Офицер Торнау открывает Черкессию
При описании черкесского мира нельзя пройти мимо людей, повлиявших на его ключевые события самым решительным образом. Поэтому здесь я расскажу о человеке, который совершил деяния, равные по своей дерзости и рискованности приключениям лучших разведчиков кинематографа. Речь пойдет о единственном, наиболее успешном шпионе русских властей в Черкессии во времена Кавказской войны.
Видеоверсия данного выпуска по ссылке
Итак, вопрос №1 - кто этот человек и как стал разведчиком?
Барон Фёдор Фёдорович Торнау (Торнов) (1810 - 1890) - русский офицер, дипломат, писатель, разведчик, участник Кавказской войны, автор документальных литературных произведений или их источников: «Воспоминания кавказского офицера», «Воспоминания о кампании 1829 года в европейской Турции», «От Вены до Карлсбада».
Федор Григорьевич Торнов (Торнау)
Родился Федор Федорович Торнов (как правильно писалась фамилия до искажения ее канцелярскими крысами) в 1810 году в Полоцке, в семье Курляндских (прибалтийских) баронов, поколениями служивших на военном поприще. Отец, полковник Фёдор Григорьевич Торнов, участник Отечественной войны 1812 года, дед - генерал екатерининских времен.
Образование получил в Благородном пансионе при Царскосельском лицее (выпуск 1828 года). Начал службу 18-летним прапорщиком в Малой Валахии и все последующие повышения в чине ему «достались… за отличие - редкая вещь в Русской армии». С поступлением на военную службу, как он отмечал сам, «судьба переносила меня из конца в конец России, помещая в разных частях огромной русской армии, на моих глазах боровшейся в Турции, Польше и на Кавказе».
Участвовал в Русско-Турецкой войне 1828-1829 гг., в Польской кампании 1831 года. В 1832 году Торнау попросил перевести его на Кавказ. В том году он прибыл в Тифлис, где начал службу в Генеральном штабе в чине армейского подпоручика и прослужил там двенадцать последующих лет. Очень дружил с семьей Грибоедова, особенно с Ниной чавчавадзе. С 1835 по 1838 годы провел среди горцев в качестве разведчика, в том числе в качестве пленника. Именно этот период его службы описывается в «Воспоминаниях кавказского офицера», изданной посмертно же стараниями дочери, а также видного общественного деятеля М. И. Семевского
Закончил службу в чине генерал-лейтенанта, военным агентом в Вене, членом Военно-ученого комитета Главного штаба. Последние годы жизни Ф. Ф. Торнау провел в Австрии, где и умер 7 января 1890 года.
Вопрос №2 - чем же отличился барон Торнау в глазах современников и потомков?
Отличился он тремя экспедициями вглубь черкесских земель, давших России и миру первые описания внутренней жизни кабардинцев, бесленеевцев, абадзехов и убыхов, а также географию мест их проживания. Фактически он первым из русских поданных, под видом горца, проник в 1835 году через Главный Кавказский хребет (перевал Псеашхо) в район современного Большого Сочи (Красная Поляна, Кудепста, Хоста, Мацеста, Центральная часть Сочи) с целью «тайного обозрения морского побережья к северу от Гагры».
Как генерал Вельяминов с запада от Новороссийска, так и барон Розен с востока из Абхазии, продвигаясь в глубь территории с целью соединить обе линии в одну Черноморскую береговую планировали сделать высадки десанта с устройством крепостей по всему побережью. Однако, полное отсутствие информации о населении и географии мест вынуждала сначала получить эти данные. Версия с проходом крупной части войск по побережью отпадала ввиду того, что поход по неизвестной территории, с крайне трудной, пересеченной местностью и огромным враждебным населением на пути мог оказаться плачевным даже для крупной военной партии. Выбор пал на разведку.
Генерал-майор Вольховский В.Д., декабрист (1798-1841).
