Начало
Первые воспоминания связаны с тем двухэтажным деревянным домом, в котором волею судеб я живу и сейчас. Тем не менее дом очень хорошо сохранился за 54 года своего существования. Город Хабаровск, район города называется "Геофизика" в честь геологоразведочного предприятия, которое и образовало этот микрорайон. Возможно, в памяти есть что-то даже еще более раннее, но все размыто по снам и другим воспоминаниям. Странно, но люди очень хорошо запоминают стресс. То что вызывает радость, эйфорию запоминается редко, но страх, боль и стресс остаются в памяти надолго. Так, первое что я помню это гроза. Родители куда-то ушли и оставили нас с Артёмом двоих дома. Нам тогда было два и три года. Помню что на улице было уже темно, сквозь окна свет не был виден. Первые раскаты грома вызвали животный ужас. Необъяснимая и грозная сила пугала. Вспышки молний, разрезающих черное небо, отбрасывали по всей комнате резкие тени деревьев, затем опять удары. Удары такие сильные что их можно было почувствовать всем телом. Мы с братом забрались под кровать. Инстинкт самосохранения заставил нас искать укрытие от неведомой угрозы. Удар! Еще удар! Мы заревели и стали звать родителей. Плача, мы заражали друг друга и плакали еще сильнее. Кричали: "Мама! Папа! Где вы!". Кажется целую вечность мы тряслись под кроватью, обливаясь слезами, прежде чем родители вернулись домой. Потом мы долго еще не могли уснуть. Думаю, в тот момент, когда мы тряслись от страха под кроватью, мы напоминали котенка и щенка из мультфильма "Кто сказал мяу".
Следующее воспоминание это обогреватель воздуха. Такой старый обогреватель эпохи СССР, который представляет из себя металлический цилиндр на подставке, в котором размещена спираль и вентилятор. Однажды я проснулся ночью и увидел красные круги спирали, издающие рокот. Мне это казалось огромным красным глазом в черной пустоте. Он был очень страшный и рычал, глядя на меня. Я всех разбудил своими криками, за что был наказан. Всю ночь я косился на этот красный глаз, но будить всех и опять получать было еще страшнее. С тех пор, видимо, в темноте меня преследовали видения глаз. Когда я оставался один в темноте - я видел страшные глаза, которые смотрели на меня. Удивительно, но эти страхи мучили меня лет до 10, пока в один прекрасный момент я не смог побороть их. Тогда я казался себе уже взрослым, и мне было стыдно бояться темноты, поэтому я зашел в пустую комнату, выключил свет, подождал пока появятся опять эти страшные глаза, и представил что я нападаю на них. Представил что я разбиваю их кулаком. Видения пропали и никогда больше не появлялись. Особенно мне запомнился один кошмарный сон, который с раннего детства я в разных вариантах видел часто и перестал сниться этот сон мне тогда, когда я победил глаза в темноте. Кошмар этот мог начаться в любом сне. Например играю я с детьми в детском саду на улице. Ловлю кузнечиков. Все вокруг стрекочет, поют птицы. Вдруг поднимается ветер, на небе появляются странные страшные разноцветные облака, которые начинают закручиваться в воронку. Воспитатели зовут всех детей в здание, а я не могу бежать за ними, меня затягивает куда-то против моей воли. В воронке начинает мерцать яркий свет и меня затягивает в воронку. Я сопротивляюсь, цепляюсь за все, но меня затягивает и вот я уже лечу навстречу яркому ослепительному свету и просыпаюсь в самый последний момент. Вариантов этого сна я видел много, и все их перечислять не стоит, но всегда я спокоен, мне хорошо и внезапно, в одном месте абсолютно без видимой причины начинал сверкать яркий белый свет и меня затягивало туда, после чего я просыпался. Скорее всего это перинатальные переживания. Каким-то образом я запомнил стресс от того как меня вытягивали врачи из чрева матери на свет белый.
