Ходаковский: Путину нужно готовиться произнести знаменитое "братья и сестры"...
Давно назрел этот разговор, и сколько эту тему не избегай - она вертится под ногами и не отстает. Собственно, это даже не тема, а целый ряд принципиальных вопросов, которые всплывают под разными углами и обращают на себя внимание. Начну с заезженного - официального деления российского электората на сторонников и противников власти. По бытующей версии противников власти в России примерно тринадцать процентов. Других цифр не видел, поэтому буду использовать эту. Сторонников несложно выявить путем нехитрых математических вычислений, но сложно дать им классификацию, потому что понятие “сторонники” очень условное. Для большей объективности назову их “те, кто не хочет свергать власть”. Процент, как вы понимаете, показатель плавающий. Противники тоже не однородны, но поскольку их взаимная тяга обозначала себя уже не раз, то можно объединить их по общему признаку - нетерпимость к власти. При этом стоит заметить, что среди не желающих свергать власть на вопрос: так вас устраивает власть? - большинство ответит - нет. А среди нетерпимых к власти не все сторонники ее насильственного свержения.
И все же мы условно подразделяем общество на радикалов и умеренных именно по этому признаку: готовы к бунту, революции, госперевороту, - или не готовы. И когда степень критичности к власти сдвинет показатели до угрожающей отметки - тогда и возникают эти пресловутые революционные предпосылки. Верно? Неверно. Иногда происходит “чудо”. Стройная теория о верхах и низах казалось бы академически проработана и обоснована, но даже Ленин не считал, что в России назрела революционная ситуация, пока либералы не сместили царя и не открыли окно возможностей. Тогда он спешно покинул Европу и в особом вагоне устремился на родину. Концепция версталась на ходу, и даже для близких соратников некоторые видения Ленина оказались неожиданностью и были встречены прохладно, но потом стали уже доктриной. Это я к тому, что не стоит к оценке ситуации подходить с позиций классиков марксизма-ленинизма - в жизни есть еще место случаю…..и цветным революциям.
Итак, имеем условные восемьдесят семь и тринадцать. Но что такое восемьдесят семь, а что такое тринадцать?Восемьдесят семь - это преимущественно зрители на трибунах, желающие хлеба и зрелищ. А тринадцать - это преимущественно гладиаторы, - если применять доступные сравнения. То есть, малодееспособная обывательская масса, которая платит налоги, не демонстрирует чрезмерной агрессии и считает, что этим она отдает власти все, что можно отнести к категории гражданского долга, а дальше зона ответственности власти, как себя обезопасить от “негативных факторов”, - и на другой стороне баррикад по большей части мобилизационно готовая, агрессивная и подвижная сила. Теперь давайте снова прибегнем к математике: сколько будет тринадцать процентов применительно к численности населения? Явно побольше десяти миллионов. И пусть из них не все дееспособны, хоть душой и ого-го, но миллионов пять дееспособных наберется….
Так что это не количественный параметр, а прежде всего качественный - и Киев, и Донецк это подтвердили. При этом есть еще и такая штука, как симпатии. И если противовластные радикалы и провластные охранители - это два полярных края, то между ними обыватели со своими симпатиями, которые, смещаясь, усиливают либо одних, либо других, формируя то, что именуется общественным мнением в поддержку, или в осуждение - и Киев, и Донецк это, опять же, продемонстирировали. И я не зря провожу параллель между Киевом и Донецком - с точки зрения механики процессов происходившее и там, и там во многом похоже, и во многом опасно власти. Я видел это хорошо сначала с крыши горящего Дома профсоюзов, как сотни оголтелых “героев” мечутся на баррикадах, а десятки тысяч симпатиков стоят на майдане и внемлют проповедникам на трибуне, а потом и у нас, когда сотни тысяч, если не миллионы, выразили свое одобрение тысячам, взявшим в руки оружие, и даже не попытавшимся сопоставить разницу в силе, потому что считали свое дело правым.
