«На Дерибасовской хорошая погода…»,
или
О том, как два неизлечимых туриста два разгильдяя ЧЕРТИ носили меня под самый Полярный Круг
Длииииииннннный эпиграф, не могу удержаться:)
…Разыгралась в тайге непогода,
Здесь в июле с погодой беда.
Я друзей не видал по полгода.
Я жены не видал никогда.
Из-под снега нарою морошек,
Отогрею и высосу сок.
Тихо сохнут портянки в горошек
И палатки добротный кусок.
Мы свои не меняем привычки
Вдалеке от родимых домов:
В рюкзаке моем сало и спички
И Тургенева восемь томов.
(Кто знает настоящего автора - подскажите, пожалуйста!!!)
…Когда ползешь на вершину скальника, который напролом не пройти, и цепляешься всеми четырьмя лапами и даже носом и хвостом за тонкие и скрученные мокрыми ветрами деревца (в которых жизнестойкости на десятерых таких, как ты, хватит), ползешь, чтобы наверху ткнуться лицом в такой родной уже, богатый и уютный карельский мох и в нем перевернуться на спину и отдышаться, отмахиваясь от оголодавшей мошкары… - действительно грешным делом подумаешь: не забыто ли ненароком в каком-нибудь дальнем кармане рюкзака чье-нибудь собрание сочинений?.. :)
Но мне-то еще что: меня в первый же день на добрую треть разгрузили, когда ноги, непривычные к беломорским валунам, начали заплетаться через каждые пять шагов, и все тело сигналило, что НЕ ПОНИМАЕТ, где у него центр тяжести:) Мне-то, говорю, еще что! После разгрузки-то на-а-амного легче пошлось, прям-таки побежалось. А вот вес хорошо под 40 кг на каждого, который, из-за необходимой общественной нагрузки в виде пилы-топора-палатки-и-далее-по-списку плюс килограммы, снятые с меня, тащили на себе отцы-командиры, я себе даже представить не решаюсь…
Вот они, вот, прибрежные скальники заливов Белого моря - и мы прямо на них - и, в общем-то, мы какой-то частью своей, порывами тяжелого под рюкзаками дыхания своего, перекличкой обветренных голосов своих так там и остались…
Даааа, занесло...
А мошка жрёть. Нещадно.
…А еще все местные, кого мы встречали, наперебой обещали нам, что погода вот-вот наладится… ну еще чуть-чуть… ну вот практически с завтрашнего дня… да не бывает обычно в это время проблем с погодой… хотя - что-то вот уже пятый год как небо прохудилось… И под конец стало уже совсем привычно засыпать под шум залива, реки или хотя бы ручья, играющего на валунах, и просыпаться под резвый хлюп и щелк дождя о палатку… «Таааак… подъем не удался… Переводи будильник на час вперед… Может, прояснеет… Тьфу ты, твою туды-сюды… опять обложной… Ну что, кемарим пока…» Ну про погоду заикнусь еще.
…В общем, так. Последовательная речь удастся мне теперь едва ли, поэтому по порядку и в подробностях рассказывать даже и пытаться не буду, да и не нужны они, подробности, так что я уж буду рассказывать, как меня поведет:)
…Сложилось так, что к вожделенному моменту отъезда на Белое море осталось нас трое: непосредственно батька командир Андрюха, его давний походный-и-не-только товарищ Женька и прилепившаяся к ним еще с первомайских подмосковных шатаний я. Ну, трое так трое - может, не так весело, но все равно - отдыхать едем! А лично я - заодно продолжать осуществление своей детской еще мечты идиота о походах больших и настоящих, с палаткой, костром, байками, песнями, когда чем чумазей - тем счастливее и когда можно хотя бы попытаться стряхнуть с себя кандалы-заморочки, и просто радоваться природе и друг другу, и быть по-настоящему рядом друг с другом и порой до самого донышка искренними, потому что прочей жизни как бы и нет совсем… Чтобы не думать, не думать, не думать о том, что все это кончится…
В рюкзаках был запас еды и всего необходимого на две с лишним недели, и, не совсем еще осознавая, что это действительно УЖЕ ПРОИСХОДИТ, мы добрались поездом «Москва-Мурманск» до станции Чупа, а оттуда на дребезжащем темно-зеленом автомобиле-«буханке» местной турфирмы - до устья Керети.
