Нагрянуло...
Уездный город Смоленской области, недалеко от Ржева. Несколько улиц, модные, по местным меркам, трехэтажки силикатного кирпича перемежаются с частным сектором. Впечатление на тот момент, что нетрезвый архитектор обронил кильку в томатном соусе с куска пшеничного, да и оставил на плане застройки. Нет, ну оттер немного для порядку, обвел красным фломастером для пущей важности и запустил свой полупохмельный бред в реализацию. На дворе 1982 год, пока еще не стихла окончательно бравада пятилеток.
Многоэтажные дома красивы снаружи и удобны внутри. Правда некоторые из них поставлены ура-ударными темпами, что сказалось на комфорте обитателей. Водопровод через дорогу, унитаз на улице. Но роскошный, деревянный с утеплением и разделением на "м" и "ж". Тем, кому повезло больше, рассказывают о таких излишествах как центральное водоснабжение, газовая колонка и канализация. А главное, отопление. Централизованное. Это у тех, кто рядом с котельной живет. Страдальцам, живущим в домах поодаль, приходится так же, как и жильцам разнообразных избушек, преобладающих в городке, топить дровами.
Наш финский домик, хоть и относительно свежий в сравнении с соседскими,отличался только практически младенческим возрастом (около 20 лет, если не меньше) и более опрятным видом, крашенного в зеленый цвет фасада. Расположение было изумительным: колонка через два дома, а не за три квартала, тут же недалече интернат с городским телефоном, а за ним, чуть вниз к центру городка, настоящий ресторан "Вазуза", где у бабушки долгое время работала знакомая повар. Повар она было отличный, и в силу своей отличности бодро прыгала пухлым колобком в зачастую подпаленном по краям белом фартуке из буфетчиц в повелительницы вертела и плиты. Зависела сия прыть от настроения начальства, периодически делавшего всякого рода внушения за небольшую коммерцию в виде молочного сахара и крепких напитков.
Мать моя на ту пору, где-то конец зимы, а может и ранее, активно наслаждалась тишиной и покоем в родительском доме в ожидании чуда. Чудо сидело в пузе и отчаянно, в силу своей природной лени, не хотело наружу. Шла неделя, как все уже должно было свершиться, но размеренный темп жизни городка сказался и на внутреннем состоянии почти ребенка. Укутавшись в невесть откуда взявшуюся, неизвестно когда, а ровно и неведомо от кого, бурку, наслаждалась маменька очередной книжкой, возлежа на лежанке, что приятственно грела некоторые части тела. Бабушка в то время отдыхала на дворе. Как водится: лучший отдых в труде. Раскидав лопатой снег, проделав дорожки до нужника и компостной ямы по 10-ти соткам сугробов, что намело за ночь, предварительно покормив кур, поросят, дочку, еще раз поросят и опять дочку, натаскав пару бидонов воды ведрами и отколов ломом калитку, что приледенела и не хотела открываться напрочь, почувствовала бабуля некоторую усталость.Решив отдохнуть, а заодно проинспектировать состояние печек, дома, да и отлынивающей от своей прямой обязанности орать дурниной в потугах под присмотром врача и акушерки без 5 минут роженицы. Дом изнутри был значительно теплее чем снаружи, еда имелась в достатке, печки радостно глодали останки берез. Дочь читала какую-то ахинею современного автора, не суть, что молодого, главное, что непонятную фантастику. Литературу бабушка любила, сама уходила в книжные запои, но надуманных историй про роботов, будущее и прочую лабуду не признавала долго. Правда, много после, и это чтиво имело честь появляться в ее руках. А вот запаса дров не было. Кончились. Деловито разгладив морщины на высоком лбу, командир фактически и практически на тот момент бабской избы подступила к расслабившемуся до неприличия чаду.
- Так, дочь, сходи в сарай за дровами.
- Э. Мам, ты уверена?
- Абсолютно. Того и не разродишься,что без движения как камбала на морском дне лежишь и глазом в книжки, да телевизор пучишь.
- Сколько нести?
- Сколько на пузе уместиться. Давно пора ребятенка к труду приучать.