И понятно стремление правящих элит к тому, чтобы эта вольница быстрее закончилась и не смущала законопослушных граждан. И когда мы сетуем, что наш благородный пророссийский порыв больше не тиражируется российскими сми, то мы немного ошибаемся: не тиражируется наш порыв к овладению властью, который торчит из-под сарафана и видимым образом связан с пророссийским порывом. И здесь со стороны власти логично пожертвовать первым, чем позволить овладевать умами второму, демонстрирующему потенциал восставшего народа. Поэтому и признали Порошенко, чтобы быстрее усмирил антиправительственные процессы, поэтому и дали ему время укрепиться во власти себе на беду, поэтому и не знали, что делать с Донбассом, который сразу стал под красные флаги, поэтому и утвердили сейчас такой строй, который ничем бы не напоминал далекий теперь уже четырнадцатый год. Патриотизм штука опасная в умелых руках, поэтому нужно, чтобы патриотизм был…..с ограниченными возможностями. Мне сказали умную вещь: самые большие враги системы те, кто если не любит, то принимает и защищает систему по собственной воле, а не в результате зависимости.
Теперь пару слов о себе. В данный момент я пишу, как врач ставит диагноз - почти беспристрастно. Когда я говорю о противниках власти и ее условных сторонниках, я не уточняю, что сторонники власти не столько сторонники ее самой, сколько сторонники общественной стабильности. Я не вкладываю уничижительный смысл в понятие “обыватели” - я употребляю типичное определение. А общественный гомеостаз, или стабильность, всю жизнь являлись моей профессиональной задачей, и поэтому я, как правоохранитель, закономерно попадаю в разряд охранителей власти. Но что если власть, которую я призван охранять, в силу своей удаленности от народа не до конца понимает, что происходит в этом самом народе, в его среде? Бывает и такое. Если кто-то думал, что можно будет сжечь протестный потенциал в горниле войны - он ошибся. Да, отсылка к внешнему врагу работает. Порошенко сполна использовал этот прием. Но человеческая сущность такова, что палец, который человек придавит дверью, беспокоит его больше, чем смертельная опухоль, обнаруженная в его организме. Когда припекает, то американцы с их экспансией в его сознании уходят далеко на второй план. Так далеко, что он может и не заметить, как они окажутся за спиной, возьмут его руки в свои, и поведут его за правое дело.
Но вот я, правоохранитель, про которого говорят, что он часть системы, - и я не отрицаю - , оказался в одном процессе с теми, кто попадает в эти тринадцать процентов, когда начался протест на Донбассе. Никогда не получалось четко дифференцировать в риторике - кто, за что и почему. Как в богатом букете смешались запахи борьбы с последствиями майдана, пророссийский дискурс, призывы к справедливости, симпатии к Путину, симпатии к противникам Путина, нападки на Суркова и его подручных, призывы к борьбе до последнего с теми, кто овладел Украиной и ради утверждения себя во власти превратил ее в русофобствующий очаг, воспевание русского мира, порицание барыг, гребущих под шумок все под себя…..Другие тоже не сильно логичны: никогда не понимал, если не приравнивать их к утопистам, как монархисты из радикалов, призывающие к социальному равенству и справедливости, собираются их устанавливать путем реинкарнации самодержавия? Если социальное деление на низших и высших ваше предпочтение, если кастовая система, когда во власти всегда одна и та же каста, и она же у ресурсов - ваш выбор, - тогда чем вы недовольны, когда критикуете нынешнюю власть? Тем, что Путин не носит корону? Никогда не понимал, как можно бороться с украинским национализмом, культивируя национализм русский? И тем не менее я рассуждал о русском мире, как будто имею право и причастен к генерации этой идеи....
Именно это и положило начало разобщению в нашей среде. Точнее, не позволило состояться сближению - каждый носил в себе разное начало. Те, кто против власти, видели в таких, как я, идеологических противников. Те, кто носит в себе русский национализм, видели в нас безродных космополитов, примазавшихся к их идее…..много камней преткновения возникло сразу и укоренилось впоследствии. На это наложились интриги, манипуляции, подковерные игры тех, кто пользовался естественными противоречиями и углублял их, противопоставляя друг другу участников процесса. Но несмотря на противоречия и разные взгляды, вектор направленности усилий был общим. И здесь речь не только о направлении стрельбы в сторону противника. Хоть мы и не генераторы идеи русского мира, но именно она стала тем объединяющим началом, которое упразднило все разночтения, включая классовые. Никто толком не вникал в глубину этой идеи, кроме тех, кто был ее системным носителем. Для большинства русский мир ассоциировался с Россией, а та в свою очередь воспринималась, как правопреемница Советского Союза, хоть и видоизмененная. Это и стало общим началом, объединившим в себе разные мотивы на более тонком уровне, чем тот, который предложила война.