…И было ленивое раннее утро, и рыбаки стояли в реке почти по пояс, и за нами пришла лодка, и мужичок, отрешенно глядя чуть вкось, опускал весла в воду, и все звуки растягивались и провисали до полного растворения в чуть моросящем небе под вялым в дымке солнцем, которое в это время года там почти не садится…
…И были Камни - настоящие, огромные, бесконечные прибрежные валуны и скальники, от которых в отлив вода отступает, и открывается песок и серая глина, в которую можно иногда ухнуть сходу на целый ботинок, а еще может открыться одна-другая более дальняя гряда, на которой висят гроздьями мидии - и мы насобирали их штук пятьдесят и сварили, как научили местные…
…И был один душный вечер между дождями, когда в палатке не лежалось никак, и мы, переглянувшись, кинулись купаться, хотя в такую прохладную водичку редко кто полез бы в здравом рассудке, но вода эта пахла МОРЕМ, и мы, наоравшись для пущего азарта, почти сразу же из нее выскочили и потом долго еще хохотали в палатке…
…И чем дальше, тем больше завораживала природа - та самая суровая почти полярная красота, со своим норовом, своим благородством, своей неподкупностью, своим достоинством… Она не впускает в себя просто так. Нас полоскало ливнями и просушивало ледяным ветром почти каждодневно, сбивая весь намеченный режим, проверяя на прочность - или в отместку за вторжение, кто знает… Но тем сильнее перехватывало дух, когда удавалось оглянуться на утесы, волны и тайгу и почувствовать, что настоящая жизнь - именно вот здесь, в них, именно они которую уже тысячу лет остаются сами собой. И было в то же время непривычно спокойно, как в цивилизации никогда не может быть, и подкатывало к сердцу неколеблющееся чувство родства с этой частью Земли, такой каменной, и порой внешне леденяще неприступной, скупой и просто неумелой на ласку, но с такой нежностью любящей все, что живет на ней… Просто эта нежность с наскоку не откроется, она испокон веку защищает себя…
…И еще много чего было - вот, навскидку, всего по чуть-чуть:
Носки прилетели:)
Очаг
...И я пытаюсь поджарить на крышке от котелка то ли печенье, то ли коржики из серии "я его слепила из того, что было":) В наличии было: мука, подсолнечное масло, сухие сливки, сахар и соль. Ребята душевно поржали, но попробовать решились. Даже без последствий:)
А это - плоды Женькиной рыбалки. Сначала стра-а-а-ашненькие зубатки, которых проще выпустить, чем пытаться съесть:)
А потом - даже самая настоящая треска
...которую я тут же кровожадно разделала:) Вку-у-усный супчик получился...
А вот такая в Карелии летом полночь:
И по всему берегу - древние охранные кресты, указатели (оставленные, скорее всего, геологами) и даже внезапный памятник павшим воинам - без единого слова:
А это - Командир в задумчивости:)
И были, конечно, костры, и песни, и разговоры так и о том, чего среди обычной жизни себе не позволишь, но что меняет частицу тебя навсегда и учит именно жить, а не мечтать о жизни, и чему я до слез и, кажется, навсегда благодарна…
И была среди ливней и штормовых ветров даже пара-тройка дней настоящего солнца, и в один из них мы набрели на вымирающую деревню домов в пять, в которую теперь, как рассказали местные, приезжают только летом, а до революции была она поселением в 360 дворов, и о купцах, благодаря которым жила она, до сих пор говорят с теплом. Их могилы в роще, на краю старого кладбища. В нишах, говорят, были ангелы, но в советское время их, как водится, скололи.
А рядом с кладбищем, у дороги, охранный крест со старообрядческой еще символикой.
И кладбище, и вся деревня зарастает тихо травой, и рядом играет на порогах река, и носятся над ней утки и чайки, и от редкого северного солнца еще больше любишь все, что рядом с тобой, - любишь, но совсем не тянет удержать, только слышишь тихое, где-то внутри у себя: «Все проходит, пройдет и это, пройдет, но как же хорошо, Господи, что это было и есть!..»