Дальше почему-то вспоминаются ночные пельмени. Нам с братом было два и три года. Весь вечер в тот день родители лепили пельмени. Как водится, нас тоже привлекли к процессу. Тесто пахло вкусно. Очень хотелось попробовать. Но к нашему разочарованию, когда весь процесс был закончен, мы не стали есть то что приготовили. Все что влезло в холодильник убрали, остальное накрыли полотенцем и оставили на столе. Нас, к полному нашему недоумению, уложили спать. Естественно мы дождались когда родители уснут и пошли на кухню пробовать пельмени. Мы не знали еще тогда что пельмени нужно варить и нам было очень интересно попробовать то что мы помогали готовить. Было не очень вкусно и разочарованные мы вернулись по кроватям. На утро конечно родители заметили недостаток пельменей. Пришлось признаться. К нашему удивлению нас не наказали а наоборот - сварили пельменей и накормили нас от пуза. Было очень вкусно!
Хорошо помню запах тополей. Наш двор окружен тополями и их смолистый аромат насквозь пропитал мои воспоминания о раннем детстве. Эта смола, которая остается на руках когда подержишь в них почки. Смола не смывалась и к ней прилипала всякая грязь. Это было жутко неприятно, но каждый раз я опять брал в руки почки. Почками было усыпано все во дворе: отцовская лодка, прислоненная сбоку к нашему дому, шлакоблочные плиты по которым мы любили карабкаться, асфальтовые тротуары, тогда еще не потрескавшиеся, крыша сарая во дворе, на которую было строжайше запрещено залезать. Рядом с домом была угольная котельная, которая отапливала предприятие и весь поселок. Отапливает и до сих пор. Выходная труба имеет отверстие у основания. В это отверстие мы совали полынь и она, подгоняемая горячим газом, вылетала сверху как ракета к нашему восторгу. Частенько лазили мы по кучам угля, вагонеткам, при помощи которых уголь доставлялся в печь, всевозможным лестницам и закоулкам котельной. Нас гоняли рабочие, а дома родители вставляли нам за то что мы все приходили черные. Теперь всегда когда я чувствую запах тополя, я вспоминаю этот двор и кучу угля.
На улице играли мы в основном в войнушку. Оружием нам служили засохшие ветви тополей, железяки непонятного происхождения и все что попадется под руку. Те немногие, кому посчастливилось быть обладателями пластмассовых или уже совсем редких железных пистолетов и автоматов, становились командирами. У меня был пулемет: заднее крыло от велосипеда "космос". Я ставил крыло на усы, которыми оно крепится к велосипеду, как на сошки и поливал всех длинными очередями. Красная катафота на этом крыле была дулом моего грозного оружия. Мальчишки постарше частенько над нами малолетками издевались. Однажды брата столкнули в открытый колодец. Я ничего не мог поделать с негодяями, которые были старше нас в два раза. Заглянул в колодец - брат вроде цел и плачет. В слезах я побежал звать маму на помощь. Колодец был достаточно глубокий и весь усеян металлическими вентилями, но брату тогда повезло избежать травм. Он у меня вообще устойчивый к травмам оказался.
У нас был кот Гав. Он был черно-белый пятнистый. Я любил его тискать и сосать хвост, причем я особо не гнушался и соседскими котами. В результате мы с братом загремели в больницу с лишаями. Это было не самое лучшее время, но нам повезло что нас двое - нам было легче адаптироваться в коллективе незнакомых детей, где все игрушки чужие. Почему-то запомнился хлеб, на который были нанесены капли подсолнечного масла. Было очень скучно без родителей и мы по долгу закатывали концерты когда родители уходили после посещений. В итоге нас забрали домой и лечили дома. Это была победа. Единственное неприятное обстоятельство заключалось в том, что нам ставили болючие уколы в попу. Затаившись от ужаса неминуемой приближающейся экзекуции, мы лежали с братом на животе без штанов. Отец приходил из кухни, где он кипятил стеклянные шприцы, со зловеще поблескивающей металлической коробкой в руках. Позвякивание шприцов, скрип напильничка, хлопок открывающейся стеклянной ампулы, с замиранием сердца мы смотрели на тонкую струйку, вылетающую из иголки, когда отец выгонял из шприца воздух. Мне ставили всегда первому, как старшему. "Расслабь попу!" - строго произносил отец. Я подчинялся. Укол, и прохладная влажная вата уже зажимает место укола. Почти не больно. Даже не успел заплакать. Артем же наблюдал всю эту картину и приходил в ужас. Помню что он сильно плакал и не мог расслабить попу. От этого брату было больно и у родителей не всегда получалось поставить укол. Один раз у мамы даже погнулась иголка. Мне было жалко брата и слезы текли сами собой.
