Про лидера ливийской революции, некоего Муамара Кадаффи
Пару лет наз довелось мне редактировать книжку бывшей любовницы бин Ладена, Колы Буф, этакой суданской дивы с крутейшими титьками, живущей в Америке. Книжка называется "Дневник падшей", и временами она очень забавна. Отчего не вышла, несмотря на то, что издатель купил права втридорога - вопрос не ко мне. Дамочка эта если и не перетрахалась с половиной нынешних ньюс-мейкеров с Ближнего Востока и из Северной Африки, то пообщалась со всеми практически. Вот кусочек про Муамара свет Кадаффи из сего воспоминательного труда. Хотя про бин Ладена там намного забавней.
"Бал у Муаммара Каддафи - отмечали канун Дня революции.
Исам аль-Тураби следил за мной глазами. Этот был взгляд повелителя.
Он утверждал, что пришел по собственному почину, но я-то прекрасно знала, что его послал отец - приглядывать за мной. Это длинная история, но, если вкратце, то Хасан Тураби оплатил мне поездку в Триполи, чтобы я прошла пробы у одного известного турецкого кинорежиссера. И вот там, на студии, среди актрисок прошел слух, что Каддафи устраивает грандиозную гулянку, и ему нужно, чтобы зал был полон красивых девушек. В правительственных кругах Египта и Ливии это обычное дело. Актрисам младше 25 лет платят за то, чтобы они являлись на правительственный прием. Собственно, именно таким образом в свое время я попала на вечеринку в доме Хасана аль-Тураби, а потом и в частную резиденцию египетского президента Хосни Мубарака на Средиземном море (кстати, президент Мубарак потом сделал меня «постоянной девушкой» на всех его приемах в Шарм-эль-Шейхе). Таким образом, девушки-эскорты и зарабатывают себе на жизнь. Сразу скажу, что лично я никогда не прибегала ни к каким трюкам, но, говоря словами Мэрилин Монро «А, свинка!», именно там я и знакомилась со всеми своими «папочками». Все очень просто - ходишь на вечеринки, и если приглянешься богатому человеку или видному политику, можно раскрутить его на отношения. Я даже скажу, что меня выделяло и что привлекало ко мне всех этих мужчин - Хасана аль-Тураби (которого на расстоянии можно принять за негра с очень темной кожей), Муаммара Каддафи, аль-Намири, - то, что на большинстве этих приемов я была единственной откровенно чернокожей. Дело было не столько в моей красоте, сколько в том, что я была самой роскошно-шоколадной, самой типично-нильской девушкой в зале. Остальные, по большей части, были малолетними блондинками из Турции, бледными итальянками, белокожими арабками, попадались даже анорексичные кореянки, так что на их фоне я выглядела очень изысканной и самобытной. Кроме того, меня всегда ошибочно принимали за чернокожую американку, а в те годы это было основной эротической мечтой арабов и ближневосточных мужчин, оттеснив на второй план светлокожих голубоглазых блондинок. Вы просто не представляете, каким колоссальным успехом пользовались в девяностые годы в арабском мире и в Центральной Европе Джанет Джексон, Вивика Фокс, Наоми Кэмпбел, Уитни Хьюстон, а до того - Дайана Росс. Так что если мне казалось, что на меня недостаточно обращают внимание, я тут же принималась болтать по-английски, закатывать глаза и выразительно покачивать головой.
Но, увы - на том балу был Исам. Один из немногих арабов, которые видели во мне не только экзотическую постельную игрушку. Он потягивал сладкий кофе и, как всегда, изображал из себя сноба, не обращая внимания ни на других гостей, ни на ослепительную красоту этого райского местечка - сияющего хрусталем и позолотой люстр отеля на белом берегу кобальтово-синего Средиземного моря. Просто дух захватывало! Говорю вам, Триполи - один из самых красивых и самых эротичных городов мира.
Помню, Исам и Муаммар Каддафи были одеты одинаково, в белую капитанскую форму, с фуражкой на голове. Муаммар, как всем известно, ливийский диктатор и главнокомандующий вооруженными силами, так что с ним все было понятно, а вот почему Исам так оделся, сказать не могу. Я знала, что Исам был инженером, конезаводчиком и одним из двух донельзя избалованных сыновей богатого, влиятельного политика. А еще - правоверным мусульманином (насколько правоверными бывают мусульмане-мужчины). Для араба из высшего общества он был довольно смуглым (как я уже сказала, его отец, Хасан, был негром) и, как и Усама, очень страдавшего оттого, что кожа у него цвета перезрелого апельсина, тоже переживал из-за своей «черноты», как бы глупо это ни звучало.