В 1835 и 1837 годах в отдельные период замещал главнокомандующего Розена в его отсутствие,
835-1839 - начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса
Российские власти очень долго подбирали подходящего человека для данного задания и их выбор, в итоге, пал на Торнау из-за его образованности, навыков разведчика, знания языков (знакомства с татарским и абхазским языками), а также подходящей внешности. Но главное - это знакомство с генералом Вольховским - очень уважаемым и авторитетным на Кавказе, по предложению которого главнокомандующий барон Розен повелел выбрать Торнау для этого дела. Задание его было тайным, о нем знали лишь несколько высокопоставленных лиц в Тифлисе. Весь свой поход он должен был продумывать самостоятельно, на свое усмотрение и не раскрывя карт никому. В 1835 году его вызвали из Минеральных вод, где он лечился от ранения, полученного во время Ичкерийской (Чеченской) кампании.
Карта разведывательных походов Торнау
Первый выход был назначен из Абхазии на запад через Гагринское ущелье. Однако, после многомесячного пребывания в Абхазии, ввиду постоянной подозрительности и сложного переплетения интересов различных групп населения и высших лиц, а также по причине постоянной военной тревоги в Гаграх - план не удавался. За ним, как за человеком посторонним, постоянно следили и его амплуа кабардинского князя постоянно подвергалось сомнению. В итоге, прознав про сбежавший разбойничий род абазин Лоовых, проживавших в высокогорной части в районе Красной Поляны и желавших вернуться на Кубанскую линию, Торнау уговорил своих путников провести его в горы для переговоров. Он хотел предложить им замирение с русской линией в обмен на сопровождение его вглубь Черкессии. Под покровом ночи, заметая следы, постоянно меняя маршруты, с интригой и опасностями им удалось добраться до горного аула, но пройти в Черкессию не удалось, слишком много глаз видели путников, слишком много открытых преследователей в самой Абхазии оказалось у кабардинского образа Торнау. Да и сами Лоовы боялись, что их, как предателей могут поймать и наказать за сотрудничество с русскими. Пришлось идти на север в станицу Прочноокопскую, где и закончился первый поход совместно с замирением рода Лоовых с русскими.
Во втором разведывательном походе Ф. Ф. Торнау собрал сведения о местности от станицы Прочноокопской до Красной Поляны, Сочи и оттуда в Гагры. Его проводниками тогда были ногайские князья Карамурзины. Сам же Ф. Ф. Торнау именовался в этом походе чеченцем Гассаном, не опасаясь быть узнанным, ибо встретить человека, знающего чеченский язык, в этим местах было исключено. Поход был успешным, и по результатам отчетов последовало высочайшее повеление впредь все исследования по правому флангу Кавказской линии поручать только Торнау.
В этом походе он несколько раз был на грани плена. В пути он встретился лицом к лицу со своим главным преследователем из Абхазии, который его не узнал, а путники лишь посмеялись, посадив их за один стол и обсуждая при этом, "где же может находиться этот кабардинский подлец". Был случай, когда Торнау не заметил сразу приход старца в дом, где они ужинали в Черкессии, и вовремя не встал, из-за чего вызвал крайне пристальный интерес местного муллы, очень долго не отстававшего от них. Были случаи, когда возникали конфликты с сопровождавшими его лицами, которые порой не скрывали своей ненависти к русским, но удерживались ввиду наличия интересов к мирному сосуществованию больше, чем к войне. В районе Сочи, Торнау вырезал на дереве свое имя, на что проводник ему ответил, что пройдут сотни лет, прежде чем русский глаз увидит эту надпись.
Кроме того, путь через горы был тяжел и долог, ботинки разбивались, ноги кровили, но надо было молча идти и не отставать, дабы не навлечь подозрений на себя. Черкесы не жалуются и переносят боль стойко, молча - это особенная кавказская черта, отсутствие которой являлось серьезным подтверждением не кавказского происхождения человека. Путь его проходил в долине реки Малая Лаба, мимо горы Диц (массив Псеашха, хребет Скирда), про которую черкесы рассказывали страшные истории, якобы в ней живет гигантский великан в цепях и как только он вырвется, наступит конец света. На вопрос Торнау, как можно знать о том, если его никто не видел, черкесы удивленно ответили "А зачем? Был один пастух дурак, увидел и сошел с ума". Дальше дорога шла от впадения реки Уруштен к верховьям Мзымты и вниз к Красной Поляне.
