Почему 16-17 века не являются временем расцвета православной архитектуры Руси.
Есть мнение, и достаточно распространенное и обоснованное, что вершиной древнерусского искусства является период XVI - XVII вв. Это время каменного узорочья - Ренессансные мотивы усвоились и адаптировались на русской почве, а барокко еще не дошло с запада. И мы видим в архитектуре ярко выраженную национальную самобытность, действительно заслуживающую особого внимания. В эту эпоху происходит яркий взлет русской культуры, но не религиозной.
Церковь Рождества Богородицы в Путинках. 1649-1652 гг.
Фото конца 19 в.
Хотя, историк, В.Л. Махнач, упоминает это время как взлет и религиозной культуры на Руси. В пирамиде кокошников, в многоглавии с малыми куполами вытянутой формы на узких барабанах, напоминающими горящие свечи, он видит выражение пламенной молитвы, веры православных христиан.
Но есть другие факторы, опровергающие. Некоторые «исследователи находят в русском узорочье черты «обмирщения» и указывают на заимствования из гражданского зодчества (сомкнутые своды, карнизы, наличники, филированные пояски)» (википедия).
В то время как внешняя форма переизбыточествует деталями, внутреннее пространство все более упрощается, внутренний объем лишается столпов, пластика стен в интерьере формируется только оконными проемами. Композиция храма становится менее цельной, излишне дробной за счет пристраивания к основному объему дополнительных помещений, приделов, галерей. И если это не говорит никому явно о начале упадка, то стоит вспомнить об иконографии того периода в сравнении с предшествующей эпохой.
Дионисий, продолжая традицию Андрея Рублева, доводит иконографические образы до схем. В облачениях святых теряются складки, показанные прямыми линиями, слабее выявляется объем. Акцент ставится на ритмической композиции линий и цветовых пятен, образы ясны и понятны, но не «стерильны» технически, не сухие. Но постепенно от ведущей московской школы, иконопись уходит в сторону насыщения деталями. Складки одежды становятся очень дробными, «мягкими», покрытыми детализированными орнаментами, краски иконы темнеют, композиция усложняется дополнительными деталями, надписями, декоративными элементами. Нарушается иерархия смысловых акцентов. Лик святого (или Христа, Богородицы) прорабатывается меньше, чем его облачения и дополнительные сюжеты, а это влечет за собой не только сложность восприятия образа, но и дальнейшие искажения понимания духовной сути христианства. Впрочем процесс этот как всегда двусторонний: изменение мировоззрения влечет за собой изменения в искусстве, а произведения искусства потом влияют на окружение.
Хотя технология написания фресок не позволяет насыщать роспись деталями подобно масляной живописи, но настенные изображения также идут по пути иконописи. Ради увеличения композиционных рядов уменьшают площади фрагментов фресок. В итоге на стене помещается много сюжетных линий, но разобрать их неискушенному в искусстве человеку крайне сложно, особенно если изображения находятся под сводами в большом соборе.
Церковь Рождества Богородицы в Путинках. 1649-1652 гг.
Разрез.
Я не против усложнения композиции, формы, детализации. Но когда все это нивелирует главное, разрушает смысловую иерархию, в конце концов, мешает рассмотреть Христа сквозь череду второстепенных смыслов, тут можно говорить об упадке. София константинопольская не обременена скудостью форм, но в то же время, все очень целостно и выразительно.
Но это внешние признаки внутренних процессов. Потому стоит рассмотреть духовную составляющую.
Ключевой фигурой тут является преподобный Сергий Радонежский, благодаря которому произошла значительная трансформация в церковном укладе Руси.
После крещения Руси, стали возникать монастыри, вплоть до времени Сергия Радонежского они почти все были ктиторскими, выстраивающимися благочестивыми (иногда не очень, люди разные бывают) князьями для себя, своих слуг, подданных. Такие монастыри не всегда отличались рвением общины исполнять заповеди, а князья не всегда меняли своего образа жизни при пострижении.
Перенесение на Русь общежительного типа монастырского уклада Сергием Радонежским, привело к образованию большого количества подвижников, живших благочестивой жизнью. После преставления преп. Сергия в 1392 году, его традицию продолжили многочисленные ученики, умножившие количество общежительных монастырей. А в XV в. на Руси распространилась практика исихазма, давшая свои плоды не только в виде большого количества ревностных подвижников, признанных впоследствии святыми, но и в виде произведений Андрея Рублева и множества потрясающих памятников архитектуры, композиционно выразительных и в то же самое время национально самобытных. Собор Спасо-Андроникова монастыря очень русский, возможно более русский, чем архитектура через столетие после его постройки.
