Она вышла одна. За всех нас. А мы воюем только в соцсетях.
Ольга Журавская
Не брать мужа с собой на стрелку было по итогам самым верным решением, потому что он бы только паниковал и висел на руках, мешая, а я бы чувствовала себя ответственной за него и не смогла бы выразить свои чувства в полной мере.
Говорят, что человеку полезно кричать в океан, но это не сравнится с удовольствием кричать толпе-дуре звонким голосом всё, чем живо моё маленькое сердечко.
Беркли встретил меня небольшим дождиком и приятным молодым охранником в гараже. Загрузив в замшевый любимый рюкзак плакаты, бутылочку воды и израильский флаг, я двинулась в сторону ворот, как и предписывалось. Там я встретилась с Синди и Ликбин.
Синди раньше училась в Беркли, а теперь она адвокат на пенсии и бабушка, а Ликбин - программистка, приехавшая в Америку много лет назад из Филиппин и вышедшая замуж за украинского еврея.
"Эк тебя угораздило," - посочувствовала я ей ещё в прошлый раз, когда мы стояли с ней вдвоём с плакатами на дороге к Стэнфорду и болтали. Самые ответственные, они пришли вовремя. Позже к нам подошёл Итан, завернутый в израильский флаг и с самодельным плакатом, и мы наконец-то познакомились лично. Как я и думала, - высокий красивый студент, выглядел слегка замученным, но не сдавшимся. Я повязала флаг, и мы тронулись внутрь к месту сбора палестинской интифадной дружины.
Нет, не так. Перед тем как мы двинулись, к нам подошёл Грег. Грег - возглавляет в Беркли комитет по борьбе с антисемитизмом, он нашёл меня в сообществе матерей и подошёл познакомиться. Симпатичный, высокий, он смотрел на меня привычным мне взглядом - улыбки в ахуе.
Людям кажется, что с таким гонором я должна была бы быть повыше. Это, кстати, большое заблуждение про нас, маленьких хищников, но да ладно.
- Вы пойдёте туда? - спросил он меня. Рядом со мной стоял Итан.- Я не поняла вопроса, - сказала я Грегу. - Честно говоря, я думала, что и вы пойдёте.- Я не могу, - ответил Грег, - но с удовольствием потом поговорю с вами в зуме.
Ебанись ты трус, Грег, - хотела я сказать ему, но вместо этого кивнула Итану: - нас там уже ждут Синди и Ликбин и кто-нибудь ещё из студентов, мне не хотелось бы их оставлять одних.
Я улыбнулась Грегу зубами, мы развернулись и пошли.
Идти было недолго, наскоро мы уткнулись в холм, усеянный кровожадно смеющимися флагами и подростками в униформе: тёмный верх, тёмный низ, шарфики а-ля моджахед, бутсы, фляжка с водичкой.
Я быстро нашла крошечную кучку наших. Рядом стоял чёрный симпатичный парень и в ужасе покачивал головой. Мы начали разворачивать баннер, нас заметили, и перед нами сцепили руки целым дружным ладошачным рядком кучка маминых и папиных крошек.
Дети взялись за руки и глядели на меня с вызовом.
Перед тем как прийти, я сразу дала себе обещание, которое нарушила лишь однажды: никому ничего не доказывать.
Я там не для того, чтобы что-то доказать, а чтобы еврейские студенты видели меня.
- Я и сам еврей, - подошёл ко мне парень, - спасибо, что пришли.- И они говорят, что мы все белые, - покачала я головой, - а мы как геи - всей палитры.Он рассмеялся, но добавил, что пойдёт на занятия и тут оставаться не будет, пожелав нам удачи.
Зато, о радость, пришёл Рабинович, и на душе моей стало хорошо. Обожаю его манеру смотреть на дебилов как на дебилов - очень кьют, ему идёт.
Итого, нас семеро, и процессия двинулась.
Очень скоро стало понятно, что для каждого из нас выделили свою личную интифадочную команду. Мне досталась девочка, замотанная в бежевый шарф и брючки, моя интифадочка-палестиновна, толстенький парень-араб, худенький кареглазый моджахед с декоративным серебряным мечом на шее, какая-то высокая швабра и кругленькая, как колобок, Аня. Русскоговорящая, но родившаяся в Америке, второе поколение.
Ох, она была самая неприятная, потому что маскировалась под искренний интерес. Точнее, пыталась.- Давайте пойдём с вами поговорим, - предложила Анна.- Закрой рот, - посоветовала я дружелюбно, - мне моджахеда не слышно. И процессия двинулась.