Но стоило ситуации затормозиться, как на первый план начали выходить подзадачи, которые в рамках общего движения терялись в какофонии звуков. Каждый оказался разочарован нереализованностью своих надежд, и наученный опытом, к следующей фазе обострения подойдет с долей усвоенного прагматизма. В какую игру мы сыграли? Какую игру сыграли с нами? Вот я сейчас пишу этот текст, а сам периодически прочитываю предыдущие абзацы, чтобы восстановить в памяти “сюжетную линию”. А вот из тех, кто пытается писать общий для нас для всех текст действительности, кто-нибудь удосуживается пробежать глазами написанное, чтобы сравнить замысел и результат? Причем, в обеих реальностях - и народа, и власти - результат оказался далеким от задуманного. И если с народом - прости, народ, я сегодня ставлю диагноз, - все понятно, потому что редко когда выходило по его, то играя на разрядку ситуации, власть ее предельно зарядила, и как выгребать из этой кучи мусора, сегодня трудно сказать. Похоже, кто-то переиграл сам себя.
Один я чувствую то, как сгущается воздух вокруг нас? Вероятность грозы очень высокая, а опыта выигрывать за время, прошедшее с момента присоединения Крыма, нет. Эффект от присоединения уже переработан, и это хорошо показала Ингушетия, Хабаровск….Донбасс воюет, он сейчас зажат со всех сторон, он терпит, хоть и трещит. И нужен выход. Нужна готовность ответить на вызовы. Нужна решимость. Тактика выжидания себя не оправдала, а в ситуации, когда не ты дирижер, диверсификация рисков - не твоя прерогатива. Это американцам все равно, кто придет к власти. Все, кто ни есть сегодня в Украине из политических конкурентов, не носят пророссийскую окраску, а из основных претендентов на власть - и подавно. Власть России сегодня в ведомом обстоятельствами положении, и ее единственная надежда - именно те, кого она все время пытается деактивировать. Путину нужно готовиться произнести знаменитое “братья и сестры...”
Александр Ходаковский
Источник: Патриотические силы Донбасса
И все же мы условно подразделяем общество на радикалов и умеренных именно по этому признаку: готовы к бунту, революции, госперевороту, - или не готовы. И когда степень критичности к власти сдвинет показатели до угрожающей отметки - тогда и возникают эти пресловутые революционные предпосылки. Верно? Неверно. Иногда происходит “чудо”. Стройная теория о верхах и низах казалось бы академически проработана и обоснована, но даже Ленин не считал, что в России назрела революционная ситуация, пока либералы не сместили царя и не открыли окно возможностей. Тогда он спешно покинул Европу и в особом вагоне устремился на родину. Концепция версталась на ходу, и даже для близких соратников некоторые видения Ленина оказались неожиданностью и были встречены прохладно, но потом стали уже доктриной. Это я к тому, что не стоит к оценке ситуации подходить с позиций классиков марксизма-ленинизма - в жизни есть еще место случаю…..и цветным революциям.
Итак, имеем условные восемьдесят семь и тринадцать. Но что такое восемьдесят семь, а что такое тринадцать?Восемьдесят семь - это преимущественно зрители на трибунах, желающие хлеба и зрелищ. А тринадцать - это преимущественно гладиаторы, - если применять доступные сравнения. То есть, малодееспособная обывательская масса, которая платит налоги, не демонстрирует чрезмерной агрессии и считает, что этим она отдает власти все, что можно отнести к категории гражданского долга, а дальше зона ответственности власти, как себя обезопасить от “негативных факторов”, - и на другой стороне баррикад по большей части мобилизационно готовая, агрессивная и подвижная сила. Теперь давайте снова прибегнем к математике: сколько будет тринадцать процентов применительно к численности населения? Явно побольше десяти миллионов. И пусть из них не все дееспособны, хоть душой и ого-го, но миллионов пять дееспособных наберется….