А что потом? Ученики преп. Сергия умирают, а ученики учеников как правило не обладают ревностью первых, но даже если и так, если святость на Руси начинает угасать, то память о недавних подвижниках в людях жива. А монахи-подвижники всегда были образцом для подражания мирянам. И к началу XVI в. планка благочестия среди мирян была очень высокой, даже слишком высокой. Брали же пример с монахов.
В православной аскетике есть такое явление, как ревность не по разуму, когда человек берется за духовный труд, не рассчитывая своих сил. Например, берется без подготовки заниматься «умным деланием» или берет на себя непосильный труд, сил не хватает, и срывается в худшее душевное состояние, чем было до подвига. Эту модель можно переложить с единичного человека на общество в целом, как организм, существующий по схожим с человеческой жизнью законам.
Ростовский кремль. Надвратная церковь Воскресения. 1670.
фото с сайта sobory.ru
Такой духовный срыв мы и наблюдаем в XVI в. Велких молитвенников больше в эту эпоху не стало, а вот формально, по времени время молитве отводиться стало больше. Церковные богослужения в это время стали не то чтобы долгими, а очень долгими. И это в приходских церквях и соборах, а не в монастырских. Обычные люди молились по 8 часов за всенощной. А если зима? Не все храмы топились, а в зимних церквях низкий потолок, объема воздуха мало, дышать сложно. Архидиякон Павел Алеппский, сопровождая антиохийского патриарха Макария в поездке по России в середине XVII в., пишет, что почти у всех русских больные ноги от долгого стояния в храмах.
Уже к середине XVI в. происходит духовный надрыв, не тянут обычные люди подвигов недавнего прошлого единичных подвижников. Происходит попытка заменить правильномыслие (ортодоксию) на «правильно»-делание («орто»праксию), пытаясь восполнить невозможность пламенной молитвы непосильным трудом. Долгие богослужения - один из признаков такой подмены. В искусстве это проявляется в приложении большого труда и времени в отделке, перенасыщение архитектуры деталями, а живописи декоративными элементами. Иерархия изначальных ценностей при этом уже не имеет определяющего значения...
Церковь Рождества Богородицы в Путинках. 1649-1652 гг.
Фото конца 19 в.
Хотя, историк, В.Л. Махнач, упоминает это время как взлет и религиозной культуры на Руси. В пирамиде кокошников, в многоглавии с малыми куполами вытянутой формы на узких барабанах, напоминающими горящие свечи, он видит выражение пламенной молитвы, веры православных христиан.
Но есть другие факторы, опровергающие. Некоторые «исследователи находят в русском узорочье черты «обмирщения» и указывают на заимствования из гражданского зодчества (сомкнутые своды, карнизы, наличники, филированные пояски)» (википедия).
В то время как внешняя форма переизбыточествует деталями, внутреннее пространство все более упрощается, внутренний объем лишается столпов, пластика стен в интерьере формируется только оконными проемами. Композиция храма становится менее цельной, излишне дробной за счет пристраивания к основному объему дополнительных помещений, приделов, галерей. И если это не говорит никому явно о начале упадка, то стоит вспомнить об иконографии того периода в сравнении с предшествующей эпохой.
Дионисий, продолжая традицию Андрея Рублева, доводит иконографические образы до схем. В облачениях святых теряются складки, показанные прямыми линиями, слабее выявляется объем. Акцент ставится на ритмической композиции линий и цветовых пятен, образы ясны и понятны, но не «стерильны» технически, не сухие. Но постепенно от ведущей московской школы, иконопись уходит в сторону насыщения деталями. Складки одежды становятся очень дробными, «мягкими», покрытыми детализированными орнаментами, краски иконы темнеют, композиция усложняется дополнительными деталями, надписями, декоративными элементами. Нарушается иерархия смысловых акцентов. Лик святого (или Христа, Богородицы) прорабатывается меньше, чем его облачения и дополнительные сюжеты, а это влечет за собой не только сложность восприятия образа, но и дальнейшие искажения понимания духовной сути христианства. Впрочем процесс этот как всегда двусторонний: изменение мировоззрения влечет за собой изменения в искусстве, а произведения искусства потом влияют на окружение.