Хребет Скирда - он же Гора Диц
Конец пути, перед самыми Гаграми чуть было не закончился печально для разведчика. Спуститься с Гагринского плато было крайне сложно и требовалось сначала предупредить гарнизон русского укрепления о мирных намерениях, дабы не стать мишенью. Однако, спуститься простым способом не удавалось из-за завалов созданных в Жоэкварском ущелье, огромным карнизом скалы, вдавашимся своей западной стороной прямо в море и перекрывавшим таким образом прямой доступ в Абхазию. Выдвинувшийся вперед Торнау, с черкесским спутником, вернулись обратно к стоянке, но опоздали - основной отряд отошел на ночевку, думая, что они пробрались в укрепление и чтобы самим спрятаться от бандитов, круживших вокруг Гагр с целью наживы.
Жоэкварское ущелье. С древнейших времен единственные ворота в Абхазию из Черкессии.
Опасность грозила всем. Торнау со спутником заночевали на опушке в лесу, а ночью узнали, что находятся в нескольких верстах от стоянки бандитов-садзов. К утру они тихонько отползли и ускакали дальше искать своих, которых к счастью нашли неподалеку. Черкесские спутники восхищались их удаче и проворству, считая что им выпал редчайший шанс остаться в живых. В итоге, вся компания пролезла по отвесной скале над ущельем, практически альпинистским методом, на глазах у обескураженного гарнизона и прошла в Гагринское укрепление. Так закончился авантюрный второй поход, открывший долину Мзымты и Сочи.
План Гагринского уркепления, 1830 год.
Летом 1836 года Торнау провел в Минеральных Водах, готовясь к новой экспедиции: отрастил бороду, без которой нельзя было показываться в горах, получил проводников. Но именно в этом походе он оказался в плену.Во время третьей экспедиции с целью разведки морского побережья от р. Сочи до Геленджика в результате предательства проводников Торнау попал в плен к кабардинцам, где провел два года и два месяца в районе Мезмая. Горцы потребовали за него огромный выкуп: столько золота, сколько весил сам пленный. Торнау, верный идее жертвовать собой ради пользы государства, отверг все условия выкупа. После нескольких безуспешных попыток его освобождения русскими войсками, в ночь с 9-е на 10-е ноября 1838 года ногайскому князю Тембулату Карамурзину удалось похитить пленника у кабардинцев.
Поскольку в плен он был взят не в прямом бою, то его содержали вначале как гостя. Но за два с лишним года неволи довелось хлебнуть всех «прелестей» кавказского плена, особенно после попытки побега. Однако, и находясь в плену, он не оставлял своих занятий по сбору сведений о быте горских народов. Разбираясь сам, и нам дает он понятия об обычаях абазин, кабардинцев, абазехов.
Долгое время живя в ауле абазеха Даур-Алим-Гирея, он общался не только с детьми, любопытство которых приводило их в общество пленника. Как пишет он в воспоминаниях, «от нечего делать» он «начал указывать абазехам разные домашние средства против простуды, испорченного желудка, ревматизма и других вседневных болезней». Научил их пить чай из ромашки, малины, земляники, употреблять разного рода припарки и даже привил оспу детям Алим-Гирея. Всем этим снискал себе славу целителя, «к которому стали приезжать за советом из дальних мест». Вынужденное бездействие заставляло его обращаться «от вечной думы к какому-нибудь материальному развлечению». Добыв кусочек карандаша, он рисовал на ставне и оструганных столбах, занялся изготовлением из кизилового дерева палок для хождения в горах, причем, к удовольствию местных жителей, еще и украшал такие изделия резьбой.