Муаммар Каддафи подошел ко мне, и, даже не глядя в сторону Исама, я почувствовала, как тот обволакивает меня своим взглядом, будто я суданская мумия, заключенная в стеклянный саркофаг.
Надо вам сказать, что среди девушек-эскортов из разных стран Муаммар Каддафи был известен под кличкой «Принцесса Мяско». Говорят, прозвище это выдумал кто-то из его мальчишек-прислужников; потому-то я и захихикала, когда он подошел: это такой обаятельный, жизнерадостный, но при этом дьявольски опасный персонаж. Он ведет себя с вами, как клоун, но запросто может убить. Уж я-то знаю.
- Наима, как же тебе это удается?
- Что удается, господин? (Они любят эту белиберду.)
- Выглядеть так аристократично, будто тебе дела нет до денег. Ты на вид - жена политика, а не девушка по вызову. Смотришь вокруг так, будто собираешься написать о нас книгу.
- Просто я хорошая актриса, сэр.
Внешне Муаммар невероятно смешной. Наверное, ему делали какую-то сложную пластическую операцию, потому что кожа у него сухая и дряхлая, а по поведению он - бодрый юноша. Такое ощущение, что он навеки застрял в тридцатилетнем возрасте, но при этом что-то изнутри него кричит: мне шестьдесят! Он похож на щенка Снупи из комиксов, когда тому на голову надели миску. Честное слово. Впрочем, то, что у Муаммара, насколько мне известно, нет никаких расовых предрассудков в отношении чернокожих африканцев, вызывает у меня уважение. Он, не кривя душой, называет нас своей плотью и кровью, и он один из немногих северян, у которых эти слова звучат убедительно.
В тот вечер он попросил меня пойти с ним в его лимузин: он написал очень важную книгу, свою собственную библию, и хотел лично подарить мне экземпляр. Я, разумеется, насторожилась, это могло оказаться предлогом для изнасилования, но ведь он был главнокомандующим вооруженными силами, диктатором и любимцем своих соотечественников, был ли смысл сопротивляться? Я упоминаю об этом, потому что именно это - самая неприятная сторона жизни среди влиятельных мужчин Северной Африки. Тебя могут изнасиловать в любой момент, хотя в этих краях вообще нет такого понятия как «изнасилование». Любая женщина, которая подверглась насилию, автоматически признается шлюхой, которая сама того хотела, особенно если это девушка-эскорт. Надо сказать, что в этом я была практически согласна с общественным мнением, ведь и сама не слишком уважала свою тогдашнюю профессию. Хочу, чтобы читатели это поняли. Я стыдилась того, насколько низко пала, но в то же время авантюрность и гламурность этого занятия вызвали у меня своего рода наркотическую зависимость. Кроме того, я себе лгала, мне казалось, что беспорядочные связи меня не испачкают и, в конце концов, я стану настоящей, известной актрисой, а потом и режиссером. Сейчас, оглядываясь назад, я с усмешкой смотрю на романтическую и авантюристку, которой была в двадцать лет, но ведь все это, в конечном итоге, было лишь поисками своего истинного «я». Я на себя за это не в обиде, и все так же люблю ту, прежнюю Наиму.
Мы пошли к лимузину.
По дороге Каддафи положил мне руку на талию и стал расспрашивать: правда ли, что в Египте я бывала на приемах у президента Мубарака. По его шуточкам мне стало ясно - он пытается выяснить, большой ли у президента Мубарака член. Он спросил, спала ли я с Мубараком. Я ответила ему правду - нет, не спала. Более того, я ему объяснила, что Хосни Мубарак - один из самых скромных и почтительных «распальцованных петушков», какие мне попадались за всю карьеру (правда, есть у меня подруга, которая утверждает, что чернокожие просто не в его вкусе, поэтому-то он и был со мной столь сдержан). В общем, Мубарак - человек утонченный, сказала я Каддафи. Он не лапает гостей женского пола, как какой-то мальчишка, и не выставляет свою страну и свое положение в смешном свете, поощряя прилюдную проституцию. К себе на приемы Мубарак приглашает девушек-эскортов ради гостей, а не для себя. Своих собственных «цыпочек» он держит на яхтах в Средиземном море.