Хотя технология написания фресок не позволяет насыщать роспись деталями подобно масляной живописи, но настенные изображения также идут по пути иконописи. Ради увеличения композиционных рядов уменьшают площади фрагментов фресок. В итоге на стене помещается много сюжетных линий, но разобрать их неискушенному в искусстве человеку крайне сложно, особенно если изображения находятся под сводами в большом соборе.
Церковь Рождества Богородицы в Путинках. 1649-1652 гг.
Разрез.
Я не против усложнения композиции, формы, детализации. Но когда все это нивелирует главное, разрушает смысловую иерархию, в конце концов, мешает рассмотреть Христа сквозь череду второстепенных смыслов, тут можно говорить об упадке. София константинопольская не обременена скудостью форм, но в то же время, все очень целостно и выразительно.
Но это внешние признаки внутренних процессов. Потому стоит рассмотреть духовную составляющую.
Ключевой фигурой тут является преподобный Сергий Радонежский, благодаря которому произошла значительная трансформация в церковном укладе Руси.
После крещения Руси, стали возникать монастыри, вплоть до времени Сергия Радонежского они почти все были ктиторскими, выстраивающимися благочестивыми (иногда не очень, люди разные бывают) князьями для себя, своих слуг, подданных. Такие монастыри не всегда отличались рвением общины исполнять заповеди, а князья не всегда меняли своего образа жизни при пострижении.
Перенесение на Русь общежительного типа монастырского уклада Сергием Радонежским, привело к образованию большого количества подвижников, живших благочестивой жизнью. После преставления преп. Сергия в 1392 году, его традицию продолжили многочисленные ученики, умножившие количество общежительных монастырей. А в XV в. на Руси распространилась практика исихазма, давшая свои плоды не только в виде большого количества ревностных подвижников, признанных впоследствии святыми, но и в виде произведений Андрея Рублева и множества потрясающих памятников архитектуры, композиционно выразительных и в то же самое время национально самобытных. Собор Спасо-Андроникова монастыря очень русский, возможно более русский, чем архитектура через столетие после его постройки.
А что потом? Ученики преп. Сергия умирают, а ученики учеников как правило не обладают ревностью первых, но даже если и так, если святость на Руси начинает угасать, то память о недавних подвижниках в людях жива. А монахи-подвижники всегда были образцом для подражания мирянам. И к началу XVI в. планка благочестия среди мирян была очень высокой, даже слишком высокой. Брали же пример с монахов.
В православной аскетике есть такое явление, как ревность не по разуму, когда человек берется за духовный труд, не рассчитывая своих сил. Например, берется без подготовки заниматься «умным деланием» или берет на себя непосильный труд, сил не хватает, и срывается в худшее душевное состояние, чем было до подвига. Эту модель можно переложить с единичного человека на общество в целом, как организм, существующий по схожим с человеческой жизнью законам.
Ростовский кремль. Надвратная церковь Воскресения. 1670.
фото с сайта sobory.ru
Такой духовный срыв мы и наблюдаем в XVI в. Велких молитвенников больше в эту эпоху не стало, а вот формально, по времени время молитве отводиться стало больше. Церковные богослужения в это время стали не то чтобы долгими, а очень долгими. И это в приходских церквях и соборах, а не в монастырских. Обычные люди молились по 8 часов за всенощной. А если зима? Не все храмы топились, а в зимних церквях низкий потолок, объема воздуха мало, дышать сложно. Архидиякон Павел Алеппский, сопровождая антиохийского патриарха Макария в поездке по России в середине XVII в., пишет, что почти у всех русских больные ноги от долгого стояния в храмах.
Уже к середине XVI в. происходит духовный надрыв, не тянут обычные люди подвигов недавнего прошлого единичных подвижников. Происходит попытка заменить правильномыслие (ортодоксию) на «правильно»-делание («орто»праксию), пытаясь восполнить невозможность пламенной молитвы непосильным трудом. Долгие богослужения - один из признаков такой подмены. В искусстве это проявляется в приложении большого труда и времени в отделке, перенасыщение архитектуры деталями, а живописи декоративными элементами. Иерархия изначальных ценностей при этом уже не имеет определяющего значения...