Петербургские старушки. Ирина Васильевна
Детство Ирины Васильевны прошло в настоящей петербургской коммуналке. Их комната, треть бывшей господской залы, сохранила куски лепнины на потолке, напоминавшие «холопам» о том, чью собственность они заняли. И эта лепнина немым укором свисала с потолка, вопрошая, мол, что уютно вам тут ютиться по углам, слушать соседей за картонными перегородками, толкаться на общей кухне, ругаться насмерть по бытовым мелочам? Ире было уютно. Она не знала иного. Детство казалось ей счастливым и безмятежным.
Потом была школа в соседнем дворе, и институт, до которого нужно было добираться на звонком трамвае почти через весь город. Училась она очень хорошо, мечтая стать передовым инженером, как учила партия. Правда, большая часть студентов ее рвения не разделяла, предпочитая заниматься решением более прозаичных задач. Например, устраиванием своей личной жизни. К третьему курсу одна половина студентов переженилась, вторая повыходила замуж, и чувствуя, что отрывается от коллектива, Ирина, согласилась на первое же предложение руки и сердца. Предложение поступило от Семена из параллельной группы. Семен был неплохим, работящим, со всех сторон положительным и как-то так само получилось, что после института они расписались.
Выполнив программу минимум в виде лапочки-дочки, супруги охладели друг к другу. Ирина Васильевна никогда не понимала восторгов подруг относительно супружеских обязанностей, которые казались ей скучными и неприятными. Пройдя через несколько болезненных и унизительных абортов, она перевела кровать в разряд мебели, предназначенной исключительно для сна. Второго ребенка она не хотела. Роды в советском роддоме оставили неизгладимые воспоминания о боли, унижении, грязи, злых санитарках, грубых, пренебрежительных врачах и общем наплевательстве системы на человеческое достоинство рожениц.
Дочку Леночку Ирина Васильевна любила, но до поздней ночи пропадала на работе, в которой находила единственное в жизни удовольствие, поэтому особо близки они никогда не были. Лена как-то сама выросла, закончила школу, поступила в институт и уехала в Волгоград. Там вышла замуж, родила двух замечательных мальчиков, которых с любопытством, но без особо энтузиазма изредка ездила нянчить бабушка.
С годами супруги все больше и больше отстранялись друг от друга. Семен проводил вечера с друзьями или перед телевизором, погруженный в свои заботы, иногда за вечер не сказав супруге ни единого слова. Когда его вдруг не стало, Ирина Васильевна с удивлением обнаружила, что ей не надо больше никому готовить обед из трех блюд, стирать и гладить, не надо больше следить, чтобы этот большой ребенок не забыл обед на работу, повязать теплый шарф, получить пенсию.
Сначала ее ужаснуло, с каким равнодушием она восприняла кончину мужа, словно умер какой-то чужой человек, а не тот, с кем ты прожил бок о бок столько лет, с кем должен делить горести и радости, кто, вроде бы, должен быть твоей второй половиной.
А потом она поняла, что Семен и был ей чужим человеком. Она всю жизнь была уверена, что любовь и страсть - это что-то из книг и фильмов, ну, может еще из жизни красивых людей, а в жизни все гораздо прозаичнее. А потому надеяться на подобное бессмысленно.
Ирина Васильевна никогда не была особой красавицей. Констатацию этого факта впервые она услышала от мамы. «Зато умная»- всегда добавляла та, и маленькая Ира всеми силами старалась соответствовать. Ведь быть некрасивой, да еще и глупой - это был совсем уже какой-то кошмар.
В школе как-то было не до любви - рано. В институте тоже - некогда. А потом партия обязывала, требовала и ставила задачи, вызывая на соцсоревнования. И снова ни сил, ни времени на любовь не оставалось. Когда же в ее жизни появился Семен, мама Ирины Васильевны дала дочке понять, что этот шанс обзавестись семьей, она упустить не может. И Ира приняла ухаживания однокурсника, перетекшие в семейные узы.
Раздав все долги обществу, в виде семьи, ребенка, сытого и ухоженного мужа, работы и прочих забот, Ирина Васильевна вдруг осталась один на один с огромным количеством свободного времени, с которым она не знала, что и делать. Тратить, его кроме как на себя, было некуда, и это было ново и непривычно.
«Почему я никогда не думала об этом раньше?- удивлялась Ирина Васильевна,- Почему я никогда не делала то, чего хотела сама? Почему я вообще ввязалась во всю эту бессмысленную карусель, навязанную мне окружающими?»
