"Из всех искусств для нас важнейшим является кино!" "..и цирк" - Ленин В.И.
«Я смотрю телевизор и хорошо знаю современную молодежь. У нас замечательная молодежь»
- Агнесса. Ивановна.(«Курьер, 1986»)
Каждая новая молодежь вытесняет старую, уповая на непонимание последней. Причина ли в том, что мы действительно вырастаем из своих подростковых «Я », осознавая все незначительности прошлого, где выращивание из мух слонов и игра гормонов совмещена с непониманием родителей, тиранией школы и стремительным временем, шепчущем не весть что. Или, в стремлении удержать тепло ностальгических времен у себя под жилеткой, человек средних лет с почти расистской ядовитостью утверждает, что его молодость - это вовсе не ваша молодость, а совсем-таки другая молодость. А может быть, причина в том, что люди просто забывают - не меняясь, не сравнивая - просто не помнят? Жизнь стала проще, теперь это паззл, из которого складывается вполне себе понятная картина; а, вот он и я, вот этот кусочек, справа снизу. В этом, на мой взгляд, единственная причина непонимания - забывчивость и снисходительность, ведь в чем угодно, но только не в развитии социальных качеств, человек идет от простого к сложному. Настоящая война там, лет в 17-18. Пока кто-нибудь не умрет и не отправится «во взрослую жизнь».
Jigsaws.
Я говорю о тех временах, о которых кто-то позабыл, кто-то идеализировал, а кто-то еще только переживает. Тогда, когда одни пытались найти свои «четвертинки», другие - хотя бы получить общее представление о самой картине, а третие с одной стороны ничего не поняли, с другой - поняли все. Они не знают, являются ли они паззлами вообще, и если да, то гордиться ли этим.
Вспомним, с чего все началось. Heathers.
Очаровательная Вайнона (Вероника, если по фильму) является «синей» в четверке, состоящей из «зеленой», «желтой», а так же «красной» Heather, которая соответственно не только ведущий музыкант квартета, но и сам себе дирижер Старшей Школы Вестерберг, штат Огайо. Все бы ничего, да вот только по старым друзьям Вероника вроде бы как скучает, или думает, что скучает (поиграла так с одной в крикет, да и вовсе заскучала); а «друзья» ее ей немного не нравятся, да так, что убить их один раз мало. На фоне и без того славной картины появляется Кристиан Слейтер, он же Джеймс Дин с харизмой Николсона (об этом - позже), и говорит Вайноне, что ему ее друзья тоже не нравятся. Недолго думая, он «случайно» вырубает Heather, ту, что красная (красная в самом начале, если быть точной), комментируя это следующим
«We did a murder. In Ohio, that's a crime».
А главное, наверно, то, что на дворе-то 1989-й год и американские детишки падают с крыш, как отяжелевшие сосульки в январе. С этой маленькой пометкой, я продолжу цитировать его комментарий:
But if this was like a suicide thing...
VERONICA
Like a suicide thing?
J.D.
Adolescence is a period of life
fraught with anxiety and confusion.
Это не первое и не последние объяснение моего любимого персонажа, который сразу дает понять, что он знает, что делает. Возвращаясь к моему примеру, его можно назвать достаточно сформировавшимся кусочком паззла. Он не влезает в картину Вестербергской школы, так как из другой коробки, но его преимущество в том, что он это знает. Он удаляет красную деталь и на ее место тут же встает новая, точно такая же. Так и будет продолжаться, пока синее не станет красным. Но, не буду дальше углубляться в подробности фильма, цель у меня другая.
Быть подростком смертельно опасно и это доказывает следующий фильм.
«Rebel without a Cause» - молодежная драма 55-ого года поразила меня своей актуальностью, учитывая то, что эту картину я смотрела исключительно с целью посмотреть на живого Дина, который, кстати говоря, погиб в том же году. Познакомьтесь, герой Дина - отчаявшийся раздолбай, который в первых кадрах появляется в полицейском участке (шикарнейшем детективном участке со всем антуражем середины ХХ века, если быть точной) из которого его забирает доминирующая мать, бабушка, по всем показателям Агнесса Ивановна (об этом - позже), и отец - тюфяк. Последний факт крайне важен, поскольку именно отношения с отцом, предположительно, и делают героя Джеймса Дина столь отчаянным. Дин встречает прекраснейшую соседку с по моде (а может быть даже слишком) тонкой талией Натали Вуд (актриса - дочь русских эмигрантов, by the way), которая оказывается учащейся той же новой школы, в которую перешел Дин (постоянная смена школ, или просто негладкие отношения с учебными заведениями - ключевой момент в таких фильмах, причем столь распространенный, что я, порой, забываю это выделить). «Life is crashing on me!» - говорит она с нулевым актерским мастерством, зато с мило уложенной шевелюрой, которую она расчесывает тонкими пальцами за лоб.
