Советские Были
Оригинал взят у afanarizm в post
Вот нашёл весьма любопытный материал, который рекомендую полностью (тем, кто ещё не в курсе). Для завтравки - некоторые интересные выдержки.
Владимир Радзишевский. Байки старой «Литературки»
В Большой Советской энциклопедии синего, сталинского разлива благоговейно воспроизведен автограф вождя на поэме Горького “Девушка и Смерть”. По последней странице наискось снизу вверх размашисто пущено: “Эта штука сильнее чем “Фауст” Гете (любовь побеждает смерть)”. Очевидную глупость лучшего друга писателей вышучивали все, кому не лень. При Сталине - исподтишка, при Горбачеве - публично. В фильме Леонида Гайдая “На Дерибасовской хорошая погода…” отчетливо звучит: “Эта штука сильнее, чем фаллос Гете…”. Но первым, кто давился от смеха, вспоминая абсурдную надпись, был сам Сталин. Филолог Вячеслав Иванов, сын писателя Всеволода Иванова, рассказывает, что Сталин и Ворошилов, будучи в изрядном подпитии, не могли натешиться тем, как ловко разыграли они старика Горького, притворно восхищаясь его стихотворной дребеденью. Но Горький еще и стариком не был, а идиотом подавно. И плакал от обиды.
~~~~~
В разгар войны писателя вызвали к секретарю ЦК и начальнику Совинформбюро А.С. Щербакову.
- У нас в Донбассе, - начал он, - хозяйничают немецкие захватчики...
- Тех, кто оказался на временно оккупированной территории, немцы заставляют работать на себя, а значит, против нас, - продолжал Щербаков. - И народу нужна книга, которая научит, как должны вести себя в оккупации советские патриоты.
- Но я никогда не был в оккупации, - заволновался Горбатов.
- И Толстой не рожал, и Достоевский не глушил топором старушек, - польстил Щербаков расхожей ссылкой на гениев и припечатал: - Книга нужна срочно!
...он поспешил подчиниться приказу, так как понял даже то, что не было произнесено. Конечно, до тех, кто уже находился под немцем, никакая книга дойти не могла. Она явно предназначалась тем, кому только грозило очутиться в немецком тылу. Значит, как ни скверно все складывалось на фронте, а могло стать еще хуже.
~~~~~
...однажды за обедом в редакции речь завертелась вокруг пресловутой поездки по советским лагерям Гарри Гопкинса... Рузвельт хотел помочь Советскому Союзу техникой и продовольствием, но в конгрессе забеспокоились. Как можно помогать стране, которая использует рабский труд! Чтобы разобраться, так ли это, на Дальний Восток, с благословения Сталина, отправилась американская делегация во главе с Гарри Гопкинсом. Разумеется, вместо доходяг-лагерников им показали откормленных охранников, которые с песнями и прибаутками картинно изображали перед заморскими лохами свободный трудовой порыв. Американцы были довольны. Теперь они могли авторитетно успокоить соотечественников: принудительного труда в Советском Союзе нет.
К этому времени Румер был расконвоирован. Жил в Магадане. И видел, как принимали Гопкинса и компанию.
- Продмаг нельзя было узнать, - заговорил наконец старый зэк. - Полки ломились от еды.
Народ толпился, и торговля кипела. Каждому доставалось по кольцу колбасы, по две банки консервов, по брикету масла и по бумажному кульку с сахарным песком. Время летело, а продукты не кончались. В чем тут фокус?
Оказывается, каждый, кто отоваривался в магазине, должен был тотчас обежать вокруг и через заднюю дверь вернуть все по списку.
- Но, обегая, - закончил Залман Афраимович, - я все-таки отсыпал себе сахарку.
~~~~~
...за самыми невинными опечатками начальству вечно чудились враждебные происки. В 1971 году в шестом томе Краткой Литературной энциклопедии из статьи о русском алфавите пропала буква “м”. После “л” идет сразу “н”. Тут же в редакции получили открытку: “Почему у вас нет буквы “м”? Уж не потому ли, что исчезло мясо?”
