Для литературного конкурса "Все о Еве"

Aug 16, 2011 23:47



До краев

Подружкам-десятиклассницам на камчатке - не до Островского.
            - Я не знаю про мучительно стыдно, но - надо прожить взахлеб. ...Знаешь, я часто просыпаюсь ночью, иду на кухню, наливаю стакан простой воды. И пью ее - жадно, страстно, взахлеб, как будто я два дня шла по пустыне, как будто, если я не успею выпить эту воду, ее кто-то у меня отнимет... И вода словно стремится мне навстречу, и самые торопливые  к а п л и  стекают по подбородку и падают на грудь... И такая она вкусная делается от этой жадности, этих больших глотков!

Ромка терпеть не мог траву на пляже. Он любил желтый бархатный песок, смиренно переносил всегда злую - предательски холодную по утрам и до боли обжигающую в полдень - гальку, мог выбираться и на склизкий от водорослей каменный пирс, и на тощие доски деревенской пристани, но растительность у воды выводила его из себя. К своим 17 годам Ромка успел пять раз побывать на море, а потому понимал, что такое - пляж, и полагал себя вполне знатоком, со сформировавшимся вкусом. Земляной, заросший травой берег реки с редкими пятнами песка этим вкусам явно противоречил. 
           Он бы и не пришел никогда сюда, если бы не Верка. Как бы ни замечательно было черноморское побережье, один недостаток у него все же находился: там не было ее. Ромка ехал туда со своими родителями, она - если и случалось когда - со своими, и вероятность их пересечения во времени и пространстве была неправдоподобно сказочной. В сказки Ромка не верил.
           Три года он выхолащивал себя в подвальной "качалке" с одной лишь мыслью, приходящей на помощь, когда становилось совсем невмоготу: "Она увидит!" Два лета он провел здесь, на берегу, в прошлом году и вовсе - наотрез отказавшись уезжать к морю, два лета он безрассудно, бессчетно тратил на нее свои глаза и все же робел подойти, ждал случая; случая не было. Этой весной как будто что-то надломилось в нем; он почувствовал, что готов. Продумал и устроил лихое знакомство, 4 месяца бегал за ней, дважды дрался, и все-таки - добился. Целый месяц он, довольный и гордый, с плохо скрываемым счастьем на лице гулял с ней под руку по центральным улицам. Забрезжила надежда послать наконец к черту этот травянистый берег, ведь в счастливом - а каком же еще? - будущем они, ясное дело, поедут на море вместе.
           Когда ему сказали, что видели ее на проспекте с Васькой Шевцовым, он не поверил. Сорвался, помчался; увидев ее - понял все. Хотел спрашивать и узнать, хотел поговорить по душам, хотел закатить скандал, хотел попросить, уговорить, умолить вернуться. Она лишь презрительно скривилась: "Не будь занудой..." Это было на четвертый день с той, первой для Ромки, ночи, когда она отдала ему себя полностью.
           С тех пор они не обмолвились ни единым словом. Ромка демонстративно обижался, что, впрочем, вряд ли имело хоть какой-то смысл: в то время как он игнорировал ее намеренно, она не замечала его совершенно искренне. Вот и сейчас, выбравшись из воды и легким шагом пробегая мимо, навстречу своим хохочущим подружкам, она так и не узнала, что была совсем рядом с ним. Он же закрыл глаза при ее приближении, и потому лишь почувствовал, как лицо его обдало  б р ы з г а м и.

Дождь застал их в горах. Молодые, искрящиеся здоровьем тела их легко сбегали вниз, скользя со смехом шлепанцами по быстро намокающей глине. Узкая тропинка вынуждала ее быть впереди, но она знала его - наизусть, и потому любовалась им даже спиной, зная, как он красив, быстр, ловок сейчас, на бегу, как высок, строен и мускулист он всегда, этот  волейболист Миша, зачем-то влюбившийся в нее полгода назад.
           Погода на ЮБК переменчива, и, когда они спустились с перевала, дождь уже закончился. Запыхавшись, упали на мокрую, выжженную солнцем траву, под тысячелетний можжевельник - высотой в пару метров.
           - ...Миша, мне кажется, ты торопишься. - Она задумчиво проводила пальцем по его плечу, соединяя  к а п л и,  оставленные дождем. - Мне еще год до диплома, ты через месяц уходишь служить... Зачем сейчас свадьба?.. Вот когда ты вернешься, то...
           3 ноября рядового Савченко застрелит бегущий из части сослуживец-наркоман, избавив его тем самым от удовольствия узнать, что Вера "не дождалась" его уже на третью неделю после расставания.

- Удачная вышла охота, - подумала Вера, с любопытством разглядывая ритмично трудящегося на ней Эдгара. На лице у того выступили  б и с е р и н к и  п о т а:  мальчик оказался старательным.
            Но, несмотря на все его старания, она никак не могла отключиться; что-то ее тревожило, мешало полностью отдаться удовольствию.
           Что именно - она поняла, лишь когда все закончилось и уставший прибалт мирно уснул: временность отношений с ним (как и со многими другими) была понятна ей изначально; но впервые Вера почувствовала, что срок определяет - не она. Эта мысль была неприятной и пугающей.

- ...Гриша, ты что, не слышишь меня? У меня будет ребенок!
           - Не будет, если ты перестанешь валять дурака и сделаешь аборт.
           - Но...
           - А на что ты рассчитывала, обманывая меня, что предохраняешься? Что я уйду из семьи, лишь услышав, что ты залетела? Да, я говорил, что я люблю тебя. И я действительно - люблю. Но я не говорил о том, что готов бросить детей и жену. Вера, возьми себя в руки, пожалуйста. - Он обхватил ее голову своими широкими ладонями, фальшивым киношным жестом смахнул  с л е з и н к у  с щеки. - И, пожалуйста, не приходи ко мне больше домой. Не стоит. Хорошо?

Подаренный подругой кофейный сервиз на 6 персон пришелся кстати. Хотя Вера и жила одна, но количество чашек позволяло мыть их все разом утром, а не бегать с каждой отдельно. К тому же это вносило какую-то упорядоченность в ее жизнь: 6 чашек кофе за ночь стали традицией.
            Вообще-то, после пятидесяти врачи запретили ей пить кофе. Но плевать она хотела на врачей.
            На дне каждой чашки всегда оставалась  к а п е л ь к а  кофе. А потом и она исчезала, высыхая, оставляя лишь грязный осадок.

Оргкомитету конкурса.
По объему: без пробелов - 4810 знаков, с пробелами - 5967. Если считать нужно непременно с пробелами и вопрос объема - принципиальный, то скажите: уберу несколько предложений. Разумеется, делать это очень не хочется - будет в ущерб тексту. Но еще хуже, если случится глупый отказ в участии из-за формального показателя, посему - готов сократить.

19

Previous post Next post
Up