Но все не так просто - Вуд тусует вместе с «плохишами», убойно разъезжающими на черном Mercury, что до смеха напоминает “Назад в будущее”.
От отчаяния или от другой черты характера (а вдруг была?), например слепого романтизма, Дин вступает в неравный бой с главным плохишом, кажется, Баззом (что снова не может не напомнить «НвБ»), таким образом, ввязывается (по-другому это не назовешь) в странные с ним отношения, похожие на дружбу, но только в самом конце. Базз предлагает Дину что-то вроде дуэли на машинах (так кажется по-началу): ночью, при свидетелях, они встречаются на холме, и на черных Меркури одновременно стартуют и едут прямиком к обрыву. Кто первый выпрыгнет из машины, тот и трус. Или проиграл. Или просто выжил. Ну что-то такое. Тут же думается «чокнутые подростки», тут же вспоминается фильм, вышеупомянутый, тут же абсурд и сумасшествие, притупляющее основной инстинкт - самосохранение. «It's the edge», - говорит Дин. «It's the End» - отвечает Базз, отбирает у Дина сигарету, а потом продолжает, указывая на него этой самой сигеретой: « I like you. You know that?». «Why do we do this?» - задает вполне логичный вопрос Дин и получает совершенно незамысловатый ответ: «We gotta do something». Краски сгущаются. Одна фраза, вмиг перечеркивающая предвкушаемый мною фарс и утрированное безумие, создаёт ту самую атмосферу безысходности, в которой даже смерть уже не кажется такой трагичной.
В этом смысле мы возвращаемся в конец двадцатого столетия, меняем не только время, но и страну и обнаруживаем, что ничего мы не изменили. «Курьер», 86-ого года, - пожалуй самая грустная из самых смешных комедий. По трагичности я бы даже «Revolutionary Road» Мэндоса не ставила бы в один ряд с ней.
Затем я пересмотрела потенциально хорошие Хай скульные картины 80-х, такие как Can’t Buy Me Love или классический The Breakfast Club, но единственное, что я из них для себя почерпнула о 80х, так это то, что, во-первых, тема подростков и подростковых самоубийств так часто всплывла, что могла всем поднадоесть (что, отчасти, объясняет такую низкую популярность Heathers когда тот был в прокате); и во-вторых, то, что Heathers, в любом случае, - corn nuts! - на голову опережал их всех. На чем я бы хотела остановится в последнюю очередь, так это на фильме «Charlie Bartlett», не из-за афигительного сюжета, уморительных шуток или талантливейших актеров - словом, не из-за всего того, в чем фильм этот особенно нуждается, а из-за ряда, скажем так, субъективных особенностей.
1. Мелкая деталь: родители актера, игравшего Чарли - коренные ленинградцы, что, почему-то, меня уже не так радует, как в случае с эрзац-русской Вуд.
2. Фильм - 2007-ого года. Есть возможность проследить за жанром через каждые 20 лет (Бунтарь - Heathers 23 года, Heathers - Charlie 18 лет, Бунтарь - Чарли 41 год, возраст предположительных зануд, о которых упоминалось в самом начале) и не только заметить жалкое вымирание этого жанра (ведь ничто не умирает бесследно, или давайте примем буддизм и скажем, что ничто не умирает вовсе, а лишь перерождается во что-то новое: более или менее высокое).
3. Мелочей, связанных с временем, можно наскрести уйма (странное слово, кстати, если его написать), выделю две. Первая. Если обратить внимание на родителей главных героев, можно заметить, что все они достаточно демократичные (одна из лучших сцен, когда мама Вероники, входит в ее комнату и, обнаружив дочь, висящую под потолком, начинает торопливо извиняться за то, что не дала ей работать в ночную смену), пытаются и -таки находят общий язык с детьми и в этом смысле они нормальные, но все, каждый по-своему немного сдвинутый Папа Дина, бегающий в кружевном фартуке поверх костюма, предлагающий (после гибели Базза) составить список всех «за» и «против». Матери невротички, которых очень любят их сыновья, как Чарли, так и Иван Мирошников. Отец Слейтера - ну там всего понемногу. Кстати, что он, что отец Кати - оба, разговаривая с главными героями, крутят педали на велотренажерах, что также каждый раз меня веселит. Вторая (уж действительно мелочь, но особо мне важная). В Heathers Вайнона начинает курить, только после убийства двух футбольных капитанов, и после того, как достанет нагревшийся прикуриватель и прижжёт им себе ладонь, а Слейтер эпично с нее прикурит. Джеймс-Дин-80-х за весь фильм, впрочем, курит достаточно часто, но каждый раз этому придается значение, в отличие от Дина 50-х, который курит без причины (может это как-то связано с названием?), по крайней мере, так мне кажется. Вернемся к Чарли.07, который не просто не курит, но и покупает своей девушке никотиновый пластырь, дабы «не дать ей убить себя». Вот так вот.
(из вордовских записей от 08.11.2011)