Каддафи этот мой монолог совсем не понравился, он отдернул руку. Похоже, я его разозлила, и теперь он накажет меня за дерзость и высокомерие - изнасиловав. Я попыталась умерить его гнев, сказав, что просто умираю от желания прочитать его библию, для меня это будет особая честь. Каддафи взял книгу из лимузина. Называлась она «Китаб аль-акбар» («Зеленая книга») и была в трех томах. Я вела себя так, будто в руки мне дали подлинные скрижали с заповедями. Надо было его как-то улестить.
Помню, он сказал мне с гордостью:
- Я назвал это «Третьей всемирной доктриной». Это - путь к спасению мира, Наима. Я спасу нашу несчастную мать Африку, и ее темная краса вновь восстанет из пепла.
Я понимала, что мы попросту дурим друг другу головы. Каддафи хотел от меня совершенно определенной вещи.
Он обнял меня, притянул к себе и начал целовать.
- Нет! - прозвучал властный голос другого мужчины, твердый, как сталь.
Мы с Каддафи оба вздрогнули от испуга; оказалось, что это Исам аль-Тураби.
Руки его были засунуты глубоко в карманы. Глаза, полные гнева, не отрывались от Каддафи. Он покачал головой:
-Фоар де кофье нет имелье!
В переводе это значит: никакого вина, пока не выпили кофе.
Каддафи вытащил пистолет и взвел курок.
- Это еще что за сукин сын?
-Я Исам аль-Тураби, сын Хасана аль-Тураби, одного из самых известных грубиянов в Хартуме.
Каддафи сразу же понял, с кем имеет дело - с сыном самого жестокого и коварного голиафа джихада. Все эти североафриканские шишки знакомы между собой. Ссориться с суданцем Тураби ливийскому диктатору совсем не хотелось.
-Эта женщина, - сказал Исам, - работает в доме моего отца.
Каддафи рассмеялся и сказал:
-Лимузин у меня просторный. А ты, вроде как, молод и красив. Можем поиметь ее вместе.
Исам ответил:
-Лучше тебе ее отпустить. Моему отцу это может не понравиться.
Это сработало.
- А как там поживает старина Тураби? Одна из моих жен -его родственница по матери.
Каддафи щелкнул пальцами, заявил, что хочет потанцевать, и торопливо зашагал обратно - будто до этого мы его удерживали.
"Бал у Муаммара Каддафи - отмечали канун Дня революции.
Исам аль-Тураби следил за мной глазами. Этот был взгляд повелителя.
Он утверждал, что пришел по собственному почину, но я-то прекрасно знала, что его послал отец - приглядывать за мной. Это длинная история, но, если вкратце, то Хасан Тураби оплатил мне поездку в Триполи, чтобы я прошла пробы у одного известного турецкого кинорежиссера. И вот там, на студии, среди актрисок прошел слух, что Каддафи устраивает грандиозную гулянку, и ему нужно, чтобы зал был полон красивых девушек. В правительственных кругах Египта и Ливии это обычное дело. Актрисам младше 25 лет платят за то, чтобы они являлись на правительственный прием. Собственно, именно таким образом в свое время я попала на вечеринку в доме Хасана аль-Тураби, а потом и в частную резиденцию египетского президента Хосни Мубарака на Средиземном море (кстати, президент Мубарак потом сделал меня «постоянной девушкой» на всех его приемах в Шарм-эль-Шейхе). Таким образом, девушки-эскорты и зарабатывают себе на жизнь. Сразу скажу, что лично я никогда не прибегала ни к каким трюкам, но, говоря словами Мэрилин Монро «А, свинка!», именно там я и знакомилась со всеми своими «папочками». Все очень просто - ходишь на вечеринки, и если приглянешься богатому человеку или видному политику, можно раскрутить его на отношения. Я даже скажу, что меня выделяло и что привлекало ко мне всех этих мужчин - Хасана аль-Тураби (которого на расстоянии можно принять за негра с очень темной кожей), Муаммара Каддафи, аль-Намири, - то, что на большинстве этих приемов я была единственной откровенно чернокожей. Дело было не столько в моей красоте, сколько в том, что я была самой роскошно-шоколадной, самой типично-нильской девушкой в зале. Остальные, по большей части, были малолетними блондинками из Турции, бледными итальянками, белокожими арабками, попадались даже анорексичные кореянки, так что на их фоне я выглядела очень изысканной и самобытной. Кроме того, меня всегда ошибочно принимали за чернокожую американку, а в те годы это было основной эротической мечтой арабов и ближневосточных мужчин, оттеснив на второй план светлокожих голубоглазых блондинок. Вы просто не представляете, каким колоссальным успехом пользовались в девяностые годы в арабском мире и в Центральной Европе Джанет Джексон, Вивика Фокс, Наоми Кэмпбел, Уитни Хьюстон, а до того - Дайана Росс. Так что если мне казалось, что на меня недостаточно обращают внимание, я тут же принималась болтать по-английски, закатывать глаза и выразительно покачивать головой.