У него были очень трогательные отношения с дочерью Алим-Гирея Аслан-Коз (Торнау дает перевод имени «Львиная груша»), принимавшей большое участие в его судьбе. Девушка явно была влюблена в Торнау, всячески выказывая ему свое расположение. Признавая сердечную невинность девушки, несмотря на ее кокетство «с видимою целью запутать меня в свои сети», пленник общался с нею часто, «потому что любил ее душевно за искреннюю преданность ко мне». Кстати, учитывая, что все адыги называли себя черкесами, Торнау и об Аслан-Коз пишет, что говорили они по-черкесски. Мало того, девушка принялась учить и его своему языку и молитвам. Подчеркивая ее исключительность, Торнау дает еще несколько штрихов к портрету девушки: «Она умела, что у черкесов встречается нечасто, читать и даже переводить Коран, а по-турецки писала не хуже другого эфенди». По-турецки, поясняет автор, потому что «письмена не существуют для черкесского языка». Как говорят исследователи темы «кавказского пленника», будь на месте Торнау тот же Печорин, неизвестно, каков был бы сюжет. Но Торнау тем и отличается, что «не имея желания придавать нашим отношениям поэтическое значение», описывал лишь факты. Общаясь с горцами, в чьих «словах и приемах всегда замечал много скромности и доброты», он сообщает о множестве других положительных качеств, присущих адыгам, абхазам, кабардинцам, с которыми ему довелось встречаться в кавказских поездках. К примеру, отсутствие самовосхваления и скромность в быту сочетались у мужчин с невиданной выносливостью и ловкостью в бою. Восхвалять же подвиги черкесского воина позволялось лишь певцам, сами герои никогда не говорили о них.
Тембулат Карамурзин - освободитель Торнау
При содействии Ф. Ф. Торнау доброе имя Тембулата Карамурзина было восстановлено, а так же ему были возвращены все его владения.
После освобождения из плена Ф. Ф. Торнау лечился в Ставрополе, с радостью встретив там генерала П. Х. Граббе, о котором пишет: «Мой первый наставник в военном деле, любимый и уважаемый мною, сколько можно любить и уважать человека его характера и военных достоинств». Вообще, в воспоминаниях Торнау множество людей получают точные определения положительных черт характера, что свидетельствует о доброте сердца как определяющей его черте.
Вопрос №3 - результаты деятельности Торнау
Торнау, изучая в ходе своих разведывательных действий участок Кавказских гор, прилегающий к Черноморскому побережью в районе от Абхазии до Геленджика, описал быт живших там горских народов. Исследования его стали основой для книг нескольких авторов. Например, Н. Дубровин ссылался на него при написании «Истории войны и владычества русских на Кавказе». Сюжет более чем двухлетнего пребывания в плену, похоже, заимствовал из опубликованных «Воспоминаний…» Л. Н. Толстой при написании своего «Кавказского пленника».
«За исследование совершенно неизвестных до сих пор частей Кавказа» император щедро наградил Ф. Ф. Торнау и вызволившего его из плена Т. Карамурзина. После плена Торнау участвовал еще несколько лет в Кавказской войне. Затем после окончания Крымской войны, где он также принимал участие, в 1856 году был назначен военным атташе в Вене. В «Историческом вестнике» 1897 года опубликованы его путевые заметки о Вене, Венеции, городах Европы и встреченных там людях, которых, конечно же, отличали ум и образованность.
Ф. Ф. Торнау собрал и опубликовал, а частью оставил в рукописном виде многочисленные материалы по истории, этнографии, исторической географии Западного Кавказа, дающие широкую картину жизни кавказских народов первой трети XIX века. Большую известность как в России так и за рубежом получила его книга «Воспоминания кавказского офицера», которая впервые была опубликована в 1864 году в «Русском вестнике» за подписью «Т». Позднее была переведена на ряд европейских языков.
Известный кавказовед А. П. Берже в своем «Этнографическом обозрении Кавказа» писал: «В 1864 году Торнау издал свои „Воспоминания кавказского офицера“. Представляя живой рассказ… томления автора в плену у горцев, они содержат много новых и любопытных подробностей о домашнем и юридическом быте абхазцев и их соседей черкесов. Как по изложению, так, главным образом, по содержанию своему сочинение Торнау принадлежит, по моему мнению, к лучшим произведениям, вышедшим из-под пера наших отечественных деятелей на Кавказе».