Синяя точка на пальце напоминает о случае, когда мама сидела за швейной машинкой, а я наблюдал за ее действиями. Я видел как мама ловко пальцами что-то расправляет, подвигает, и что у нее между пальцев мелькает невероятно притягательная неведомая штуковина. Я не смог сдержаться от того, чтобы проверить, что это за штуковина и сунул палец. Не помню что было, но мама говорит, ей сильно досталось тогда от мужа.
В один день отец взял меня с собой на лодочную станцию. Мы пришли к дороге, дождались автобуса, купили билет, пробили его в компостере и поехали. Я помню проплывающий в окне пейзаж и захватывающее ощущение приближающегося приключения. На лодочной станции все лодки плавали в хаосе. Поднялась вода и лодки расплылись по огороженной территории. Отец сел в шлюпку с веслами а меня оставил на берегу. Через какое-то время он подъехал на нашей моторке, мы погрузились и уехали на реку. Отец гордился своей лодкой. Каждый раз, когда он подъезжал к берегу, где мы ждали его с братом и мамой, он светился гордостью, как капитан настоящего судна. Наши первые поездки на лодке я помню смутно: рыбалки, караси, белый платок, повязанный у отца на голове.
Помню рисунок обоев в детской комнате - это мультяшные животные. Хорошо запомнил картину, которая висела на стене: Темноволосая женщина с алыми губами в алом платье и с большими круглыми желтыми серьгами. Глаза с темными веками и длинными ресницами опущены вниз, нос немножко загнут по-арабски вперед. Это рисунок на металле. Почему-то родители забросили этот подарок, а я его потом нашел спустя много лет. Уж больно он мне врезался в память. Как я потом понял, этот рисунок повлиял на мое представление о женской красоте. Так или иначе почти все женщины в моей жизни были похожи на ту - с картины.
Мне было года два когда мы переехали в этот дом и четыре, когда мы уехали в поселок Солнечный. Отцу предложили работу в геофизической партии, которая расположена вблизи этого поселка. Приехала большая машина. Все вещи, а так же черно-белого кота по имени Гав, погрузили в машину, и следующий день уже начался совсем в другом месте. В том другом месте, где началась новая, самая счастливая глава моей жизни.
Следующее воспоминание это обогреватель воздуха. Такой старый обогреватель эпохи СССР, который представляет из себя металлический цилиндр на подставке, в котором размещена спираль и вентилятор. Однажды я проснулся ночью и увидел красные круги спирали, издающие рокот. Мне это казалось огромным красным глазом в черной пустоте. Он был очень страшный и рычал, глядя на меня. Я всех разбудил своими криками, за что был наказан. Всю ночь я косился на этот красный глаз, но будить всех и опять получать было еще страшнее. С тех пор, видимо, в темноте меня преследовали видения глаз. Когда я оставался один в темноте - я видел страшные глаза, которые смотрели на меня. Удивительно, но эти страхи мучили меня лет до 10, пока в один прекрасный момент я не смог побороть их. Тогда я казался себе уже взрослым, и мне было стыдно бояться темноты, поэтому я зашел в пустую комнату, выключил свет, подождал пока появятся опять эти страшные глаза, и представил что я нападаю на них. Представил что я разбиваю их кулаком. Видения пропали и никогда больше не появлялись. Особенно мне запомнился один кошмарный сон, который с раннего детства я в разных вариантах видел часто и перестал сниться этот сон мне тогда, когда я победил глаза в темноте. Кошмар этот мог начаться в любом сне. Например играю я с детьми в детском саду на улице. Ловлю кузнечиков. Все вокруг стрекочет, поют птицы. Вдруг поднимается ветер, на небе появляются странные страшные разноцветные облака, которые начинают закручиваться в воронку. Воспитатели зовут всех детей в здание, а я не могу бежать за ними, меня затягивает куда-то против моей воли. В воронке начинает мерцать яркий свет и меня затягивает в воронку. Я сопротивляюсь, цепляюсь за все, но меня затягивает и вот я уже лечу навстречу яркому ослепительному свету и просыпаюсь в самый последний момент. Вариантов этого сна я видел много, и все их перечислять не стоит, но всегда я спокоен, мне хорошо и внезапно, в одном месте абсолютно без видимой причины начинал сверкать яркий белый свет и меня затягивало туда, после чего я просыпался. Скорее всего это перинатальные переживания. Каким-то образом я запомнил стресс от того как меня вытягивали врачи из чрева матери на свет белый.
