Гуманизм в контексте революции
Этот текст, в некоторой степени, является предисловием - изначально планировалось написать о том, как гуманизм соотносится с коммунистической идеей. И текст на эту тему непременно воспоследует. Но я посчитал нужным, прежде чем браться за "высокий", идеологический вопрос, рассмотреть более приземлённый, практический. Эти моменты, хотя и близки, всё же отличаются, причём корелляция между ними не очевидна.
Одним из обвинений, которые предъявляются революционерам, заключается в том, что революция, по сути своей, антигуманна. Ради своих целей, говорят оппоненты, революционеры проливают реки крови. Не столь важно, что именно признаётся этими самыми целями: малоумные критики говорят о борьбе за власть, более интеллектуально одарённые признают, что целью является построение справедливого общества. Но даже эта цель, по мнению последних, не оправдывает революционного насилия, не говоря уже о массовых репрессиях и гражданских войнах, которые часто были результатом революций. Порой вспоминают о слезинке ребёнка, которая, будучи пролитой, нивелирует все благие намерения.
Насколько это верно? Попробуем разобраться.
На мой взгляд, начать следует с констатации объективности исторического процесса, частью которого является революция. Революция не происходит сама по себе - она является частным случаем эволюции. Более того: та или иная идеология, которой руководствуются революционеры, только даёт некий образ будущего и связанный с ним modus operandum, но не создаёт условий для общественной ломки. Революционеры действуют в конкретной исторической реальности - в условиях революционной ситуации. Последняя создаётся «усилиями» самой свергаемой власти и является результатом неспособности этой власти служить задачам общественного развития. От революционера зависит, по какому пути общество будет развиваться дальше - будет ли этот путь социалистическим, или нацистским, или вовсе революция выродится в оранжевую буффонаду.
Таким образом, кровь, пролитая во время самих революционных событий, в гораздо большей степени лежит на совести свергаемых сатрапов и их цепных псов, чем революционеров, какой бы идеологии они не придерживались. И чем сильнее воля властителей к сохранению status quo - тем больше проливается крови. Увы, примеров, когда обречённые на уход с исторической сцены осознавали эту обречённость и уступали власть добровольно, в истории немного.
Гуманистам, любящим апеллировать к детским слезам, было бы полезно заглянуть немного глубже - во времена, предшествующие революциям. И посчитать, сколько слёз, пота и крови было пролито там - и сколько ещё было бы пролито, если бы не революция. Наиболее, пожалуй, рельефный пример - Российская Империя накануне революции. Любители похрустеть французской булкой вспоминают этот период, чуть ли не как Золотой век. Нужно ли упоминать, насколько далеки подобные представления от реальности? Сложно посчитать количество детских слёз в условиях, когда восемь из десяти рождённых младенцев не доживали до года, а до совершеннолетия добирался один из тридцати. По уровню медицинского обслуживания и образования Россия уверенно занимала одно из последних мест в Европе.Впрочем, у меня в журнале много материалов на эту тему.
Можно ли принимать всерьёз аргументы, что, дескать, было бы у России пара десятилетий «спокойного» развития - и все проблемы решились бы? На мой взгляд, подобная точка зрения безосновательна. Царизм, борясь с революцией, фактически подавлял прогресс. Это, впрочем, свойственно было не только русскому царизму - в других абсолютистских монархиях дело обстояло точно так же. Показательна история Австро-Венгрии, где существовал прямой запрет на развитие индустрии в столицах и железнодорожного сообщения - исключительно из-за опасения революции. Технологический прогресс всегда является предпосылкой социального, и власть имущие чётко это осознают. Собственно, и каки-либо оснований говорить о том, что в стране стала бы меняться социальная ситуация, тоже не имеется.
Думаю, не будет слишком большим допущением сказать, что схожая ситуация предшествовала каждой революции в истории. А в тех ситуациях, когда революционная ситуация не приводила к революции, когда не оказывалось необходимого для этого действия политического субъекта, результатом была полная деградация общества и, как результат, исчезновение государств и народов. Зачастую только пламя революции способно выжечь застарелую гниль, чтобы «пересобрать» общество заново, мобилизовав на это все здоровые силы. Альтернатива революции - смерть, тлен и забвение. Если бы царизму и вправду удалось бы затоптать ростки свободы, никакого процветания не было бы. Логика очень простая: зачем что-то менять, если и так всё в порядке? К слову, и становление капитализма в России проходило с большим скрипом, постоянно буксуя везде, где можно.
Либералы обычно в этом месте говорят о том, что революция была нужна - но именно буржуазная, февральская. Примечательно, что она была практически избавлена от насилия. Не было никакой борьбы за власть - режим рухнул, как гнилое дерево. Вчерашние демагоги, теоретики и ораторы стали, неожиданно для себя, государственными деятелями. Казалось бы: вот тут-то и наступило царство свободы.
Увы, те несколько месяцев, которые Россия была буржуазной республикой, прекрасно показали, насколько либерализм органически не подходит нашей стране. Захватив власть, буржуазия не смогла не то, что воспользоваться ею в своих интересах; даже сколько-нибудь организовать жизнь в стране оказалось ей не под силу. Залогом успеха буржуазной революции является модель национального государства, ибо именно нация является тем субстратом (симуляционным, естественно), который обеспечивает легитимность буржуазных правителей. Таковая модель в многонациональной бывшей империи была попросту невозможна. Одни политиканы сменяли у власти других, а воз проблем, вызвавших революцию, с места не двигался. Созыв учредительного собрания, которое должно было положить начало правовому российскому государству, откладывался бесконечно.
Был ли этот режим гуманистичен? Наверняка, поскольку основывался на представлениях величайших гуманистов, как европейских, так и российских, и творился руками людей, бесспорно считающих себя гуманистами. Но был ли он гуманен? Учитывая продолжающуюся мировую бойню и неизменное угнетение подавляющего большинства жителей страны - сомнительно.
Выдающиеся современники видели всё это, и фиксировали с ужасом. Освобождённый от царизма народ вовсе не ринулся превращать Россию в Америку. Большинство отнеслось к революции как к очередному развлечению, которое устроили себе баре, и продолжили своё тоскливое существование. Те, кто был порисковее и посмекалистее - стали организовываться в банды. Никакого стремления к построению правового государства и гражданского общества народ российский не выказал. Бывшие подданные вовсе не хотели становиться гражданами.
И самое печальное, и одновременно поразительное, состоит в том, что и вождей-то у народа - настоящих, буржуазных - не оказалось. Небольшая кучка политических шулеров в столице, сотня, наверное, на всю империю - вот и всё. Русская буржуазия оказалась и объективно (из-за своей слабости) и субъективно (из-за своей забитости) не готова к тому, чтобы возглавить общество. Некому оказалось внедрять гуманистические идеалы среди широких масс.
О том, что человек - это звучит гордо, народу России предстояло узнать позже.