Укутавшись потеплее, матушка, стараясь не брякнуться в валенках без калош, невольно изображая из себя одну из жен Абдуллы, засеменила в указанном направлении, дабы не нарваться на долгую и тяжеловесную лекцию. Ораторский талант бабушки знала вся округа, за то и любили, и уважали, и даже где-то побаивались эту невысокую, но временами отчаянно грозную женщину, всю жизнь проработавшую педагогом. Дрова на пузо ложились легко, рядно, даже с неким художественным изяществом. Маменька моя привстала, задумалась, дошла из сарая до крыльца, изящно стряхнула ношу на ступеньки и заорала почише мальчишки, пытающегося докричаться с шумного двора до окна кухни на пятом этаже.
- Ма-а-ам!! Ма-ма-ня! Ма-а-а!!!
- Ну чего ты голосишь, еще народ сбежится, смотреть как тебя тут убивают. Расстроятся, что тут нет никакого шапито, а людей зря обижать не следует.
- Я это. Ну в общем началось.
- Что на этот раз началось?
- Рожаю я.
- О!
И бабушка моментом кинулась через улицу к соседям, которые обладали личным, а вроде пока еще и не совсем личным, а частично служебным, но все же автомобилем. Сосед на ту пору был личностью легендарной от того, что доказал стойкость свою мужицкую и здоровье отменное. Подвыпил со своячком в паре кварталов от дома, да несколько не рассчитал обилие сорокоградусной против закуски. Первый квартал прошел фактически играючи, чего там по забору единому руками перебирать.А вот подбираясь ко второму ощутил навязчивую тягу избавиться от жидкостей разнообразных. Достал, расслабился на полную струю, да не удержал равновесие и брякнулся лицом в почти чистый снег. На его счастье увидели то знакомые мужички, подхватили под руки и домой доволокли. Все ничего, однако писюн, от внезапно нахлынувшей усталости, заправить он не успел, и пахал сей орган сугробы по двадцатиградосному морозу целый квартал. Думали все - не мужик. Сильно ошиблись.
Скомпоновав заранее приготовленную сумку, дочь, соседа, машину, бабушка уселась на переднее сиденье и скомандовала.
- В роддом!
- Мам, а можно мы с дядей Мишей как-то тоже сядем, вещи там мои куда-нибудь положим, ты кого из соседей позовешь, чтоб за печками присмотрели?
- Ну вас, какие-то вы заторможенные.
Однако формальностям перечисленным уступила и даже взяла с собой в машину дочь. Не солидно как-то бежать ей при схватках за авто на другой конец города. Хотя, может и роды бы быстрей прошли. Но всеж первенец... Решили пожалеть.
Окинув взглядом встретившую их акушерку, бабушка оживилась, встрепенулась, вручила наскоро маменьку сумку с добром и поспешила к выходу заверив:
- Теперь с тобой точно все в порядке будет!
- В смысле?
- Знакомься, тебя назвали в честь этой седовласой женщины.
- Это как?
- Да вот так, роды она у меня принимала, намучились мы тогда с тобой, в честь нее и назвала. Так, что точно все будет в порядке.
Первые роды удовольствие затяжное. Роды лентяя дважды затяжное. Ребенок вылезать не хотел, рядом верещала дочка кого-то из городских "шишек" приковав основную часть медперсонала к тому месту, что невеста не всегда в первую брачную показывает. Матушка старалась, акушерка изрядно заволновалась, доктор же переживал, как бы пузико верещащей пижонки кто не задел. Акушерка подскочила к врачу и махнув в сторону маменьки объявила.
- Резать надо, иначе ребенка угробим.
- Мне некогда, видишь чья тут девка вместе с ней разрешиться надумала?
- Ты мужик не думай, - внезапно ожила моя мать, - если ты мне, что надо прямо сейчас не сделаешь, я этот кукле надутой прямо сейчас так по пузу ногой задвину. А я задвину, мне сил до нее добраться хватит. Что ты до конца жизни на Магадане роды у пигмеев принимать будешь.
Врач впечатлился, отлип от созерцания матерящейся фифы и извлек таки после некоторых манипуляций на свет дите. Дите молчало, закрыв один глаз. Последовал шлепок по мягкому месту. Молчание. Подскочила акушерка. Посмотрела, ущипнула. Дите зажмурилось и заорало. Доктор выдохнул нервно и перевернул ребенка лицом к себе. Чадо резко замолчало, открыло на этот раз оба глаза и написало на его гордость в виде белоснежного, свеженакрахмаленного женой халата.