Мимо нас прошел местный рыбак, потом не удержался - вернулся поболтать обо всем сразу: и о деревне своей, и о редко заезжающих родственниках, и о байдарочниках, которые забрасываются в эти края осваивать пороги, и о ценах на жилье в городах больших и поменьше… Недалеко рыбнадзор продавал лицензии на любительский лов - через несколько дней обещали ход горбуши через эти места. И мужичок этот искренне удивлялся: «Да кому она на хрен нужна, горбуша эта? Вот когда семга идет, эт дело другое…»
…А цветы вздрагивали и прогибались на ветру и вытягивались по струнке от солнца и близкой речной влаги, и травы накрывали чуть не по самую макушку, и моих батьков-командиров как-то тоже повело на романтику, и, посовещавшись, они вынесли вердикт: «Катька, здесь ты должна сплести венок». А поскольку эти граждане разгильдяи всю дорогу только и делали, что соревновались, черти нечесаные, как бы устроить прикол поциничней, то и у меня тут же сработал условный рефлекс: так, думаю, стоянка у нас почти на кладбище, разговор только что как раз о нем и шел - меня, думаю, не проведешь, вижу, к чему вы клоните: «Что, - говорю, - могилку мне уже приготовили, а веночек, будь добра, сама сплети?» Смотрю - озадачились черти. Нет, на самом деле, вот здесь-то никакого прикола… Просто венок… Ну цветы же… Ну как раньше все девушки в деревнях плели… Е-мое, растрогали… И как-то сами руки вспомнили, как венок плетется, хоть давным-давно этого не делала, и они оба заулыбались и схватились за фотоаппарат, и травы шумели, и вода разлеталась в клочья на порогах…
…А последняя наша стоянка случилась у заброшенной слюдяной шахты - богатейшей, но в перестройку закрытой. Этакие не совсем посюсторонние развалины, наполненные дождевой водой, вросшая в землю ржавая проволока, отвалы пород разных мастей… Почти Тарковский. Только - своими глазами.
И вот посреди этой икебаны мы в экстренном режиме поставили палатку.
Но, на самом деле, жизнь наша прекрасной оказалась даже здесь, когда Андрюха сбегал в ближайший поселок и вернулся с полным кульком цивильно-раздолбайской жрачки. Яичница на крышке от котелка, свежайший белый хлеб с сыром и шпротами под пиво и даже вафельный торт - и это после двух недель на крупах, сухарях и бастурме…
На самом деле - совершенно иррациональное счастье накрывает, когда вид у тебя уже абсолютно бомжовский, и сидишь ты черт-те в каком полуразрушенном строении, и дождь тебя там не достает, и рядом те, с кем вместе столько пролезли по тайге и скальникам сквозь ветер, дожди и насекомых, а где-то между этажами, кажется, даже ухает филин…
…И, куда б меня еще черти ни занесли, если этих чертей зовут Туристы, то с ними точно никуда не страшно:)
…В общем, так я вам скажу. Туризм - это не просто болезнь, и не просто заразная. Это зависимость, абсолютно наркотическая. Но счастлив тот, кого эта зависимость в один прекрасный день настигнет и накроет с головой.
О том, как два неизлечимых туриста два разгильдяя ЧЕРТИ носили меня под самый Полярный Круг
Длииииииннннный эпиграф, не могу удержаться:)
…Разыгралась в тайге непогода,
Здесь в июле с погодой беда.
Я друзей не видал по полгода.
Я жены не видал никогда.
Из-под снега нарою морошек,
Отогрею и высосу сок.
Тихо сохнут портянки в горошек
И палатки добротный кусок.
Мы свои не меняем привычки
Вдалеке от родимых домов:
В рюкзаке моем сало и спички
И Тургенева восемь томов.
(Кто знает настоящего автора - подскажите, пожалуйста!!!)
…Когда ползешь на вершину скальника, который напролом не пройти, и цепляешься всеми четырьмя лапами и даже носом и хвостом за тонкие и скрученные мокрыми ветрами деревца (в которых жизнестойкости на десятерых таких, как ты, хватит), ползешь, чтобы наверху ткнуться лицом в такой родной уже, богатый и уютный карельский мох и в нем перевернуться на спину и отдышаться, отмахиваясь от оголодавшей мошкары… - действительно грешным делом подумаешь: не забыто ли ненароком в каком-нибудь дальнем кармане рюкзака чье-нибудь собрание сочинений?.. :)
Но мне-то еще что: меня в первый же день на добрую треть разгрузили, когда ноги, непривычные к беломорским валунам, начали заплетаться через каждые пять шагов, и все тело сигналило, что НЕ ПОНИМАЕТ, где у него центр тяжести:) Мне-то, говорю, еще что! После разгрузки-то на-а-амного легче пошлось, прям-таки побежалось. А вот вес хорошо под 40 кг на каждого, который, из-за необходимой общественной нагрузки в виде пилы-топора-палатки-и-далее-по-списку плюс килограммы, снятые с меня, тащили на себе отцы-командиры, я себе даже представить не решаюсь…
Вот они, вот, прибрежные скальники заливов Белого моря - и мы прямо на них - и, в общем-то, мы какой-то частью своей, порывами тяжелого под рюкзаками дыхания своего, перекличкой обветренных голосов своих так там и остались…
Даааа, занесло...
А мошка жрёть. Нещадно.