Хз, почему они так удивились, когда я сложила крылья вчетверо, втянула клыки, перехватила покрепче метлу и юркнула между ног, после чего ручейком потекла через край в край, пока не напоролась на воинственную лесбиянку с флагом, пнувшую меня плечом.
Другая бы уползла, а у меня база. Расставив ноги пошире, я встала покрепче защищать свое пространство, как вдруг подлетела Анна, уж дайте пожалуюсь, и пнула меня, отдельно одарив неприятным оскалом.
С двумя будет сложно, успела подумать я, как между нами встали интифадочка и худюк, буквально убаюкивая, мол, не надо, и итс окей.
- А вы энергичная, - сказал толстый арабский мальчик, наконец-то догнав команду вместе со шваброй, - вы знали?- Нет, - ответила я, - вы, придурки, открыли мне глаза.- Если ты ещё кого-нибудь толкнёшь, - наорал на меня невесть откуда взявшийся белый студент повышенной эмпатии и озверелости, - то я...- то ты пойдёшь нахуй, - сказала я и добродушно добавила, - я таких пиздюков, как ты, рожаю. Иди на маму свою ори.
Один из мальчиков решил попробовать поддеть меня локтем.- Ещё раз дотронешься, - предупредила я, - пожалеешь.- А что ты сделаешь? - спросил он. - Позовёшь полицию?
Надо сказать, что последующим приёмом я пользуюсь не первый раз, и он работает безотказно, потому что люди - жертвы стереотипного мышления.- Какая полиция, детка, - сказала я. - Ай эм фром Раша. Кто в России вырос, тот в цирке не смеётся. Мы с тобой не будем звать полицию. Я просто вцеплюсь тебе зубами в горло и буду рвать, пока нас не растащат, или пока ты меня не убьёшь и не поедешь прямо из Беркли в тюрягу лет на пятнадцать. Или сколько там стоит сейчас моя шкура?
После чего добавила, глядя прямо ему в глаза:- У меня дома двухлетка, мне плевать на жизнь.
- Господи, - захихикали девочки, - она нам нравится.
- Я бы хотела, чтоб ты была на нашей стороне, - пропела интифадочка-палестиновна, а я сообщила уклончиво, что тоже бы хотела, конечно, чтоб такая красавица как она была на моей стороне.
- Красавица? - ахнула она.Если вы что-то знаете о женщинах (как я), то грубая лесть is no such thing.- На разрыв аорты, - заверила я, интифадочка палестиновна зарделась от удовольствия.
- А может, ты просто боишься коричневых мужчин? - поддел моджахед, вообще не из нашей команды, но страшно завидовавший движняку. - У меня в спаленке было больше коричневых мужчин, чем у тебя пальчиков на ногах и руках, включая двадцать первый, чего мне вас бояться. Дай мне знать, если у тебя есть ещё вопросы?
Но больше вопросов не было и процессия двинулсь.
Let my people go, - кричала я громко прямо в уши. Раз не хотят пропускать, так пусть слушают.
Противная Анна решила поменять стратегию угроз и вернуться к подлизыванию, потому что было очевидно, что я нравлюсь её дружочкам чуть больше, чем она.- Не хочешь шоколадку? - спросила она.
На что я посоветовала есть меньше сладкого и больше двигаться. Вообще, отмечу отдельно на полях, что дети находятся в плохой физической форме: от них чуть побегаешь, юркнёшь, перепрыгнешь кустик, метнёшься савраской, покружишься напролом, сам согрелся даже, а они, слышу, пыхтят - уже нагрузка им.
Но чуть остановишься, как тут же окружат мои трудолюбивые интифадные пчёлки, и никогда не знаешь, в кого на этот раз уткнёшься лицом. В этот раз - в кареглазого. Он, конечно, не смог не улыбнуться в ответ, а потом и прожурчал что-то на французском.
На французском, сообразила я, вот же он, мой звёздный час и бессонная дуалингва.
- Вы говорите по-французски? - спросила я.- Говорю, да, - не без удовольствия подтвердил кареглазый и спросил, говорю ли по-французски я, после чего попал.
К его чести, он не жмурясь, честно старался разобрать всё, что я попыталась исполнить и держался галантно, я бы проговорила подольше, но процессия двинулась.