- Зашивайте, пеленайте.
- Спасибо, доктор.
- Счастливым будет, - сердито-расстроенно буркнул врач.
- Отчего это ему счастливым быть?
- В воскресенье родился, - буркнул врач и занялся следующей роженицей.
(c)Dan_Lebedev
Многоэтажные дома красивы снаружи и удобны внутри. Правда некоторые из них поставлены ура-ударными темпами, что сказалось на комфорте обитателей. Водопровод через дорогу, унитаз на улице. Но роскошный, деревянный с утеплением и разделением на "м" и "ж". Тем, кому повезло больше, рассказывают о таких излишествах как центральное водоснабжение, газовая колонка и канализация. А главное, отопление. Централизованное. Это у тех, кто рядом с котельной живет. Страдальцам, живущим в домах поодаль, приходится так же, как и жильцам разнообразных избушек, преобладающих в городке, топить дровами.
Наш финский домик, хоть и относительно свежий в сравнении с соседскими,отличался только практически младенческим возрастом (около 20 лет, если не меньше) и более опрятным видом, крашенного в зеленый цвет фасада. Расположение было изумительным: колонка через два дома, а не за три квартала, тут же недалече интернат с городским телефоном, а за ним, чуть вниз к центру городка, настоящий ресторан "Вазуза", где у бабушки долгое время работала знакомая повар. Повар она было отличный, и в силу своей отличности бодро прыгала пухлым колобком в зачастую подпаленном по краям белом фартуке из буфетчиц в повелительницы вертела и плиты. Зависела сия прыть от настроения начальства, периодически делавшего всякого рода внушения за небольшую коммерцию в виде молочного сахара и крепких напитков.
Мать моя на ту пору, где-то конец зимы, а может и ранее, активно наслаждалась тишиной и покоем в родительском доме в ожидании чуда. Чудо сидело в пузе и отчаянно, в силу своей природной лени, не хотело наружу. Шла неделя, как все уже должно было свершиться, но размеренный темп жизни городка сказался и на внутреннем состоянии почти ребенка. Укутавшись в невесть откуда взявшуюся, неизвестно когда, а ровно и неведомо от кого, бурку, наслаждалась маменька очередной книжкой, возлежа на лежанке, что приятственно грела некоторые части тела. Бабушка в то время отдыхала на дворе. Как водится: лучший отдых в труде. Раскидав лопатой снег, проделав дорожки до нужника и компостной ямы по 10-ти соткам сугробов, что намело за ночь, предварительно покормив кур, поросят, дочку, еще раз поросят и опять дочку, натаскав пару бидонов воды ведрами и отколов ломом калитку, что приледенела и не хотела открываться напрочь, почувствовала бабуля некоторую усталость.Решив отдохнуть, а заодно проинспектировать состояние печек, дома, да и отлынивающей от своей прямой обязанности орать дурниной в потугах под присмотром врача и акушерки без 5 минут роженицы. Дом изнутри был значительно теплее чем снаружи, еда имелась в достатке, печки радостно глодали останки берез. Дочь читала какую-то ахинею современного автора, не суть, что молодого, главное, что непонятную фантастику. Литературу бабушка любила, сама уходила в книжные запои, но надуманных историй про роботов, будущее и прочую лабуду не признавала долго. Правда, много после, и это чтиво имело честь появляться в ее руках. А вот запаса дров не было. Кончились. Деловито разгладив морщины на высоком лбу, командир фактически и практически на тот момент бабской избы подступила к расслабившемуся до неприличия чаду.
- Так, дочь, сходи в сарай за дровами.
- Э. Мам, ты уверена?
- Абсолютно. Того и не разродишься,что без движения как камбала на морском дне лежишь и глазом в книжки, да телевизор пучишь.
- Сколько нести?
- Сколько на пузе уместиться. Давно пора ребятенка к труду приучать.
Укутавшись потеплее, матушка, стараясь не брякнуться в валенках без калош, невольно изображая из себя одну из жен Абдуллы, засеменила в указанном направлении, дабы не нарваться на долгую и тяжеловесную лекцию. Ораторский талант бабушки знала вся округа, за то и любили, и уважали, и даже где-то побаивались эту невысокую, но временами отчаянно грозную женщину, всю жизнь проработавшую педагогом. Дрова на пузо ложились легко, рядно, даже с неким художественным изяществом. Маменька моя привстала, задумалась, дошла из сарая до крыльца, изящно стряхнула ношу на ступеньки и заорала почише мальчишки, пытающегося докричаться с шумного двора до окна кухни на пятом этаже.
