Паша проснулся в прекрасном расположении духа. Он встал, заправил постель, умылся и пошел завтракать. На пороге столовой его обняла мать. "Как хорошо, когда все дома", - сказала она с непонятной тревогой в голосе. "Лена, перестань!" - одернул ее отец.
В столовую вползла пашина сестра - Ирма. Она залезла с ногами на стул и как будто приготовилась спать дальше. Отец строго прикрикнул на нее, и девчонка нехотя и послушно спустила ноги.
По телевизору рассказывали про очередную выходку экстремистов. По словам репортера, им удалось отвлечь внимание дружинников и полиции и наложить кучу прямо к памятнику Хирургу. Слава богу, дружинникам из Лиги охраны чистоты удалось быстро скрутить террористов и упаковать в мусоровоз. Двое дружинников пострадали - одного террористы оглушили перед началом своей "акции", а второму прокусили палец во время задержания.
"Вот ведь сволочи, а!" - негодовала мать. "Ну вот чего им не хватает? Да и как можно, прости господи, насрать у памятника такому светлому человку? Ничего святого нет! Неужели они и вправду хотят вернуть, как было раньше? Вон, бабушка рассказывала, как сто лет назад мусор по улицам носило и бомжи спали прямо на площадях". "А кто такие "бомжи"?" - спросил младший пашин брат, Андрейка. "Это, сынок, люди, которым нечем платить за квартиру. Сейчас государство обеспечивает им жилье в санатории, а раньше санаториев не было, и им приходилось жить на улице. Но, видимо, есть дебилы, которым это нравится."
"Самовыражаются", - протянул отец. "А ведь, по сути, расписываются в собственной беспомощности. Нечего им сказать, нечего противопоставить нашему образу жизни, кроме кучки экскрементов." "А что вам еще скажешь?" - в разговор вступила Ирма. "Как еще можно выразить свое отношение к этой ублюдской системе?" "Доченька, как ты можешь?" - ахнула мать. Ирма резко встала из-за стола. "Никак не могу. Могла бы - была бы с ними." "И в санаторий вместе с ними поехала бы", - повысил голос отец. "Ну и пусть", - дерзко бросила девушка. "Все лучше, чем в этой... пробирке! С вами!" Ирма выбежала из столовой.
"Я тоже хочу в санаторий" - раздался голос самого младшего члена семьи. "Не говори глупости" - мать в сердцах дала сыну подзатыльник, тот заплакал. "Ну зачем же ты так. Он же маленький" - с укором сказал отец. "Нечего. Пусть с малых лет думает, что говорит. Одну ты уже воспитал." "У нее всего лишь переходный возраст." - Паша решил вступиться за сестру. "Повзрослеет - поумнеет. Да и санаторием ребенка нечего пугать. Там спокойно, свежий воздух. Вон, у меня коллега недано оттуда вернулся - все хорошо у человека!"
Отец с матерью переглянулись и решили не продолжать разговор. Тем более, завтрак подошел к концу.
Эпизод с сестрой не испортил Паше настроения. Он бодрой походкой дошел до трамвайной остановки, с удовольствием смотря на цветущий, чистый город. Как же многого удалось достичь, и всего за полстолетия! Помнится, в школе показывали Москву конца прошлого века, Ужас: грязь, антисанитария. Как только люди могли жить в этих условиях. Как хорошо, что появились люди, взявшие на себя тяжкий труд по очистке улиц. Это потом были приняты законы, по образцу сингапурских, и даже жестче. А по началу было очеь тяжело. Всякая либеральная шваль и вовсе твердила, что русский народ к чистоте не приучен, что грязь - это естественная среда обитания русского человека. Но здоровые силы общества победили, и теперь Москва по праву считалась одним из чистейших городов на планете.
С этими мыслями Павел вышел из трамвая и пошел к своему офису. По дороге он внезапно заметил бумажку на тротуаре. Паша достал из кармана перчатку, специально ожидающую такого случая, поднял мусор и бросил в ближайшую урну - естественно, предназначенную для бумаги. В наушнике тихонько пискнуло три раза и приятный женский голос поблагодарил его за то, что он помогает поддерживать чистоту в городе. Три бонусных балла - это было неплохо. Еще чуть-чуть, и он, наконец, сможет пригласить подругу прокатиться по Москве-реке на настоящем параходике. Самому Паше было непонятно, чем хуже электроглиссер, но Алисе казалось, что пароход намного романтичнее. А как отказать любимой девушке?
Рабочий день прошел, как обычно. Все обсуждали выходку "экскремистов", как они называли себя, и находили, что, конечно, каждый имеет право на свое мнение, но вот доносить его до других таким способом - как минимум, не эстетично. В конце концов, если тебя что-то ее устраивает - напиши в газету, или пожалуйся в приемную "Чистой России". Но не срать же на площади, в самом деле. Паша удовлетворенно подумал, что действия "экскремистов" цели не достигли - что бы они не хотели сказать, народ их не услышал и, вдобавок, дружно осуждал. Отдельные голоса даже призывали к тому, чтобы отправить их на рудники, как настоящих преступников, но все понимали, что их ждет максимум годик санатория. Паша считал, что это справедливо.
Вечером он встретился с Алисой - как обычно, в мини-гостинице. После приятных акробатических этюдов Алиса вдруг промолвила в темноте серьёзным голосом: "Нам, видимо, придется расстаться. По крайней мере, на какое-то время". Паша молчал, ожидая продолжения. "Дело в том, что Денис, мой брат - экскремист. Это он организовал вчерашнюю акцию. Ему, правда, удалось уйти - но, сам понимаешь, теперь поймать его для боевиков из Лиги - дело времени. А там - разумеется, санаторий для всех членов семьи - потому что мы все, блин, не смогли повлиять на него. Как будто он кого-то из нас слушал!"
Паша прижал девушку к себе, утешая. Она продолжила. "Не думаю, что задержусь в санатории дольше обязательного триместра. С моей специальностью я легко найду себе работу где угодно. Кроме Москвы, естественно. Ну и, запрет на общение - так что даже сообщить тебе, где я - не получится. Если только..." - голос девушки дрогнул - "Если только ты сам меня найдешь...". "Конечно, милая. Обязательно найду." - ответил Павел.
Придя домой в расстроенных чувствах, Паша принялся переодеваться к ночному дежурству. Ему было очень грустно. Не просто грустно - казалось, мир рухнул. Он не мог допустить, чтобы этот глобальный крах с ним разделила любимая.
Конечно, они больше не встретятся никогда - и осознать это было до невозможности больно.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале.
С другой стороны, было бы гораздо хуже, если бы все это вылезло когда-нибудь позже. А ведь он всерьез полумывал жениться на Алисе! Конечно, она ни в чем не виновата - но позволить себе подобное Паша не мог.
Форма сидела отменно. Дружинник Лиги охраны чистоты был готов приступить к своим обязанностям.