Видеоверсия данного выпуска по ссылке
Итак, вопрос №1 - кто этот человек и как стал разведчиком?
Барон Фёдор Фёдорович Торнау (Торнов) (1810 - 1890) - русский офицер, дипломат, писатель, разведчик, участник Кавказской войны, автор документальных литературных произведений или их источников: «Воспоминания кавказского офицера», «Воспоминания о кампании 1829 года в европейской Турции», «От Вены до Карлсбада».
Федор Григорьевич Торнов (Торнау)
Родился Федор Федорович Торнов (как правильно писалась фамилия до искажения ее канцелярскими крысами) в 1810 году в Полоцке, в семье Курляндских (прибалтийских) баронов, поколениями служивших на военном поприще. Отец, полковник Фёдор Григорьевич Торнов, участник Отечественной войны 1812 года, дед - генерал екатерининских времен.
Образование получил в Благородном пансионе при Царскосельском лицее (выпуск 1828 года). Начал службу 18-летним прапорщиком в Малой Валахии и все последующие повышения в чине ему «достались… за отличие - редкая вещь в Русской армии». С поступлением на военную службу, как он отмечал сам, «судьба переносила меня из конца в конец России, помещая в разных частях огромной русской армии, на моих глазах боровшейся в Турции, Польше и на Кавказе».
Участвовал в Русско-Турецкой войне 1828-1829 гг., в Польской кампании 1831 года. В 1832 году Торнау попросил перевести его на Кавказ. В том году он прибыл в Тифлис, где начал службу в Генеральном штабе в чине армейского подпоручика и прослужил там двенадцать последующих лет. Очень дружил с семьей Грибоедова, особенно с Ниной чавчавадзе. С 1835 по 1838 годы провел среди горцев в качестве разведчика, в том числе в качестве пленника. Именно этот период его службы описывается в «Воспоминаниях кавказского офицера», изданной посмертно же стараниями дочери, а также видного общественного деятеля М. И. Семевского
Закончил службу в чине генерал-лейтенанта, военным агентом в Вене, членом Военно-ученого комитета Главного штаба. Последние годы жизни Ф. Ф. Торнау провел в Австрии, где и умер 7 января 1890 года.
Вопрос №2 - чем же отличился барон Торнау в глазах современников и потомков?
Отличился он тремя экспедициями вглубь черкесских земель, давших России и миру первые описания внутренней жизни кабардинцев, бесленеевцев, абадзехов и убыхов, а также географию мест их проживания. Фактически он первым из русских поданных, под видом горца, проник в 1835 году через Главный Кавказский хребет (перевал Псеашхо) в район современного Большого Сочи (Красная Поляна, Кудепста, Хоста, Мацеста, Центральная часть Сочи) с целью «тайного обозрения морского побережья к северу от Гагры».
Как генерал Вельяминов с запада от Новороссийска, так и барон Розен с востока из Абхазии, продвигаясь в глубь территории с целью соединить обе линии в одну Черноморскую береговую планировали сделать высадки десанта с устройством крепостей по всему побережью. Однако, полное отсутствие информации о населении и географии мест вынуждала сначала получить эти данные. Версия с проходом крупной части войск по побережью отпадала ввиду того, что поход по неизвестной территории, с крайне трудной, пересеченной местностью и огромным враждебным населением на пути мог оказаться плачевным даже для крупной военной партии. Выбор пал на разведку.
Генерал-майор Вольховский В.Д., декабрист (1798-1841).