~~~~~
В апреле 1961 года меня на месяц взяли корректором в районную газету “Красный луч”. Почему корректором? Решили: раз недавно закончил школу, то еще не забыл, как расставлять запятые. А на месяц потому, что из-за разгоревшегося скандала именно на этот срок отстранили от работы Зою - настоящего, многолетнего корректора. В обычной редакционной суматохе Зоя поправила на полосе слово “свиноматок” на слово “свинарок”, а всю фразу не перечитала. Зато ее с восторгом читали и перечитывали подписчики. Из заметки следовало, что на свиноферме колхоза “Заветы Ильича” добились замечательных успехов: “Один хряк оплодотворил восемь свинарок”.
~~~~~
Что такое острый негатив - хорошо известно. Это то, что нас окружает постоянно. Его писать легко и читать интересно. А с позитивом - вечные закавыки. Только начнешь про чье-то геройство, как тут же уткнешься в чье-то головотяпство. Впрочем, Наум Мар через тридцать с лишним лет после войны обнаружил-таки подпольный колхоз, будто бы существовавший при немцах в Подмосковье. Чем не острый позитив? А вот еще. В пору диких очередей и беспросветного дефицита на первой полосе огромными, кричащими буквами было набрано: “Товаров будет больше!” А ниже меленько-меленько приписано: “Так решила такая-то бригада такой-то там чулочно-носочной фабрики”. Типичный острый позитив.
~~~~~
У нас американец из бородатого анекдота хвастается свободой по-американски:
- Я могу выйти к Белому дому, крикнуть: “Долой Трумэна!”, и мне ничего не будет.
Русский не отстает:
- Я тоже могу выйти на Красную площадь, крикнуть: “Долой Трумэна!”, и мне тоже ничего не будет.
Тут полагалось заливаться смехом. Но Александр Ильич Агранович хмуро возражал:
- Ничего подобного! И против Трумэна, и против Рейгана у нас можно крикнуть только то, что позволят, тому, кому позволят, и там, где позволят.
~~~~~
После выхода газеты пускали по отделам ее экземпляр для так называемой разметки. На каждом материале нужно было указать размер гонорара и сведения об авторе. Естественно, для бухгалтерии. Статейка, подписанная Дином Ридом, потянула, как и положено, на тридцать рублей - но не по евангельскому счету, а по объему: обычно за машинописную страницу платили десятку; стало быть, за три страницы - тридцатник. Однако выписаны эти деньги были вовсе не Дину Риду, а сотруднику отдела внешней политики Яше Боровому. Это значило, что единоличным автором заметки был именно он.
~~~~~
В конце декабря 1978 года я отправился за цветами на Черемушкинский рынок. Холод стоял собачий, и пустынный троллейбус громыхал всей своей бесхозной жестью. Последнее тепло из меня выдуло еще на улице, одежда задубела и тоже казалась жестяной. Но приходилось терпеть - цветы нужны были для роддома. Еще дня через три, ближе к Новому году, младенца с мамой перевезли домой. И все сошлось - Новый год, малыш в квартире и дикий, непривычный для Москвы мороз. Столбик термометра за окном упал к тридцати пяти градусам. И тут, конечно, для полноты ощущений в доме отключили тепло.
Спасаясь, мы наглухо завесили окна и двери, сбились все в один угол, забаррикадировались, закутались с головами и почувствовали себя святым семейством в вифлеемской пещере.
Так прошли новогодние праздники...
Оказывается, в новогодние дни люди замерзали в семи районах Москвы. Наш случай не был ни отдельным, ни частным, ни исключительным, ни выходящим из ряда вон. А значит, о нем надо было… молчать.
~~~~~
Мы не могли трогать “Правду”, потому что это орган ЦК. Не могли трогать “Крокодил”, потому что это, как нам сообщили, понизив голос, негласный орган ЦК. Не могли трогать “Советскую Россию” или “Советскую культуру”, потому что это просто газеты ЦК, “Известия” - потому что это орган Верховного Совета, “Вечернюю Москву” - потому что из нее пришел в “Литгазету” первый зам главного Сырокомский, и т.д. и т.п. Легче назвать те издания, из которых позволялось черпать нелепости. Это - “Комсомольская правда”, но без названия, а со ссылкой: “В одной молодежной газете…”, и “Неделя” - ее можно было даже называть во всеуслышание.
~~~~~
Помните немую сцену в “Ревизоре”? Услышав, что прибывший по повелению государя петербургский чиновник требует городничего к себе, отцы города надолго застыли в отчаянно нелепых позах. Как будто гром поразил всех, уточняет Гоголь. Меня же, пусть и не так сильно, всегда поражали самые последние слова о столичном чиновнике: “Он остановился в гостинице”. Значит, подкатил к гостинице, прямиком прошел к администратору и тут же получил если не номер, то хотя бы койку?