Дальше почему-то вспоминаются ночные пельмени. Нам с братом было два и три года. Весь вечер в тот день родители лепили пельмени. Как водится, нас тоже привлекли к процессу. Тесто пахло вкусно. Очень хотелось попробовать. Но к нашему разочарованию, когда весь процесс был закончен, мы не стали есть то что приготовили. Все что влезло в холодильник убрали, остальное накрыли полотенцем и оставили на столе. Нас, к полному нашему недоумению, уложили спать. Естественно мы дождались когда родители уснут и пошли на кухню пробовать пельмени. Мы не знали еще тогда что пельмени нужно варить и нам было очень интересно попробовать то что мы помогали готовить. Было не очень вкусно и разочарованные мы вернулись по кроватям. На утро конечно родители заметили недостаток пельменей. Пришлось признаться. К нашему удивлению нас не наказали а наоборот - сварили пельменей и накормили нас от пуза. Было очень вкусно!
Хорошо помню запах тополей. Наш двор окружен тополями и их смолистый аромат насквозь пропитал мои воспоминания о раннем детстве. Эта смола, которая остается на руках когда подержишь в них почки. Смола не смывалась и к ней прилипала всякая грязь. Это было жутко неприятно, но каждый раз я опять брал в руки почки. Почками было усыпано все во дворе: отцовская лодка, прислоненная сбоку к нашему дому, шлакоблочные плиты по которым мы любили карабкаться, асфальтовые тротуары, тогда еще не потрескавшиеся, крыша сарая во дворе, на которую было строжайше запрещено залезать. Рядом с домом была угольная котельная, которая отапливала предприятие и весь поселок. Отапливает и до сих пор. Выходная труба имеет отверстие у основания. В это отверстие мы совали полынь и она, подгоняемая горячим газом, вылетала сверху как ракета к нашему восторгу. Частенько лазили мы по кучам угля, вагонеткам, при помощи которых уголь доставлялся в печь, всевозможным лестницам и закоулкам котельной. Нас гоняли рабочие, а дома родители вставляли нам за то что мы все приходили черные. Теперь всегда когда я чувствую запах тополя, я вспоминаю этот двор и кучу угля.
На улице играли мы в основном в войнушку. Оружием нам служили засохшие ветви тополей, железяки непонятного происхождения и все что попадется под руку. Те немногие, кому посчастливилось быть обладателями пластмассовых или уже совсем редких железных пистолетов и автоматов, становились командирами. У меня был пулемет: заднее крыло от велосипеда "космос". Я ставил крыло на усы, которыми оно крепится к велосипеду, как на сошки и поливал всех длинными очередями. Красная катафота на этом крыле была дулом моего грозного оружия. Мальчишки постарше частенько над нами малолетками издевались. Однажды брата столкнули в открытый колодец. Я ничего не мог поделать с негодяями, которые были старше нас в два раза. Заглянул в колодец - брат вроде цел и плачет. В слезах я побежал звать маму на помощь. Колодец был достаточно глубокий и весь усеян металлическими вентилями, но брату тогда повезло избежать травм. Он у меня вообще устойчивый к травмам оказался.