В 1835 и 1837 годах в отдельные период замещал главнокомандующего Розена в его отсутствие,
835-1839 - начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса
Российские власти очень долго подбирали подходящего человека для данного задания и их выбор, в итоге, пал на Торнау из-за его образованности, навыков разведчика, знания языков (знакомства с татарским и абхазским языками), а также подходящей внешности. Но главное - это знакомство с генералом Вольховским - очень уважаемым и авторитетным на Кавказе, по предложению которого главнокомандующий барон Розен повелел выбрать Торнау для этого дела. Задание его было тайным, о нем знали лишь несколько высокопоставленных лиц в Тифлисе. Весь свой поход он должен был продумывать самостоятельно, на свое усмотрение и не раскрывя карт никому. В 1835 году его вызвали из Минеральных вод, где он лечился от ранения, полученного во время Ичкерийской (Чеченской) кампании.
Карта разведывательных походов Торнау
Первый выход был назначен из Абхазии на запад через Гагринское ущелье. Однако, после многомесячного пребывания в Абхазии, ввиду постоянной подозрительности и сложного переплетения интересов различных групп населения и высших лиц, а также по причине постоянной военной тревоги в Гаграх - план не удавался. За ним, как за человеком посторонним, постоянно следили и его амплуа кабардинского князя постоянно подвергалось сомнению. В итоге, прознав про сбежавший разбойничий род абазин Лоовых, проживавших в высокогорной части в районе Красной Поляны и желавших вернуться на Кубанскую линию, Торнау уговорил своих путников провести его в горы для переговоров. Он хотел предложить им замирение с русской линией в обмен на сопровождение его вглубь Черкессии. Под покровом ночи, заметая следы, постоянно меняя маршруты, с интригой и опасностями им удалось добраться до горного аула, но пройти в Черкессию не удалось, слишком много глаз видели путников, слишком много открытых преследователей в самой Абхазии оказалось у кабардинского образа Торнау. Да и сами Лоовы боялись, что их, как предателей могут поймать и наказать за сотрудничество с русскими. Пришлось идти на север в станицу Прочноокопскую, где и закончился первый поход совместно с замирением рода Лоовых с русскими.
Во втором разведывательном походе Ф. Ф. Торнау собрал сведения о местности от станицы Прочноокопской до Красной Поляны, Сочи и оттуда в Гагры. Его проводниками тогда были ногайские князья Карамурзины. Сам же Ф. Ф. Торнау именовался в этом походе чеченцем Гассаном, не опасаясь быть узнанным, ибо встретить человека, знающего чеченский язык, в этим местах было исключено. Поход был успешным, и по результатам отчетов последовало высочайшее повеление впредь все исследования по правому флангу Кавказской линии поручать только Торнау.
В этом походе он несколько раз был на грани плена. В пути он встретился лицом к лицу со своим главным преследователем из Абхазии, который его не узнал, а путники лишь посмеялись, посадив их за один стол и обсуждая при этом, "где же может находиться этот кабардинский подлец". Был случай, когда Торнау не заметил сразу приход старца в дом, где они ужинали в Черкессии, и вовремя не встал, из-за чего вызвал крайне пристальный интерес местного муллы, очень долго не отстававшего от них. Были случаи, когда возникали конфликты с сопровождавшими его лицами, которые порой не скрывали своей ненависти к русским, но удерживались ввиду наличия интересов к мирному сосуществованию больше, чем к войне. В районе Сочи, Торнау вырезал на дереве свое имя, на что проводник ему ответил, что пройдут сотни лет, прежде чем русский глаз увидит эту надпись.
Кроме того, путь через горы был тяжел и долог, ботинки разбивались, ноги кровили, но надо было молча идти и не отставать, дабы не навлечь подозрений на себя. Черкесы не жалуются и переносят боль стойко, молча - это особенная кавказская черта, отсутствие которой являлось серьезным подтверждением не кавказского происхождения человека. Путь его проходил в долине реки Малая Лаба, мимо горы Диц (массив Псеашха, хребет Скирда), про которую черкесы рассказывали страшные истории, якобы в ней живет гигантский великан в цепях и как только он вырвется, наступит конец света. На вопрос Торнау, как можно знать о том, если его никто не видел, черкесы удивленно ответили "А зачем? Был один пастух дурак, увидел и сошел с ума". Дальше дорога шла от впадения реки Уруштен к верховьям Мзымты и вниз к Красной Поляне.