- Ма-а-ам!! Ма-ма-ня! Ма-а-а!!!
- Ну чего ты голосишь, еще народ сбежится, смотреть как тебя тут убивают. Расстроятся, что тут нет никакого шапито, а людей зря обижать не следует.
- Я это. Ну в общем началось.
- Что на этот раз началось?
- Рожаю я.
- О!
И бабушка моментом кинулась через улицу к соседям, которые обладали личным, а вроде пока еще и не совсем личным, а частично служебным, но все же автомобилем. Сосед на ту пору был личностью легендарной от того, что доказал стойкость свою мужицкую и здоровье отменное. Подвыпил со своячком в паре кварталов от дома, да несколько не рассчитал обилие сорокоградусной против закуски. Первый квартал прошел фактически играючи, чего там по забору единому руками перебирать.А вот подбираясь ко второму ощутил навязчивую тягу избавиться от жидкостей разнообразных. Достал, расслабился на полную струю, да не удержал равновесие и брякнулся лицом в почти чистый снег. На его счастье увидели то знакомые мужички, подхватили под руки и домой доволокли. Все ничего, однако писюн, от внезапно нахлынувшей усталости, заправить он не успел, и пахал сей орган сугробы по двадцатиградосному морозу целый квартал. Думали все - не мужик. Сильно ошиблись.
Скомпоновав заранее приготовленную сумку, дочь, соседа, машину, бабушка уселась на переднее сиденье и скомандовала.
- В роддом!
- Мам, а можно мы с дядей Мишей как-то тоже сядем, вещи там мои куда-нибудь положим, ты кого из соседей позовешь, чтоб за печками присмотрели?
- Ну вас, какие-то вы заторможенные.
Однако формальностям перечисленным уступила и даже взяла с собой в машину дочь. Не солидно как-то бежать ей при схватках за авто на другой конец города. Хотя, может и роды бы быстрей прошли. Но всеж первенец... Решили пожалеть.
Окинув взглядом встретившую их акушерку, бабушка оживилась, встрепенулась, вручила наскоро маменьку сумку с добром и поспешила к выходу заверив:
- Теперь с тобой точно все в порядке будет!
- В смысле?
- Знакомься, тебя назвали в честь этой седовласой женщины.
- Это как?
- Да вот так, роды она у меня принимала, намучились мы тогда с тобой, в честь нее и назвала. Так, что точно все будет в порядке.
Первые роды удовольствие затяжное. Роды лентяя дважды затяжное. Ребенок вылезать не хотел, рядом верещала дочка кого-то из городских "шишек" приковав основную часть медперсонала к тому месту, что невеста не всегда в первую брачную показывает. Матушка старалась, акушерка изрядно заволновалась, доктор же переживал, как бы пузико верещащей пижонки кто не задел. Акушерка подскочила к врачу и махнув в сторону маменьки объявила.
- Резать надо, иначе ребенка угробим.
- Мне некогда, видишь чья тут девка вместе с ней разрешиться надумала?
- Ты мужик не думай, - внезапно ожила моя мать, - если ты мне, что надо прямо сейчас не сделаешь, я этот кукле надутой прямо сейчас так по пузу ногой задвину. А я задвину, мне сил до нее добраться хватит. Что ты до конца жизни на Магадане роды у пигмеев принимать будешь.
Врач впечатлился, отлип от созерцания матерящейся фифы и извлек таки после некоторых манипуляций на свет дите. Дите молчало, закрыв один глаз. Последовал шлепок по мягкому месту. Молчание. Подскочила акушерка. Посмотрела, ущипнула. Дите зажмурилось и заорало. Доктор выдохнул нервно и перевернул ребенка лицом к себе. Чадо резко замолчало, открыло на этот раз оба глаза и написало на его гордость в виде белоснежного, свеженакрахмаленного женой халата.
- Зашивайте, пеленайте.
- Спасибо, доктор.
- Счастливым будет, - сердито-расстроенно буркнул врач.
- Отчего это ему счастливым быть?
- В воскресенье родился, - буркнул врач и занялся следующей роженицей.
(c)Dan_Lebedev