Так что это не количественный параметр, а прежде всего качественный - и Киев, и Донецк это подтвердили. При этом есть еще и такая штука, как симпатии. И если противовластные радикалы и провластные охранители - это два полярных края, то между ними обыватели со своими симпатиями, которые, смещаясь, усиливают либо одних, либо других, формируя то, что именуется общественным мнением в поддержку, или в осуждение - и Киев, и Донецк это, опять же, продемонстирировали. И я не зря провожу параллель между Киевом и Донецком - с точки зрения механики процессов происходившее и там, и там во многом похоже, и во многом опасно власти. Я видел это хорошо сначала с крыши горящего Дома профсоюзов, как сотни оголтелых “героев” мечутся на баррикадах, а десятки тысяч симпатиков стоят на майдане и внемлют проповедникам на трибуне, а потом и у нас, когда сотни тысяч, если не миллионы, выразили свое одобрение тысячам, взявшим в руки оружие, и даже не попытавшимся сопоставить разницу в силе, потому что считали свое дело правым.
И понятно стремление правящих элит к тому, чтобы эта вольница быстрее закончилась и не смущала законопослушных граждан. И когда мы сетуем, что наш благородный пророссийский порыв больше не тиражируется российскими сми, то мы немного ошибаемся: не тиражируется наш порыв к овладению властью, который торчит из-под сарафана и видимым образом связан с пророссийским порывом. И здесь со стороны власти логично пожертвовать первым, чем позволить овладевать умами второму, демонстрирующему потенциал восставшего народа. Поэтому и признали Порошенко, чтобы быстрее усмирил антиправительственные процессы, поэтому и дали ему время укрепиться во власти себе на беду, поэтому и не знали, что делать с Донбассом, который сразу стал под красные флаги, поэтому и утвердили сейчас такой строй, который ничем бы не напоминал далекий теперь уже четырнадцатый год. Патриотизм штука опасная в умелых руках, поэтому нужно, чтобы патриотизм был…..с ограниченными возможностями. Мне сказали умную вещь: самые большие враги системы те, кто если не любит, то принимает и защищает систему по собственной воле, а не в результате зависимости.
Теперь пару слов о себе. В данный момент я пишу, как врач ставит диагноз - почти беспристрастно. Когда я говорю о противниках власти и ее условных сторонниках, я не уточняю, что сторонники власти не столько сторонники ее самой, сколько сторонники общественной стабильности. Я не вкладываю уничижительный смысл в понятие “обыватели” - я употребляю типичное определение. А общественный гомеостаз, или стабильность, всю жизнь являлись моей профессиональной задачей, и поэтому я, как правоохранитель, закономерно попадаю в разряд охранителей власти. Но что если власть, которую я призван охранять, в силу своей удаленности от народа не до конца понимает, что происходит в этом самом народе, в его среде? Бывает и такое. Если кто-то думал, что можно будет сжечь протестный потенциал в горниле войны - он ошибся. Да, отсылка к внешнему врагу работает. Порошенко сполна использовал этот прием. Но человеческая сущность такова, что палец, который человек придавит дверью, беспокоит его больше, чем смертельная опухоль, обнаруженная в его организме. Когда припекает, то американцы с их экспансией в его сознании уходят далеко на второй план. Так далеко, что он может и не заметить, как они окажутся за спиной, возьмут его руки в свои, и поведут его за правое дело.
