным - оказывается, на ферме был большой - и сгоняла в сельпо под рассказы о черной смородине. Возвращалась по красиву: завыглядывало солнце при низких черных тучах, яркие черепичные крыши, сен-э-марновский колорит - не стерпела и таки оделась на пробежку. Нога через несколько минут перестала чувствоваться: там страшное только с виду, а так поверхностно; а правый глаз и до того видел лишь *очертания любимой женщины*; в общем, норм - но тяжко, тяжко: как не после трех дней, а после долгой и продолжительной болезни; спишем на неурочный час.
Я по делу бегала: в поле у мостика по высокой вишней в сторону Ду каждую осень какой-то окрестный фермер вываливает прицеп яблок - проверить, не пора ли. И да, яблоки на месте - мелкие, нежные, почти все хорошие; я взяла десяток в специально надетую жилетку, а потом еще вернусь на велосипеде или на машине, Доре тоже интересны яблоки для лошадей. Мне же - для пирогов и так есть: в магазине таких вкусных не сыщешь.
В доме доживает последние дни волонтерка из Бразилии, сегодня она готовит бразильскую трапезу на ужин. Спросила меня, умею ли я делать синнабоны - а ответа не поняла; на пальцах объяснила ей, что вот, вечером буду замешивать тесто и покажу; и сижу-горюю, потому что многотрудная и бесполезная коммуникация претит заранее.
На выгоны еще не ходила, покасты под каштаны еще не слушала. Увы, электротачка теперь в загоне - навоз собирают трижды в неделю на тракторный прицеп: ни тишины, ни одиночества, весь шарм любимого занятия пропал.
Что-то хорошее вспомнить по конец. Отличный отзыв на мою роллер-экскурсию, чек. Хурма, которой я научила хостов и они покупают без напоминаний и правильную. И грелка; каждую секунду, что не сплю ночью, я радуюсь грелке в ногах. Вот она, старость; и она прекрасна.
Просыпаешься - а часы говорят: "4 часа 35 минут до рассвета"; и хуле делать? Какао с недавних пор ночует в доме, когда я спускаюсь, поднимается с лежанки, облобызает и просится погавкать в темный сад, потом возвращается и снова спит. А я нет.
В конюшнях народу немного: Луна и Арибель, Даллар и Пети Лу, Индра и жеребенка мохноногая; всем по черпаку гранул - мочить, как в прошлом сезоне, его больше не надо. Спросила про Лу, который сломал ногу в прошлом году и всю зиму провел в деннике, так и остался тенью от былого коня, едва ходил - его отправили куда-то на пенсию, во Франции достаточно таких пансионов с лугами для больше не используемых лошадей. Конюшенный мальчик Киран больше не появляется, и куда-то делись куры - все забываю спросить про того и других. Котики Шагаль и Паша в добром здравии. Мне, кстати, рассказали, что в Реймском соборе тоже витражи Шагала; а осенью я видела их в Метце: везде наследил котик.
Когда наконец развиднелось, было решилась попробовать пробежаться - но тут пропала вода в кранах, еле текла: вернусь - а душа нет (летом в бесконечной палаточной роуд муви меня это не останавливало, я прибегала и довольстовалась полторашкой, нагретой б моторе; не то нонеча). И не побежала; а позавтракала и вышла посмотреть, не зарядился ли электровелосипед; зацепилась за бардак в гараже и дальше туман. Очнулась, села на велосипед, оказавшийся крохотным - оказывается, на ферме был большой - и сгоняла в сельпо под рассказы о черной смородине. Возвращалась по красиву: завыглядывало солнце при низких черных тучах, яркие черепичные крыши, сен-э-марновский колорит - не стерпела и таки оделась на пробежку. Нога через несколько минут перестала чувствоваться: там страшное только с виду, а так поверхностно; а правый глаз и до того видел лишь *очертания любимой женщины*; в общем, норм - но тяжко, тяжко: как не после трех дней, а после долгой и продолжительной болезни; спишем на неурочный час.
Я по делу бегала: в поле у мостика по высокой вишней в сторону Ду каждую осень какой-то окрестный фермер вываливает прицеп яблок - проверить, не пора ли. И да, яблоки на месте - мелкие, нежные, почти все хорошие; я взяла десяток в специально надетую жилетку, а потом еще вернусь на велосипеде или на машине, Доре тоже интересны яблоки для лошадей. Мне же - для пирогов и так есть: в магазине таких вкусных не сыщешь.
В доме доживает последние дни волонтерка из Бразилии, сегодня она готовит бразильскую трапезу на ужин. Спросила меня, умею ли я делать синнабоны - а ответа не поняла; на пальцах объяснила ей, что вот, вечером буду замешивать тесто и покажу; и сижу-горюю, потому что многотрудная и бесполезная коммуникация претит заранее.
На выгоны еще не ходила, покасты под каштаны еще не слушала. Увы, электротачка теперь в загоне - навоз собирают трижды в неделю на тракторный прицеп: ни тишины, ни одиночества, весь шарм любимого занятия пропал.
Что-то хорошее вспомнить по конец. Отличный отзыв на мою роллер-экскурсию, чек. Хурма, которой я научила хостов и они покупают без напоминаний и правильную. И грелка; каждую секунду, что не сплю ночью, я радуюсь грелке в ногах. Вот она, старость; и она прекрасна.