- Между прочим, я у вас в первый раз, - сообщила я интифадочке-палестиновне. - Раз уж у меня такой интересный тур, не расскажете, где тут что?- Да вы что, - охнули девочки. - Первый раз, правда?- А вот тут у нас наука, а вот тут у нас биология, а вот тут...- И вы хотите, чтоб у всего этого забрали деньги? - уточнила я.
- Ну нет, - снизошла интифадочка-палестиновна. - Мы хотели бы, чтоб деньги забрали откуда бы мы хотели, но оставили там, где бы мы хотели.Я заржала гиеной, объяснив, что, по моему скромному опыту, деньги забирают отовсюду, и на этом всё заканчивается для всех плохо.
- Вообще, - спросила я её, - как по-твоему, вот какое образование ты сейчас получаешь? Что ты будешь делать в офисе, флагом махать?
Но дослушивать объяснения я не стала, ведь спросила только для того, чтобы юркнуть прочь - всегда проще юркнуть, если предварительно озадачил мозг товарища.
LET MY PEOPLE GO, - орала я всем своим сердцем, всей своей грудью, - LET MY PEOPLE GO!!!!
Я старалась держать в голове, где Итан, за него было страшно. Наконец-то я углядела его в самом верхнем краю толпы, вместе со вторым студентом, Джорджем. Джордж не еврей, но он обернулся в израильский флаг и стоял возле Итана, спокойный как гора, я пробралась к ним.
В этот момент спикер рассказывал про "белых чёртовых мужчин-колонизаторов" и я нарушила данное себе обещание никого ничему не учить!- NO SHIT, - заорала я толпе. - Арабы - главные колонизаторы планеты! Вы там все вообще в себе? Але, верните Константинополь!
Надо сказать, что к этому моменту моя интифадная команда кое-как до меня доковыляла и выстроилась в рядок, так что гавкать приходилось привычно через их головы.
- Олга Революшн, - рассмеялся симпатичный бородач с флагом, с щеками как у моего Санька.- Тётя старая для тебя, не теряй времени, улыбнись симпатичной девчуле слева!- Она назвала меня симпатичной, - удивилась девчуля.
- Да что с вами всеми такое? - возмутилась я. - Как можно бороться против выдуманного геноцида с такой реально низкой самооценкой!?
Обойдя полный круг, мы снова оказались у ворот, и представление окончилось
.- От реки до реки сдавайте флаги в ящики, - заклинали главные команданты, а я остановилась, чтобы сообразить, в какую сторону машина, и обнять напоследок Итана, который ещё оставался.
- Может, всё-таки сходим в кафе? - спросил какой-то наглец.- Если согласен отсосать мой обрезанный рыжий хуй, - согласилась я.
- Олга, - не выдержала интифадочка-палестиновна, - ну вы же мать.- Хуять, - ответила я ей строго. - Запомни, материнство не меняет людей в лучшую сторону, это же не отцовство. Если бы я верила в переселение душ, то в следующей жизни я хотела бы стать отцом, но я атеист, и никакой другой жизни нет.- Атеист? - ахнула палестиновна. - А на что же ты ориентируешься?- На нравственный закон внутри, разумеется, - ответила я и добавила для кошерности, раз такому в Берклях не учат: - и на инклюзию детей с аутизмом.- Так вы спешл эд, - обрадовалась она, - прямо как моя сестра!
И что же есть, если Бога нет?- Вот это есть, - говорю, - ливинг экспириенс. И, между прочим, хьюман конекшн.- Ладно, - сказала она.
- Прежде чем мы разойдёмся, можно я задам вам один вопрос? Я разрешила.
- Скажите, что питает вашу ярость?
- Бог, которого нет, постоянно говорит со мной устами младенцев.
Это очень хороший вопрос, малышка, - ответила я. - Это очень хороший вопрос, после чего помахала ладошкой да и пошла прочь с развевающимся флагом. Я шла мимо кафе, мимо смеющихся парочек, мимо дам с собачками и детьми, мимо мороженщика - в эту холодину - до самой парковки, и никто не посмел взглянуть на меня косо, а приятный парень парковщик аж выбежал мне навстречу.
Я шла и думала про "Повелителя мух", про детей, оставленных без взрослых, потому что взрослые боятся этих диких детей, взрослые покинули их, взрослые потеряли уважение, и предоставленные сами себе, как и все дети, они стремятся повергнуть порядок в хаос, сорвать культурные покровы, слиться с животным миром, разобрать все до основ, в пыль, в труху.
Детей я простить могу - проблема простить остальных.
От публикатора:
Те, кто в танке, сделайте хотя бы репост. Если вам тоже стыдно.