Хребет Скирда - он же Гора Диц
Конец пути, перед самыми Гаграми чуть было не закончился печально для разведчика. Спуститься с Гагринского плато было крайне сложно и требовалось сначала предупредить гарнизон русского укрепления о мирных намерениях, дабы не стать мишенью. Однако, спуститься простым способом не удавалось из-за завалов созданных в Жоэкварском ущелье, огромным карнизом скалы, вдавашимся своей западной стороной прямо в море и перекрывавшим таким образом прямой доступ в Абхазию. Выдвинувшийся вперед Торнау, с черкесским спутником, вернулись обратно к стоянке, но опоздали - основной отряд отошел на ночевку, думая, что они пробрались в укрепление и чтобы самим спрятаться от бандитов, круживших вокруг Гагр с целью наживы.
Жоэкварское ущелье. С древнейших времен единственные ворота в Абхазию из Черкессии.
Опасность грозила всем. Торнау со спутником заночевали на опушке в лесу, а ночью узнали, что находятся в нескольких верстах от стоянки бандитов-садзов. К утру они тихонько отползли и ускакали дальше искать своих, которых к счастью нашли неподалеку. Черкесские спутники восхищались их удаче и проворству, считая что им выпал редчайший шанс остаться в живых. В итоге, вся компания пролезла по отвесной скале над ущельем, практически альпинистским методом, на глазах у обескураженного гарнизона и прошла в Гагринское укрепление. Так закончился авантюрный второй поход, открывший долину Мзымты и Сочи.
План Гагринского уркепления, 1830 год.
Летом 1836 года Торнау провел в Минеральных Водах, готовясь к новой экспедиции: отрастил бороду, без которой нельзя было показываться в горах, получил проводников. Но именно в этом походе он оказался в плену.Во время третьей экспедиции с целью разведки морского побережья от р. Сочи до Геленджика в результате предательства проводников Торнау попал в плен к кабардинцам, где провел два года и два месяца в районе Мезмая. Горцы потребовали за него огромный выкуп: столько золота, сколько весил сам пленный. Торнау, верный идее жертвовать собой ради пользы государства, отверг все условия выкупа. После нескольких безуспешных попыток его освобождения русскими войсками, в ночь с 9-е на 10-е ноября 1838 года ногайскому князю Тембулату Карамурзину удалось похитить пленника у кабардинцев.
Поскольку в плен он был взят не в прямом бою, то его содержали вначале как гостя. Но за два с лишним года неволи довелось хлебнуть всех «прелестей» кавказского плена, особенно после попытки побега. Однако, и находясь в плену, он не оставлял своих занятий по сбору сведений о быте горских народов. Разбираясь сам, и нам дает он понятия об обычаях абазин, кабардинцев, абазехов.
Долгое время живя в ауле абазеха Даур-Алим-Гирея, он общался не только с детьми, любопытство которых приводило их в общество пленника. Как пишет он в воспоминаниях, «от нечего делать» он «начал указывать абазехам разные домашние средства против простуды, испорченного желудка, ревматизма и других вседневных болезней». Научил их пить чай из ромашки, малины, земляники, употреблять разного рода припарки и даже привил оспу детям Алим-Гирея. Всем этим снискал себе славу целителя, «к которому стали приезжать за советом из дальних мест». Вынужденное бездействие заставляло его обращаться «от вечной думы к какому-нибудь материальному развлечению». Добыв кусочек карандаша, он рисовал на ставне и оструганных столбах, занялся изготовлением из кизилового дерева палок для хождения в горах, причем, к удовольствию местных жителей, еще и украшал такие изделия резьбой.