Но, увы - на том балу был Исам. Один из немногих арабов, которые видели во мне не только экзотическую постельную игрушку. Он потягивал сладкий кофе и, как всегда, изображал из себя сноба, не обращая внимания ни на других гостей, ни на ослепительную красоту этого райского местечка - сияющего хрусталем и позолотой люстр отеля на белом берегу кобальтово-синего Средиземного моря. Просто дух захватывало! Говорю вам, Триполи - один из самых красивых и самых эротичных городов мира.
Помню, Исам и Муаммар Каддафи были одеты одинаково, в белую капитанскую форму, с фуражкой на голове. Муаммар, как всем известно, ливийский диктатор и главнокомандующий вооруженными силами, так что с ним все было понятно, а вот почему Исам так оделся, сказать не могу. Я знала, что Исам был инженером, конезаводчиком и одним из двух донельзя избалованных сыновей богатого, влиятельного политика. А еще - правоверным мусульманином (насколько правоверными бывают мусульмане-мужчины). Для араба из высшего общества он был довольно смуглым (как я уже сказала, его отец, Хасан, был негром) и, как и Усама, очень страдавшего оттого, что кожа у него цвета перезрелого апельсина, тоже переживал из-за своей «черноты», как бы глупо это ни звучало.
Муаммар Каддафи подошел ко мне, и, даже не глядя в сторону Исама, я почувствовала, как тот обволакивает меня своим взглядом, будто я суданская мумия, заключенная в стеклянный саркофаг.
Надо вам сказать, что среди девушек-эскортов из разных стран Муаммар Каддафи был известен под кличкой «Принцесса Мяско». Говорят, прозвище это выдумал кто-то из его мальчишек-прислужников; потому-то я и захихикала, когда он подошел: это такой обаятельный, жизнерадостный, но при этом дьявольски опасный персонаж. Он ведет себя с вами, как клоун, но запросто может убить. Уж я-то знаю.
- Наима, как же тебе это удается?
- Что удается, господин? (Они любят эту белиберду.)
- Выглядеть так аристократично, будто тебе дела нет до денег. Ты на вид - жена политика, а не девушка по вызову. Смотришь вокруг так, будто собираешься написать о нас книгу.
- Просто я хорошая актриса, сэр.
Внешне Муаммар невероятно смешной. Наверное, ему делали какую-то сложную пластическую операцию, потому что кожа у него сухая и дряхлая, а по поведению он - бодрый юноша. Такое ощущение, что он навеки застрял в тридцатилетнем возрасте, но при этом что-то изнутри него кричит: мне шестьдесят! Он похож на щенка Снупи из комиксов, когда тому на голову надели миску. Честное слово. Впрочем, то, что у Муаммара, насколько мне известно, нет никаких расовых предрассудков в отношении чернокожих африканцев, вызывает у меня уважение. Он, не кривя душой, называет нас своей плотью и кровью, и он один из немногих северян, у которых эти слова звучат убедительно.