У нас был кот Гав. Он был черно-белый пятнистый. Я любил его тискать и сосать хвост, причем я особо не гнушался и соседскими котами. В результате мы с братом загремели в больницу с лишаями. Это было не самое лучшее время, но нам повезло что нас двое - нам было легче адаптироваться в коллективе незнакомых детей, где все игрушки чужие. Почему-то запомнился хлеб, на который были нанесены капли подсолнечного масла. Было очень скучно без родителей и мы по долгу закатывали концерты когда родители уходили после посещений. В итоге нас забрали домой и лечили дома. Это была победа. Единственное неприятное обстоятельство заключалось в том, что нам ставили болючие уколы в попу. Затаившись от ужаса неминуемой приближающейся экзекуции, мы лежали с братом на животе без штанов. Отец приходил из кухни, где он кипятил стеклянные шприцы, со зловеще поблескивающей металлической коробкой в руках. Позвякивание шприцов, скрип напильничка, хлопок открывающейся стеклянной ампулы, с замиранием сердца мы смотрели на тонкую струйку, вылетающую из иголки, когда отец выгонял из шприца воздух. Мне ставили всегда первому, как старшему. "Расслабь попу!" - строго произносил отец. Я подчинялся. Укол, и прохладная влажная вата уже зажимает место укола. Почти не больно. Даже не успел заплакать. Артем же наблюдал всю эту картину и приходил в ужас. Помню что он сильно плакал и не мог расслабить попу. От этого брату было больно и у родителей не всегда получалось поставить укол. Один раз у мамы даже погнулась иголка. Мне было жалко брата и слезы текли сами собой.
Синяя точка на пальце напоминает о случае, когда мама сидела за швейной машинкой, а я наблюдал за ее действиями. Я видел как мама ловко пальцами что-то расправляет, подвигает, и что у нее между пальцев мелькает невероятно притягательная неведомая штуковина. Я не смог сдержаться от того, чтобы проверить, что это за штуковина и сунул палец. Не помню что было, но мама говорит, ей сильно досталось тогда от мужа.
В один день отец взял меня с собой на лодочную станцию. Мы пришли к дороге, дождались автобуса, купили билет, пробили его в компостере и поехали. Я помню проплывающий в окне пейзаж и захватывающее ощущение приближающегося приключения. На лодочной станции все лодки плавали в хаосе. Поднялась вода и лодки расплылись по огороженной территории. Отец сел в шлюпку с веслами а меня оставил на берегу. Через какое-то время он подъехал на нашей моторке, мы погрузились и уехали на реку. Отец гордился своей лодкой. Каждый раз, когда он подъезжал к берегу, где мы ждали его с братом и мамой, он светился гордостью, как капитан настоящего судна. Наши первые поездки на лодке я помню смутно: рыбалки, караси, белый платок, повязанный у отца на голове.
Помню рисунок обоев в детской комнате - это мультяшные животные. Хорошо запомнил картину, которая висела на стене: Темноволосая женщина с алыми губами в алом платье и с большими круглыми желтыми серьгами. Глаза с темными веками и длинными ресницами опущены вниз, нос немножко загнут по-арабски вперед. Это рисунок на металле. Почему-то родители забросили этот подарок, а я его потом нашел спустя много лет. Уж больно он мне врезался в память. Как я потом понял, этот рисунок повлиял на мое представление о женской красоте. Так или иначе почти все женщины в моей жизни были похожи на ту - с картины.
Мне было года два когда мы переехали в этот дом и четыре, когда мы уехали в поселок Солнечный. Отцу предложили работу в геофизической партии, которая расположена вблизи этого поселка. Приехала большая машина. Все вещи, а так же черно-белого кота по имени Гав, погрузили в машину, и следующий день уже начался совсем в другом месте. В том другом месте, где началась новая, самая счастливая глава моей жизни.