Не брать мужа с собой на стрелку было по итогам самым верным решением, потому что он бы только паниковал и висел на руках, мешая, а я бы чувствовала себя ответственной за него и не смогла бы выразить свои чувства в полной мере.
Говорят, что человеку полезно кричать в океан, но это не сравнится с удовольствием кричать толпе-дуре звонким голосом всё, чем живо моё маленькое сердечко.
Беркли встретил меня небольшим дождиком и приятным молодым охранником в гараже. Загрузив в замшевый любимый рюкзак плакаты, бутылочку воды и израильский флаг, я двинулась в сторону ворот, как и предписывалось. Там я встретилась с Синди и Ликбин.
Синди раньше училась в Беркли, а теперь она адвокат на пенсии и бабушка, а Ликбин - программистка, приехавшая в Америку много лет назад из Филиппин и вышедшая замуж за украинского еврея.
"Эк тебя угораздило," - посочувствовала я ей ещё в прошлый раз, когда мы стояли с ней вдвоём с плакатами на дороге к Стэнфорду и болтали. Самые ответственные, они пришли вовремя. Позже к нам подошёл Итан, завернутый в израильский флаг и с самодельным плакатом, и мы наконец-то познакомились лично. Как я и думала, - высокий красивый студент, выглядел слегка замученным, но не сдавшимся. Я повязала флаг, и мы тронулись внутрь к месту сбора палестинской интифадной дружины.
Нет, не так. Перед тем как мы двинулись, к нам подошёл Грег. Грег - возглавляет в Беркли комитет по борьбе с антисемитизмом, он нашёл меня в сообществе матерей и подошёл познакомиться. Симпатичный, высокий, он смотрел на меня привычным мне взглядом - улыбки в ахуе.
Людям кажется, что с таким гонором я должна была бы быть повыше. Это, кстати, большое заблуждение про нас, маленьких хищников, но да ладно.
- Вы пойдёте туда? - спросил он меня. Рядом со мной стоял Итан.- Я не поняла вопроса, - сказала я Грегу. - Честно говоря, я думала, что и вы пойдёте.- Я не могу, - ответил Грег, - но с удовольствием потом поговорю с вами в зуме.
Ебанись ты трус, Грег, - хотела я сказать ему, но вместо этого кивнула Итану: - нас там уже ждут Синди и Ликбин и кто-нибудь ещё из студентов, мне не хотелось бы их оставлять одних.
Я улыбнулась Грегу зубами, мы развернулись и пошли.
Идти было недолго, наскоро мы уткнулись в холм, усеянный кровожадно смеющимися флагами и подростками в униформе: тёмный верх, тёмный низ, шарфики а-ля моджахед, бутсы, фляжка с водичкой.
Я быстро нашла крошечную кучку наших. Рядом стоял чёрный симпатичный парень и в ужасе покачивал головой. Мы начали разворачивать баннер, нас заметили, и перед нами сцепили руки целым дружным ладошачным рядком кучка маминых и папиных крошек.
Дети взялись за руки и глядели на меня с вызовом.
Перед тем как прийти, я сразу дала себе обещание, которое нарушила лишь однажды: никому ничего не доказывать.
Я там не для того, чтобы что-то доказать, а чтобы еврейские студенты видели меня.
- Я и сам еврей, - подошёл ко мне парень, - спасибо, что пришли.- И они говорят, что мы все белые, - покачала я головой, - а мы как геи - всей палитры.Он рассмеялся, но добавил, что пойдёт на занятия и тут оставаться не будет, пожелав нам удачи.
Зато, о радость, пришёл Рабинович, и на душе моей стало хорошо. Обожаю его манеру смотреть на дебилов как на дебилов - очень кьют, ему идёт.
Итого, нас семеро, и процессия двинулась.
Очень скоро стало понятно, что для каждого из нас выделили свою личную интифадочную команду. Мне досталась девочка, замотанная в бежевый шарф и брючки, моя интифадочка-палестиновна, толстенький парень-араб, худенький кареглазый моджахед с декоративным серебряным мечом на шее, какая-то высокая швабра и кругленькая, как колобок, Аня. Русскоговорящая, но родившаяся в Америке, второе поколение.
Ох, она была самая неприятная, потому что маскировалась под искренний интерес. Точнее, пыталась.- Давайте пойдём с вами поговорим, - предложила Анна.- Закрой рот, - посоветовала я дружелюбно, - мне моджахеда не слышно. И процессия двинулась.