Но вот я, правоохранитель, про которого говорят, что он часть системы, - и я не отрицаю - , оказался в одном процессе с теми, кто попадает в эти тринадцать процентов, когда начался протест на Донбассе. Никогда не получалось четко дифференцировать в риторике - кто, за что и почему. Как в богатом букете смешались запахи борьбы с последствиями майдана, пророссийский дискурс, призывы к справедливости, симпатии к Путину, симпатии к противникам Путина, нападки на Суркова и его подручных, призывы к борьбе до последнего с теми, кто овладел Украиной и ради утверждения себя во власти превратил ее в русофобствующий очаг, воспевание русского мира, порицание барыг, гребущих под шумок все под себя…..Другие тоже не сильно логичны: никогда не понимал, если не приравнивать их к утопистам, как монархисты из радикалов, призывающие к социальному равенству и справедливости, собираются их устанавливать путем реинкарнации самодержавия? Если социальное деление на низших и высших ваше предпочтение, если кастовая система, когда во власти всегда одна и та же каста, и она же у ресурсов - ваш выбор, - тогда чем вы недовольны, когда критикуете нынешнюю власть? Тем, что Путин не носит корону? Никогда не понимал, как можно бороться с украинским национализмом, культивируя национализм русский? И тем не менее я рассуждал о русском мире, как будто имею право и причастен к генерации этой идеи....
Именно это и положило начало разобщению в нашей среде. Точнее, не позволило состояться сближению - каждый носил в себе разное начало. Те, кто против власти, видели в таких, как я, идеологических противников. Те, кто носит в себе русский национализм, видели в нас безродных космополитов, примазавшихся к их идее…..много камней преткновения возникло сразу и укоренилось впоследствии. На это наложились интриги, манипуляции, подковерные игры тех, кто пользовался естественными противоречиями и углублял их, противопоставляя друг другу участников процесса. Но несмотря на противоречия и разные взгляды, вектор направленности усилий был общим. И здесь речь не только о направлении стрельбы в сторону противника. Хоть мы и не генераторы идеи русского мира, но именно она стала тем объединяющим началом, которое упразднило все разночтения, включая классовые. Никто толком не вникал в глубину этой идеи, кроме тех, кто был ее системным носителем. Для большинства русский мир ассоциировался с Россией, а та в свою очередь воспринималась, как правопреемница Советского Союза, хоть и видоизмененная. Это и стало общим началом, объединившим в себе разные мотивы на более тонком уровне, чем тот, который предложила война.
Но стоило ситуации затормозиться, как на первый план начали выходить подзадачи, которые в рамках общего движения терялись в какофонии звуков. Каждый оказался разочарован нереализованностью своих надежд, и наученный опытом, к следующей фазе обострения подойдет с долей усвоенного прагматизма. В какую игру мы сыграли? Какую игру сыграли с нами? Вот я сейчас пишу этот текст, а сам периодически прочитываю предыдущие абзацы, чтобы восстановить в памяти “сюжетную линию”. А вот из тех, кто пытается писать общий для нас для всех текст действительности, кто-нибудь удосуживается пробежать глазами написанное, чтобы сравнить замысел и результат? Причем, в обеих реальностях - и народа, и власти - результат оказался далеким от задуманного. И если с народом - прости, народ, я сегодня ставлю диагноз, - все понятно, потому что редко когда выходило по его, то играя на разрядку ситуации, власть ее предельно зарядила, и как выгребать из этой кучи мусора, сегодня трудно сказать. Похоже, кто-то переиграл сам себя.
Один я чувствую то, как сгущается воздух вокруг нас? Вероятность грозы очень высокая, а опыта выигрывать за время, прошедшее с момента присоединения Крыма, нет. Эффект от присоединения уже переработан, и это хорошо показала Ингушетия, Хабаровск….Донбасс воюет, он сейчас зажат со всех сторон, он терпит, хоть и трещит. И нужен выход. Нужна готовность ответить на вызовы. Нужна решимость. Тактика выжидания себя не оправдала, а в ситуации, когда не ты дирижер, диверсификация рисков - не твоя прерогатива. Это американцам все равно, кто придет к власти. Все, кто ни есть сегодня в Украине из политических конкурентов, не носят пророссийскую окраску, а из основных претендентов на власть - и подавно. Власть России сегодня в ведомом обстоятельствами положении, и ее единственная надежда - именно те, кого она все время пытается деактивировать. Путину нужно готовиться произнести знаменитое “братья и сестры...”
Александр Ходаковский
Источник: Патриотические силы Донбасса