При мысли о том, что все могло быть иначе, становилось горько.
Возраст настойчиво давал о себе знать, а сделать хотелось так много! Она вдруг вспомнила, что никогда не была за границей, хотя ей очень этого хотелось. Семен же считал, что эта пустая трата времени и денег, и поэтому они проводили все отпуска в отечественных санаториях и пансионатах. А теперь, теперь Ирина Васильевна поняла, что может умереть, так и не увидев заморских стран.
В один прекрасный апрельский день солнце заглянуло в квартиру, осветив опостылевшую мебель, запыленные книги, безделушки на полках, кучу старых вещей и неразобранного хлама. Яркий луч скользнул по полу и коснулся стареньких тапочек Ирины Васильевны. Она шевельнула ногой, разглядывая недавно появившуюся в тапке дырку, и подумала: «Надо что-то менять».
Менять надо было все. И, несмотря на масштабы катастрофы, Ирина Васильевна с энтузиазмом взялась за дело. Книги, статуэтки и старая посуда были сданы в комиссионку, старый ненужный хлам беспощадно выкинут на помойку. Ирина Васильевна вынесла во двор горки со старыми разросшимися традесканциями и фикусами. И посадила их в палисадник.
В квартире сразу стало светло и просторно. Разобравшись с хламом, Ирина Васильевна вымыла окна, полы, протерла пыль, и только тогда успокоилась. На уборку ушла почти неделя, но зато квартира полностью преобразилась.
Закончив с уборкой, Ирина Васильевна подошла к зеркалу. Из зеркала на нее взглянула грустная старая женщина. Длинные неухоженные седые волосы, морщины, старая выцветшая блуза. Ирина Васильевна подошла к гардеробу и начала выкидывать из него свои платья, блузки, юбки - всю эту жутко неудобную одежду, которая ей никогда не нравилась.
Осчастливив ненужным тряпьем бомжей, роющихся в местной помойке, Ирина Васильевна направилась в ближайшую парикмахерскую.
-Коротко,- попросила она молоденькую девочку, усадившую ее в кресло перед зеркалом.
Ирина Васильевна с удовольствием наблюдала, как из-под порхающих рук мастера падают седые пряди старой жизни. Несмотря на возраст, волосы были густые, и на выходе получилась довольно стильная стрижка.
Когда после сушки ее развернули лицом к зеркалу, чтобы продемонстрировать результат, Ирина Васильевна взглянула в глаза пожилой незнакомке и улыбнулась. С этой женщиной ей определенно хотелось познакомиться поближе.
Потом была школа в соседнем дворе, и институт, до которого нужно было добираться на звонком трамвае почти через весь город. Училась она очень хорошо, мечтая стать передовым инженером, как учила партия. Правда, большая часть студентов ее рвения не разделяла, предпочитая заниматься решением более прозаичных задач. Например, устраиванием своей личной жизни. К третьему курсу одна половина студентов переженилась, вторая повыходила замуж, и чувствуя, что отрывается от коллектива, Ирина, согласилась на первое же предложение руки и сердца. Предложение поступило от Семена из параллельной группы. Семен был неплохим, работящим, со всех сторон положительным и как-то так само получилось, что после института они расписались.
Выполнив программу минимум в виде лапочки-дочки, супруги охладели друг к другу. Ирина Васильевна никогда не понимала восторгов подруг относительно супружеских обязанностей, которые казались ей скучными и неприятными. Пройдя через несколько болезненных и унизительных абортов, она перевела кровать в разряд мебели, предназначенной исключительно для сна. Второго ребенка она не хотела. Роды в советском роддоме оставили неизгладимые воспоминания о боли, унижении, грязи, злых санитарках, грубых, пренебрежительных врачах и общем наплевательстве системы на человеческое достоинство рожениц.
Дочку Леночку Ирина Васильевна любила, но до поздней ночи пропадала на работе, в которой находила единственное в жизни удовольствие, поэтому особо близки они никогда не были. Лена как-то сама выросла, закончила школу, поступила в институт и уехала в Волгоград. Там вышла замуж, родила двух замечательных мальчиков, которых с любопытством, но без особо энтузиазма изредка ездила нянчить бабушка.
С годами супруги все больше и больше отстранялись друг от друга. Семен проводил вечера с друзьями или перед телевизором, погруженный в свои заботы, иногда за вечер не сказав супруге ни единого слова. Когда его вдруг не стало, Ирина Васильевна с удивлением обнаружила, что ей не надо больше никому готовить обед из трех блюд, стирать и гладить, не надо больше следить, чтобы этот большой ребенок не забыл обед на работу, повязать теплый шарф, получить пенсию.