Хз, почему они так удивились, когда я сложила крылья вчетверо, втянула клыки, перехватила покрепче метлу и юркнула между ног, после чего ручейком потекла через край в край, пока не напоролась на воинственную лесбиянку с флагом, пнувшую меня плечом.
Другая бы уползла, а у меня база. Расставив ноги пошире, я встала покрепче защищать свое пространство, как вдруг подлетела Анна, уж дайте пожалуюсь, и пнула меня, отдельно одарив неприятным оскалом.
С двумя будет сложно, успела подумать я, как между нами встали интифадочка и худюк, буквально убаюкивая, мол, не надо, и итс окей.
- А вы энергичная, - сказал толстый арабский мальчик, наконец-то догнав команду вместе со шваброй, - вы знали?- Нет, - ответила я, - вы, придурки, открыли мне глаза.- Если ты ещё кого-нибудь толкнёшь, - наорал на меня невесть откуда взявшийся белый студент повышенной эмпатии и озверелости, - то я...- то ты пойдёшь нахуй, - сказала я и добродушно добавила, - я таких пиздюков, как ты, рожаю. Иди на маму свою ори.
Один из мальчиков решил попробовать поддеть меня локтем.- Ещё раз дотронешься, - предупредила я, - пожалеешь.- А что ты сделаешь? - спросил он. - Позовёшь полицию?
Надо сказать, что последующим приёмом я пользуюсь не первый раз, и он работает безотказно, потому что люди - жертвы стереотипного мышления.- Какая полиция, детка, - сказала я. - Ай эм фром Раша. Кто в России вырос, тот в цирке не смеётся. Мы с тобой не будем звать полицию. Я просто вцеплюсь тебе зубами в горло и буду рвать, пока нас не растащат, или пока ты меня не убьёшь и не поедешь прямо из Беркли в тюрягу лет на пятнадцать. Или сколько там стоит сейчас моя шкура?
После чего добавила, глядя прямо ему в глаза:- У меня дома двухлетка, мне плевать на жизнь.
- Господи, - захихикали девочки, - она нам нравится.
- Я бы хотела, чтоб ты была на нашей стороне, - пропела интифадочка-палестиновна, а я сообщила уклончиво, что тоже бы хотела, конечно, чтоб такая красавица как она была на моей стороне.
- Красавица? - ахнула она.Если вы что-то знаете о женщинах (как я), то грубая лесть is no such thing.- На разрыв аорты, - заверила я, интифадочка палестиновна зарделась от удовольствия.
- А может, ты просто боишься коричневых мужчин? - поддел моджахед, вообще не из нашей команды, но страшно завидовавший движняку. - У меня в спаленке было больше коричневых мужчин, чем у тебя пальчиков на ногах и руках, включая двадцать первый, чего мне вас бояться. Дай мне знать, если у тебя есть ещё вопросы?
Но больше вопросов не было и процессия двинулсь.
Let my people go, - кричала я громко прямо в уши. Раз не хотят пропускать, так пусть слушают.
Противная Анна решила поменять стратегию угроз и вернуться к подлизыванию, потому что было очевидно, что я нравлюсь её дружочкам чуть больше, чем она.- Не хочешь шоколадку? - спросила она.
На что я посоветовала есть меньше сладкого и больше двигаться. Вообще, отмечу отдельно на полях, что дети находятся в плохой физической форме: от них чуть побегаешь, юркнёшь, перепрыгнешь кустик, метнёшься савраской, покружишься напролом, сам согрелся даже, а они, слышу, пыхтят - уже нагрузка им.
Но чуть остановишься, как тут же окружат мои трудолюбивые интифадные пчёлки, и никогда не знаешь, в кого на этот раз уткнёшься лицом. В этот раз - в кареглазого. Он, конечно, не смог не улыбнуться в ответ, а потом и прожурчал что-то на французском.
На французском, сообразила я, вот же он, мой звёздный час и бессонная дуалингва.
- Вы говорите по-французски? - спросила я.- Говорю, да, - не без удовольствия подтвердил кареглазый и спросил, говорю ли по-французски я, после чего попал.
К его чести, он не жмурясь, честно старался разобрать всё, что я попыталась исполнить и держался галантно, я бы проговорила подольше, но процессия двинулась.