У него были очень трогательные отношения с дочерью Алим-Гирея Аслан-Коз (Торнау дает перевод имени «Львиная груша»), принимавшей большое участие в его судьбе. Девушка явно была влюблена в Торнау, всячески выказывая ему свое расположение. Признавая сердечную невинность девушки, несмотря на ее кокетство «с видимою целью запутать меня в свои сети», пленник общался с нею часто, «потому что любил ее душевно за искреннюю преданность ко мне». Кстати, учитывая, что все адыги называли себя черкесами, Торнау и об Аслан-Коз пишет, что говорили они по-черкесски. Мало того, девушка принялась учить и его своему языку и молитвам. Подчеркивая ее исключительность, Торнау дает еще несколько штрихов к портрету девушки: «Она умела, что у черкесов встречается нечасто, читать и даже переводить Коран, а по-турецки писала не хуже другого эфенди». По-турецки, поясняет автор, потому что «письмена не существуют для черкесского языка». Как говорят исследователи темы «кавказского пленника», будь на месте Торнау тот же Печорин, неизвестно, каков был бы сюжет. Но Торнау тем и отличается, что «не имея желания придавать нашим отношениям поэтическое значение», описывал лишь факты. Общаясь с горцами, в чьих «словах и приемах всегда замечал много скромности и доброты», он сообщает о множестве других положительных качеств, присущих адыгам, абхазам, кабардинцам, с которыми ему довелось встречаться в кавказских поездках. К примеру, отсутствие самовосхваления и скромность в быту сочетались у мужчин с невиданной выносливостью и ловкостью в бою. Восхвалять же подвиги черкесского воина позволялось лишь певцам, сами герои никогда не говорили о них.
Тембулат Карамурзин - освободитель Торнау
При содействии Ф. Ф. Торнау доброе имя Тембулата Карамурзина было восстановлено, а так же ему были возвращены все его владения.
После освобождения из плена Ф. Ф. Торнау лечился в Ставрополе, с радостью встретив там генерала П. Х. Граббе, о котором пишет: «Мой первый наставник в военном деле, любимый и уважаемый мною, сколько можно любить и уважать человека его характера и военных достоинств». Вообще, в воспоминаниях Торнау множество людей получают точные определения положительных черт характера, что свидетельствует о доброте сердца как определяющей его черте.
Вопрос №3 - результаты деятельности Торнау
Торнау, изучая в ходе своих разведывательных действий участок Кавказских гор, прилегающий к Черноморскому побережью в районе от Абхазии до Геленджика, описал быт живших там горских народов. Исследования его стали основой для книг нескольких авторов. Например, Н. Дубровин ссылался на него при написании «Истории войны и владычества русских на Кавказе». Сюжет более чем двухлетнего пребывания в плену, похоже, заимствовал из опубликованных «Воспоминаний…» Л. Н. Толстой при написании своего «Кавказского пленника».
«За исследование совершенно неизвестных до сих пор частей Кавказа» император щедро наградил Ф. Ф. Торнау и вызволившего его из плена Т. Карамурзина. После плена Торнау участвовал еще несколько лет в Кавказской войне. Затем после окончания Крымской войны, где он также принимал участие, в 1856 году был назначен военным атташе в Вене. В «Историческом вестнике» 1897 года опубликованы его путевые заметки о Вене, Венеции, городах Европы и встреченных там людях, которых, конечно же, отличали ум и образованность.
Ф. Ф. Торнау собрал и опубликовал, а частью оставил в рукописном виде многочисленные материалы по истории, этнографии, исторической географии Западного Кавказа, дающие широкую картину жизни кавказских народов первой трети XIX века. Большую известность как в России так и за рубежом получила его книга «Воспоминания кавказского офицера», которая впервые была опубликована в 1864 году в «Русском вестнике» за подписью «Т». Позднее была переведена на ряд европейских языков.
Известный кавказовед А. П. Берже в своем «Этнографическом обозрении Кавказа» писал: «В 1864 году Торнау издал свои „Воспоминания кавказского офицера“. Представляя живой рассказ… томления автора в плену у горцев, они содержат много новых и любопытных подробностей о домашнем и юридическом быте абхазцев и их соседей черкесов. Как по изложению, так, главным образом, по содержанию своему сочинение Торнау принадлежит, по моему мнению, к лучшим произведениям, вышедшим из-под пера наших отечественных деятелей на Кавказе».