…А еще все местные, кого мы встречали, наперебой обещали нам, что погода вот-вот наладится… ну еще чуть-чуть… ну вот практически с завтрашнего дня… да не бывает обычно в это время проблем с погодой… хотя - что-то вот уже пятый год как небо прохудилось… И под конец стало уже совсем привычно засыпать под шум залива, реки или хотя бы ручья, играющего на валунах, и просыпаться под резвый хлюп и щелк дождя о палатку… «Таааак… подъем не удался… Переводи будильник на час вперед… Может, прояснеет… Тьфу ты, твою туды-сюды… опять обложной… Ну что, кемарим пока…» Ну про погоду заикнусь еще.
…В общем, так. Последовательная речь удастся мне теперь едва ли, поэтому по порядку и в подробностях рассказывать даже и пытаться не буду, да и не нужны они, подробности, так что я уж буду рассказывать, как меня поведет:)
…Сложилось так, что к вожделенному моменту отъезда на Белое море осталось нас трое: непосредственно батька командир Андрюха, его давний походный-и-не-только товарищ Женька и прилепившаяся к ним еще с первомайских подмосковных шатаний я. Ну, трое так трое - может, не так весело, но все равно - отдыхать едем! А лично я - заодно продолжать осуществление своей детской еще мечты идиота о походах больших и настоящих, с палаткой, костром, байками, песнями, когда чем чумазей - тем счастливее и когда можно хотя бы попытаться стряхнуть с себя кандалы-заморочки, и просто радоваться природе и друг другу, и быть по-настоящему рядом друг с другом и порой до самого донышка искренними, потому что прочей жизни как бы и нет совсем… Чтобы не думать, не думать, не думать о том, что все это кончится…
В рюкзаках был запас еды и всего необходимого на две с лишним недели, и, не совсем еще осознавая, что это действительно УЖЕ ПРОИСХОДИТ, мы добрались поездом «Москва-Мурманск» до станции Чупа, а оттуда на дребезжащем темно-зеленом автомобиле-«буханке» местной турфирмы - до устья Керети.
…И было ленивое раннее утро, и рыбаки стояли в реке почти по пояс, и за нами пришла лодка, и мужичок, отрешенно глядя чуть вкось, опускал весла в воду, и все звуки растягивались и провисали до полного растворения в чуть моросящем небе под вялым в дымке солнцем, которое в это время года там почти не садится…
…И были Камни - настоящие, огромные, бесконечные прибрежные валуны и скальники, от которых в отлив вода отступает, и открывается песок и серая глина, в которую можно иногда ухнуть сходу на целый ботинок, а еще может открыться одна-другая более дальняя гряда, на которой висят гроздьями мидии - и мы насобирали их штук пятьдесят и сварили, как научили местные…
…И был один душный вечер между дождями, когда в палатке не лежалось никак, и мы, переглянувшись, кинулись купаться, хотя в такую прохладную водичку редко кто полез бы в здравом рассудке, но вода эта пахла МОРЕМ, и мы, наоравшись для пущего азарта, почти сразу же из нее выскочили и потом долго еще хохотали в палатке…
…И чем дальше, тем больше завораживала природа - та самая суровая почти полярная красота, со своим норовом, своим благородством, своей неподкупностью, своим достоинством… Она не впускает в себя просто так. Нас полоскало ливнями и просушивало ледяным ветром почти каждодневно, сбивая весь намеченный режим, проверяя на прочность - или в отместку за вторжение, кто знает… Но тем сильнее перехватывало дух, когда удавалось оглянуться на утесы, волны и тайгу и почувствовать, что настоящая жизнь - именно вот здесь, в них, именно они которую уже тысячу лет остаются сами собой. И было в то же время непривычно спокойно, как в цивилизации никогда не может быть, и подкатывало к сердцу неколеблющееся чувство родства с этой частью Земли, такой каменной, и порой внешне леденяще неприступной, скупой и просто неумелой на ласку, но с такой нежностью любящей все, что живет на ней… Просто эта нежность с наскоку не откроется, она испокон веку защищает себя…
…И еще много чего было - вот, навскидку, всего по чуть-чуть:
Носки прилетели:)
Очаг
...И я пытаюсь поджарить на крышке от котелка то ли печенье, то ли коржики из серии "я его слепила из того, что было":) В наличии было: мука, подсолнечное масло, сухие сливки, сахар и соль. Ребята душевно поржали, но попробовать решились. Даже без последствий:)
А это - плоды Женькиной рыбалки. Сначала стра-а-а-ашненькие зубатки, которых проще выпустить, чем пытаться съесть:)
А потом - даже самая настоящая треска
...которую я тут же кровожадно разделала:) Вку-у-усный супчик получился...