- Между прочим, я у вас в первый раз, - сообщила я интифадочке-палестиновне. - Раз уж у меня такой интересный тур, не расскажете, где тут что?- Да вы что, - охнули девочки. - Первый раз, правда?- А вот тут у нас наука, а вот тут у нас биология, а вот тут...- И вы хотите, чтоб у всего этого забрали деньги? - уточнила я.
- Ну нет, - снизошла интифадочка-палестиновна. - Мы хотели бы, чтоб деньги забрали откуда бы мы хотели, но оставили там, где бы мы хотели.Я заржала гиеной, объяснив, что, по моему скромному опыту, деньги забирают отовсюду, и на этом всё заканчивается для всех плохо.
- Вообще, - спросила я её, - как по-твоему, вот какое образование ты сейчас получаешь? Что ты будешь делать в офисе, флагом махать?
Но дослушивать объяснения я не стала, ведь спросила только для того, чтобы юркнуть прочь - всегда проще юркнуть, если предварительно озадачил мозг товарища.
LET MY PEOPLE GO, - орала я всем своим сердцем, всей своей грудью, - LET MY PEOPLE GO!!!!
Я старалась держать в голове, где Итан, за него было страшно. Наконец-то я углядела его в самом верхнем краю толпы, вместе со вторым студентом, Джорджем. Джордж не еврей, но он обернулся в израильский флаг и стоял возле Итана, спокойный как гора, я пробралась к ним.
В этот момент спикер рассказывал про "белых чёртовых мужчин-колонизаторов" и я нарушила данное себе обещание никого ничему не учить!- NO SHIT, - заорала я толпе. - Арабы - главные колонизаторы планеты! Вы там все вообще в себе? Але, верните Константинополь!
Надо сказать, что к этому моменту моя интифадная команда кое-как до меня доковыляла и выстроилась в рядок, так что гавкать приходилось привычно через их головы.
- Олга Революшн, - рассмеялся симпатичный бородач с флагом, с щеками как у моего Санька.- Тётя старая для тебя, не теряй времени, улыбнись симпатичной девчуле слева!- Она назвала меня симпатичной, - удивилась девчуля.
- Да что с вами всеми такое? - возмутилась я. - Как можно бороться против выдуманного геноцида с такой реально низкой самооценкой!?
Обойдя полный круг, мы снова оказались у ворот, и представление окончилось
.- От реки до реки сдавайте флаги в ящики, - заклинали главные команданты, а я остановилась, чтобы сообразить, в какую сторону машина, и обнять напоследок Итана, который ещё оставался.
- Может, всё-таки сходим в кафе? - спросил какой-то наглец.- Если согласен отсосать мой обрезанный рыжий хуй, - согласилась я.
- Олга, - не выдержала интифадочка-палестиновна, - ну вы же мать.- Хуять, - ответила я ей строго. - Запомни, материнство не меняет людей в лучшую сторону, это же не отцовство. Если бы я верила в переселение душ, то в следующей жизни я хотела бы стать отцом, но я атеист, и никакой другой жизни нет.- Атеист? - ахнула палестиновна. - А на что же ты ориентируешься?- На нравственный закон внутри, разумеется, - ответила я и добавила для кошерности, раз такому в Берклях не учат: - и на инклюзию детей с аутизмом.- Так вы спешл эд, - обрадовалась она, - прямо как моя сестра!
И что же есть, если Бога нет?- Вот это есть, - говорю, - ливинг экспириенс. И, между прочим, хьюман конекшн.- Ладно, - сказала она.
- Прежде чем мы разойдёмся, можно я задам вам один вопрос? Я разрешила.
- Скажите, что питает вашу ярость?
- Бог, которого нет, постоянно говорит со мной устами младенцев.
Это очень хороший вопрос, малышка, - ответила я. - Это очень хороший вопрос, после чего помахала ладошкой да и пошла прочь с развевающимся флагом. Я шла мимо кафе, мимо смеющихся парочек, мимо дам с собачками и детьми, мимо мороженщика - в эту холодину - до самой парковки, и никто не посмел взглянуть на меня косо, а приятный парень парковщик аж выбежал мне навстречу.
Я шла и думала про "Повелителя мух", про детей, оставленных без взрослых, потому что взрослые боятся этих диких детей, взрослые покинули их, взрослые потеряли уважение, и предоставленные сами себе, как и все дети, они стремятся повергнуть порядок в хаос, сорвать культурные покровы, слиться с животным миром, разобрать все до основ, в пыль, в труху.
Детей я простить могу - проблема простить остальных.
От публикатора:
Те, кто в танке, сделайте хотя бы репост. Если вам тоже стыдно.