Флейта
У лесных фейри есть удивительный музыкальный инструмент - волшебная флейта. Может она вторить завываниям вьюги и лепету молодых листьев, птичьему щебету и бормотанию деревьев. И из всех этих звуков сплетает флейта мелодии - печальные, как осенние дожди, и озорные, как бег талой воды. Если человеку случается услышать флейту, он навек теряет покой. Для фейри же она - воплощение их магии и самой жизни.
Сделать ее чрезвычайно сложно, и мастера готовятся к этому долгие годы. Дело в том, что для флейты берут ветвь старой ивы, срезанную во время новой луны. Под ее сиянием древесина наполняется энергией волшебства, но и становится чрезвычайно хрупкой, поэтому вырезать флейту следует чрезвычайно осторожно. Одно неловкое движение - и дело испорчено. Однако самое страшное, что, загубив флейту, мастер теряет веру в себя и никогда уже не посмеет взять в руки тонкий изогнутый нож. Поэтому-то месяцы и годы проходят в практике концентрации и установлении баланса.
Правда, одному мастеру удалось совершить чудо. Однажды он испортил флейту. И в первую минуту почувствовал такое отчаяние, что хотел лишить себя жизни (а среди фейри это случается крайне редко). Друзья удержали несчастного и не спускали с него глаз, пока на смену горю не пришла апатия. В унынии протекали его дни - без надежды и цели. Он утратил самого себя. Разве можно называть мастером того, кто не может творить?
Часто, чтобы хоть немного унять тоску, бродил он по лесу. И так наткнулся на разрушенный муравейник. Пробежал ли здесь разъяренный кабан, не разбирая дороги, лакомился ли медведь или человек-варвар от нечего делать позабавился? Не все ли равно - для бедолаг мир рухнул.
Но, подойдя ближе, фейри увидел, что на руинах кипит жизнь. Муравьи без устали сновали туда-сюда, перетаскивая, разгребая, возводя и отыскивая новые материалы. Некогда им было унывать или предаваться горю - муравьи спешили строить новую жизнь.
"Даже эти малыши мужественнее меня", - устыдился мастер.
Так нашелся путь. Совсем иной путь. Уже не посвящал фейри долгие часы практике отрешенности и баланса, а шел навстречу жизни, раскрывал ей объятия - всем радостям и горестям, стремясь наполнить интенсивностью и силой каждый миг, словно он был последним. Хотя век фейри длиннее человеческого, он все же конечен. И вот мастер выбрал себе в учителя Смерть. Осознание бренности всего и - именно поэтому - ценности. Мгновенной красоты и бесконечности каждого мига.
И вновь взял мастер в руки тонкий изогнутый нож и сияющую волшебством ветвь. И каждое движение его было плавным и уверенным, потому что в то время не существовало ничего, кроме ножа и ветви - не хрупкого зародыша флейты, который боишься повредить, но материи, призывающей к творению.
И не было равной той флейте ни до, ни после.
Сделать ее чрезвычайно сложно, и мастера готовятся к этому долгие годы. Дело в том, что для флейты берут ветвь старой ивы, срезанную во время новой луны. Под ее сиянием древесина наполняется энергией волшебства, но и становится чрезвычайно хрупкой, поэтому вырезать флейту следует чрезвычайно осторожно. Одно неловкое движение - и дело испорчено. Однако самое страшное, что, загубив флейту, мастер теряет веру в себя и никогда уже не посмеет взять в руки тонкий изогнутый нож. Поэтому-то месяцы и годы проходят в практике концентрации и установлении баланса.
Правда, одному мастеру удалось совершить чудо. Однажды он испортил флейту. И в первую минуту почувствовал такое отчаяние, что хотел лишить себя жизни (а среди фейри это случается крайне редко). Друзья удержали несчастного и не спускали с него глаз, пока на смену горю не пришла апатия. В унынии протекали его дни - без надежды и цели. Он утратил самого себя. Разве можно называть мастером того, кто не может творить?
Часто, чтобы хоть немного унять тоску, бродил он по лесу. И так наткнулся на разрушенный муравейник. Пробежал ли здесь разъяренный кабан, не разбирая дороги, лакомился ли медведь или человек-варвар от нечего делать позабавился? Не все ли равно - для бедолаг мир рухнул.
Но, подойдя ближе, фейри увидел, что на руинах кипит жизнь. Муравьи без устали сновали туда-сюда, перетаскивая, разгребая, возводя и отыскивая новые материалы. Некогда им было унывать или предаваться горю - муравьи спешили строить новую жизнь.
"Даже эти малыши мужественнее меня", - устыдился мастер.
Так нашелся путь. Совсем иной путь. Уже не посвящал фейри долгие часы практике отрешенности и баланса, а шел навстречу жизни, раскрывал ей объятия - всем радостям и горестям, стремясь наполнить интенсивностью и силой каждый миг, словно он был последним. Хотя век фейри длиннее человеческого, он все же конечен. И вот мастер выбрал себе в учителя Смерть. Осознание бренности всего и - именно поэтому - ценности. Мгновенной красоты и бесконечности каждого мига.
И вновь взял мастер в руки тонкий изогнутый нож и сияющую волшебством ветвь. И каждое движение его было плавным и уверенным, потому что в то время не существовало ничего, кроме ножа и ветви - не хрупкого зародыша флейты, который боишься повредить, но материи, призывающей к творению.
И не было равной той флейте ни до, ни после.