А вот такая в Карелии летом полночь:
И по всему берегу - древние охранные кресты, указатели (оставленные, скорее всего, геологами) и даже внезапный памятник павшим воинам - без единого слова:
А это - Командир в задумчивости:)
И были, конечно, костры, и песни, и разговоры так и о том, чего среди обычной жизни себе не позволишь, но что меняет частицу тебя навсегда и учит именно жить, а не мечтать о жизни, и чему я до слез и, кажется, навсегда благодарна…
И была среди ливней и штормовых ветров даже пара-тройка дней настоящего солнца, и в один из них мы набрели на вымирающую деревню домов в пять, в которую теперь, как рассказали местные, приезжают только летом, а до революции была она поселением в 360 дворов, и о купцах, благодаря которым жила она, до сих пор говорят с теплом. Их могилы в роще, на краю старого кладбища. В нишах, говорят, были ангелы, но в советское время их, как водится, скололи.
А рядом с кладбищем, у дороги, охранный крест со старообрядческой еще символикой.
И кладбище, и вся деревня зарастает тихо травой, и рядом играет на порогах река, и носятся над ней утки и чайки, и от редкого северного солнца еще больше любишь все, что рядом с тобой, - любишь, но совсем не тянет удержать, только слышишь тихое, где-то внутри у себя: «Все проходит, пройдет и это, пройдет, но как же хорошо, Господи, что это было и есть!..»
Мимо нас прошел местный рыбак, потом не удержался - вернулся поболтать обо всем сразу: и о деревне своей, и о редко заезжающих родственниках, и о байдарочниках, которые забрасываются в эти края осваивать пороги, и о ценах на жилье в городах больших и поменьше… Недалеко рыбнадзор продавал лицензии на любительский лов - через несколько дней обещали ход горбуши через эти места. И мужичок этот искренне удивлялся: «Да кому она на хрен нужна, горбуша эта? Вот когда семга идет, эт дело другое…»
…А цветы вздрагивали и прогибались на ветру и вытягивались по струнке от солнца и близкой речной влаги, и травы накрывали чуть не по самую макушку, и моих батьков-командиров как-то тоже повело на романтику, и, посовещавшись, они вынесли вердикт: «Катька, здесь ты должна сплести венок». А поскольку эти граждане разгильдяи всю дорогу только и делали, что соревновались, черти нечесаные, как бы устроить прикол поциничней, то и у меня тут же сработал условный рефлекс: так, думаю, стоянка у нас почти на кладбище, разговор только что как раз о нем и шел - меня, думаю, не проведешь, вижу, к чему вы клоните: «Что, - говорю, - могилку мне уже приготовили, а веночек, будь добра, сама сплети?» Смотрю - озадачились черти. Нет, на самом деле, вот здесь-то никакого прикола… Просто венок… Ну цветы же… Ну как раньше все девушки в деревнях плели… Е-мое, растрогали… И как-то сами руки вспомнили, как венок плетется, хоть давным-давно этого не делала, и они оба заулыбались и схватились за фотоаппарат, и травы шумели, и вода разлеталась в клочья на порогах…
…А последняя наша стоянка случилась у заброшенной слюдяной шахты - богатейшей, но в перестройку закрытой. Этакие не совсем посюсторонние развалины, наполненные дождевой водой, вросшая в землю ржавая проволока, отвалы пород разных мастей… Почти Тарковский. Только - своими глазами.
И вот посреди этой икебаны мы в экстренном режиме поставили палатку.
Но, на самом деле, жизнь наша прекрасной оказалась даже здесь, когда Андрюха сбегал в ближайший поселок и вернулся с полным кульком цивильно-раздолбайской жрачки. Яичница на крышке от котелка, свежайший белый хлеб с сыром и шпротами под пиво и даже вафельный торт - и это после двух недель на крупах, сухарях и бастурме…
На самом деле - совершенно иррациональное счастье накрывает, когда вид у тебя уже абсолютно бомжовский, и сидишь ты черт-те в каком полуразрушенном строении, и дождь тебя там не достает, и рядом те, с кем вместе столько пролезли по тайге и скальникам сквозь ветер, дожди и насекомых, а где-то между этажами, кажется, даже ухает филин…
…И, куда б меня еще черти ни занесли, если этих чертей зовут Туристы, то с ними точно никуда не страшно:)
…В общем, так я вам скажу. Туризм - это не просто болезнь, и не просто заразная. Это зависимость, абсолютно наркотическая. Но счастлив тот, кого эта зависимость в один прекрасный день настигнет и накроет с головой.