Сначала ее ужаснуло, с каким равнодушием она восприняла кончину мужа, словно умер какой-то чужой человек, а не тот, с кем ты прожил бок о бок столько лет, с кем должен делить горести и радости, кто, вроде бы, должен быть твоей второй половиной.
А потом она поняла, что Семен и был ей чужим человеком. Она всю жизнь была уверена, что любовь и страсть - это что-то из книг и фильмов, ну, может еще из жизни красивых людей, а в жизни все гораздо прозаичнее. А потому надеяться на подобное бессмысленно.
Ирина Васильевна никогда не была особой красавицей. Констатацию этого факта впервые она услышала от мамы. «Зато умная»- всегда добавляла та, и маленькая Ира всеми силами старалась соответствовать. Ведь быть некрасивой, да еще и глупой - это был совсем уже какой-то кошмар.
В школе как-то было не до любви - рано. В институте тоже - некогда. А потом партия обязывала, требовала и ставила задачи, вызывая на соцсоревнования. И снова ни сил, ни времени на любовь не оставалось. Когда же в ее жизни появился Семен, мама Ирины Васильевны дала дочке понять, что этот шанс обзавестись семьей, она упустить не может. И Ира приняла ухаживания однокурсника, перетекшие в семейные узы.
Раздав все долги обществу, в виде семьи, ребенка, сытого и ухоженного мужа, работы и прочих забот, Ирина Васильевна вдруг осталась один на один с огромным количеством свободного времени, с которым она не знала, что и делать. Тратить, его кроме как на себя, было некуда, и это было ново и непривычно.
«Почему я никогда не думала об этом раньше?- удивлялась Ирина Васильевна,- Почему я никогда не делала то, чего хотела сама? Почему я вообще ввязалась во всю эту бессмысленную карусель, навязанную мне окружающими?»
При мысли о том, что все могло быть иначе, становилось горько.
Возраст настойчиво давал о себе знать, а сделать хотелось так много! Она вдруг вспомнила, что никогда не была за границей, хотя ей очень этого хотелось. Семен же считал, что эта пустая трата времени и денег, и поэтому они проводили все отпуска в отечественных санаториях и пансионатах. А теперь, теперь Ирина Васильевна поняла, что может умереть, так и не увидев заморских стран.
В один прекрасный апрельский день солнце заглянуло в квартиру, осветив опостылевшую мебель, запыленные книги, безделушки на полках, кучу старых вещей и неразобранного хлама. Яркий луч скользнул по полу и коснулся стареньких тапочек Ирины Васильевны. Она шевельнула ногой, разглядывая недавно появившуюся в тапке дырку, и подумала: «Надо что-то менять».
Менять надо было все. И, несмотря на масштабы катастрофы, Ирина Васильевна с энтузиазмом взялась за дело. Книги, статуэтки и старая посуда были сданы в комиссионку, старый ненужный хлам беспощадно выкинут на помойку. Ирина Васильевна вынесла во двор горки со старыми разросшимися традесканциями и фикусами. И посадила их в палисадник.
В квартире сразу стало светло и просторно. Разобравшись с хламом, Ирина Васильевна вымыла окна, полы, протерла пыль, и только тогда успокоилась. На уборку ушла почти неделя, но зато квартира полностью преобразилась.
Закончив с уборкой, Ирина Васильевна подошла к зеркалу. Из зеркала на нее взглянула грустная старая женщина. Длинные неухоженные седые волосы, морщины, старая выцветшая блуза. Ирина Васильевна подошла к гардеробу и начала выкидывать из него свои платья, блузки, юбки - всю эту жутко неудобную одежду, которая ей никогда не нравилась.
Осчастливив ненужным тряпьем бомжей, роющихся в местной помойке, Ирина Васильевна направилась в ближайшую парикмахерскую.
-Коротко,- попросила она молоденькую девочку, усадившую ее в кресло перед зеркалом.
Ирина Васильевна с удовольствием наблюдала, как из-под порхающих рук мастера падают седые пряди старой жизни. Несмотря на возраст, волосы были густые, и на выходе получилась довольно стильная стрижка.
Когда после сушки ее развернули лицом к зеркалу, чтобы продемонстрировать результат, Ирина Васильевна взглянула в глаза пожилой незнакомке и улыбнулась. С этой женщиной ей определенно хотелось познакомиться поближе.