В тот вечер он попросил меня пойти с ним в его лимузин: он написал очень важную книгу, свою собственную библию, и хотел лично подарить мне экземпляр. Я, разумеется, насторожилась, это могло оказаться предлогом для изнасилования, но ведь он был главнокомандующим вооруженными силами, диктатором и любимцем своих соотечественников, был ли смысл сопротивляться? Я упоминаю об этом, потому что именно это - самая неприятная сторона жизни среди влиятельных мужчин Северной Африки. Тебя могут изнасиловать в любой момент, хотя в этих краях вообще нет такого понятия как «изнасилование». Любая женщина, которая подверглась насилию, автоматически признается шлюхой, которая сама того хотела, особенно если это девушка-эскорт. Надо сказать, что в этом я была практически согласна с общественным мнением, ведь и сама не слишком уважала свою тогдашнюю профессию. Хочу, чтобы читатели это поняли. Я стыдилась того, насколько низко пала, но в то же время авантюрность и гламурность этого занятия вызвали у меня своего рода наркотическую зависимость. Кроме того, я себе лгала, мне казалось, что беспорядочные связи меня не испачкают и, в конце концов, я стану настоящей, известной актрисой, а потом и режиссером. Сейчас, оглядываясь назад, я с усмешкой смотрю на романтическую и авантюристку, которой была в двадцать лет, но ведь все это, в конечном итоге, было лишь поисками своего истинного «я». Я на себя за это не в обиде, и все так же люблю ту, прежнюю Наиму.
Мы пошли к лимузину.
По дороге Каддафи положил мне руку на талию и стал расспрашивать: правда ли, что в Египте я бывала на приемах у президента Мубарака. По его шуточкам мне стало ясно - он пытается выяснить, большой ли у президента Мубарака член. Он спросил, спала ли я с Мубараком. Я ответила ему правду - нет, не спала. Более того, я ему объяснила, что Хосни Мубарак - один из самых скромных и почтительных «распальцованных петушков», какие мне попадались за всю карьеру (правда, есть у меня подруга, которая утверждает, что чернокожие просто не в его вкусе, поэтому-то он и был со мной столь сдержан). В общем, Мубарак - человек утонченный, сказала я Каддафи. Он не лапает гостей женского пола, как какой-то мальчишка, и не выставляет свою страну и свое положение в смешном свете, поощряя прилюдную проституцию. К себе на приемы Мубарак приглашает девушек-эскортов ради гостей, а не для себя. Своих собственных «цыпочек» он держит на яхтах в Средиземном море.
Каддафи этот мой монолог совсем не понравился, он отдернул руку. Похоже, я его разозлила, и теперь он накажет меня за дерзость и высокомерие - изнасиловав. Я попыталась умерить его гнев, сказав, что просто умираю от желания прочитать его библию, для меня это будет особая честь. Каддафи взял книгу из лимузина. Называлась она «Китаб аль-акбар» («Зеленая книга») и была в трех томах. Я вела себя так, будто в руки мне дали подлинные скрижали с заповедями. Надо было его как-то улестить.
Помню, он сказал мне с гордостью:
- Я назвал это «Третьей всемирной доктриной». Это - путь к спасению мира, Наима. Я спасу нашу несчастную мать Африку, и ее темная краса вновь восстанет из пепла.
Я понимала, что мы попросту дурим друг другу головы. Каддафи хотел от меня совершенно определенной вещи.
Он обнял меня, притянул к себе и начал целовать.
- Нет! - прозвучал властный голос другого мужчины, твердый, как сталь.
Мы с Каддафи оба вздрогнули от испуга; оказалось, что это Исам аль-Тураби.
Руки его были засунуты глубоко в карманы. Глаза, полные гнева, не отрывались от Каддафи. Он покачал головой:
-Фоар де кофье нет имелье!
В переводе это значит: никакого вина, пока не выпили кофе.
Каддафи вытащил пистолет и взвел курок.
- Это еще что за сукин сын?
-Я Исам аль-Тураби, сын Хасана аль-Тураби, одного из самых известных грубиянов в Хартуме.
Каддафи сразу же понял, с кем имеет дело - с сыном самого жестокого и коварного голиафа джихада. Все эти североафриканские шишки знакомы между собой. Ссориться с суданцем Тураби ливийскому диктатору совсем не хотелось.
-Эта женщина, - сказал Исам, - работает в доме моего отца.
Каддафи рассмеялся и сказал:
-Лимузин у меня просторный. А ты, вроде как, молод и красив. Можем поиметь ее вместе.
Исам ответил:
-Лучше тебе ее отпустить. Моему отцу это может не понравиться.
Это сработало.
- А как там поживает старина Тураби? Одна из моих жен -его родственница по матери.
Каддафи щелкнул пальцами, заявил, что хочет потанцевать, и торопливо зашагал обратно - будто до этого мы его удерживали.