Я учуял
Воздушно-капельный привкус осени.
Запах прелой хвои. Грибов. Опавших листов.
Змеятся пестрыми лентами тропки в озеро,
Светятся сквозь кружева туманов болот.
Эротика стылой пурги разлетается юбками,
Монистами звездными в черни цыганских небес,
В Ночь перед Днем Всех Святых, Луною хрупкой,
Будто Хрустальным Шаром охмурен плес.
Волны бодаются в борт, осторожно, ласково,
Тычутся лбами русалки в лопасть весла,
Словно бы не они накануне дождями плакали,
Выли в мокрой трясине: "До дна!До дна!"
Нет, не четыре дыма на четыре румба к Востоку,
Только один - вьется черным кошачьим хвостом-трубой
Пара желто-зеленых глаз распахнулась: "Вот он!"
Танцы вкруг пламени вихрями, искр снопами, с той,
Что выжигает узоры в древесной плоти,
Треском и стонами охватив стволы-удила,
Рвет их в каминном пламени языками тепла,
Бушует, гудит и пляшет под крики: "До тла, До тла!"
Все бы глядеть и глядеть на пламя завороженно,
Ногу на ногу, ботфорт на ботфорт сложив,
Из кружек горячее зелье глотая томно,
Жмурясь и открывая глаза понимать, что жив...
Запах прелой хвои. Грибов. Опавших листов.
Змеятся пестрыми лентами тропки в озеро,
Светятся сквозь кружева туманов болот.
Эротика стылой пурги разлетается юбками,
Монистами звездными в черни цыганских небес,
В Ночь перед Днем Всех Святых, Луною хрупкой,
Будто Хрустальным Шаром охмурен плес.
Волны бодаются в борт, осторожно, ласково,
Тычутся лбами русалки в лопасть весла,
Словно бы не они накануне дождями плакали,
Выли в мокрой трясине: "До дна!До дна!"
Нет, не четыре дыма на четыре румба к Востоку,
Только один - вьется черным кошачьим хвостом-трубой
Пара желто-зеленых глаз распахнулась: "Вот он!"
Танцы вкруг пламени вихрями, искр снопами, с той,
Что выжигает узоры в древесной плоти,
Треском и стонами охватив стволы-удила,
Рвет их в каминном пламени языками тепла,
Бушует, гудит и пляшет под крики: "До тла, До тла!"
Все бы глядеть и глядеть на пламя завороженно,
Ногу на ногу, ботфорт на ботфорт сложив,
Из кружек горячее зелье глотая томно,
Жмурясь и открывая глаза понимать, что жив...