На такое гостеприимство в наше время рассчитывать было нечего.
~~~~~
...после взрыва в Мавзолее в начале 70-х “Правда” ни словом не обмолвилась об этом, но сообщила, что в канун учебного года студенты и школьники по традиции собрались на Красной площади. Дальше следовало: “Мимо хрустального саркофага с телом В.И. Ленина прошли слушатели Бронетанковой академии”. Это ровным счетом ничего не значило для непосвященных. А тем, кто что-то слыхал, сигнализировали: Мавзолей на месте, саркофаг в порядке, тело уцелело.
~~~~~
...больше всего Науму Иосифовичу хотелось узнать, что думает маршал о полководческом даре генералиссимуса. Рокоссовский завел речь издали - с причин поражений в 1941 году, а закончил так:
- До Сталинграда не понимал ничего, после Сталинграда начал советоваться.
~~~~~
...в Пензе конца 70-х, когда на прилавках оставались одни куриные яйца, видел, как заезжих профессоров, преуспевших в изучении Белинского, ублажали мясом на углях в загородном ресторане с настоящим, живым медведем. А обычную еду - распластанных на тарелках цыплят табака с пунцовыми (в мае!) помидорами - подавали в комнате, окна которой выходили не на улицу, а в другие помещения. Тем не менее эти окна были еще и плотно завешены одеялами, чтобы не подглядывали, кому не положено. В эту же комнату внесли напоследок молочного поросенка, и старики профессора разом заскучали. Это не Белинского разделывать. Тут нужна особая сноровка.
В Новгороде в 1981 году 160-летие Достоевского докатилось до завода, выпускающего линзы для телевизоров. Гендиректор на всякий случай нажаловался московской элите на оскорбительно низкие закупочные цены на их продукцию по сравнению с отпускными государственными ценами и с облегчением сбагрил писателей секретарю партбюро.
~~~~~
...нам с Олегом Морозом пришлось готовить “круглый стол” с подачи первого зама главного редактора Юрия Петровича Изюмова, придумавшего, а точнее - выстрадавшего его тему...
- Почему у нас так мало образованных людей?
Да если уборщица в метро получает больше, чем школьный учитель, с образованием всегда будет напряженка! Но на страницах газеты даже такие легкомысленные соображения полагалось высказывать от лица солидных людей.
~~~~~
...в общении с ЦК постоянно использовались фирменные заморочки. Не найдя поддержки, допустим, в отделе науки, можно было попытать счастья в производственном отделе, и наоборот. Классическую тяжбу между Мюллером и Шелленбергом для “Семнадцати мгновений весны” Юлиан Семенов писал не только по рассказам очевидцев, но и по собственным впечатлениям от интриг, разыгрывавшихся в кабинетах на Старой площади. Всегдашние жалобы на однопартийность политической системы Александр Агранович, определявший экономическую линию “Литературной газеты”, любил смягчать поговоркой: “Система однопартийная, но многоподъездная”.
~~~~~
Андрей Белый заметил, что при торжестве материализма совершенно исчезла материя: нечего стало есть, не во что одеваться.
Вот нашёл весьма любопытный материал, который рекомендую полностью (тем, кто ещё не в курсе). Для завтравки - некоторые интересные выдержки.
Владимир Радзишевский. Байки старой «Литературки»
В Большой Советской энциклопедии синего, сталинского разлива благоговейно воспроизведен автограф вождя на поэме Горького “Девушка и Смерть”. По последней странице наискось снизу вверх размашисто пущено: “Эта штука сильнее чем “Фауст” Гете (любовь побеждает смерть)”. Очевидную глупость лучшего друга писателей вышучивали все, кому не лень. При Сталине - исподтишка, при Горбачеве - публично. В фильме Леонида Гайдая “На Дерибасовской хорошая погода…” отчетливо звучит: “Эта штука сильнее, чем фаллос Гете…”. Но первым, кто давился от смеха, вспоминая абсурдную надпись, был сам Сталин. Филолог Вячеслав Иванов, сын писателя Всеволода Иванова, рассказывает, что Сталин и Ворошилов, будучи в изрядном подпитии, не могли натешиться тем, как ловко разыграли они старика Горького, притворно восхищаясь его стихотворной дребеденью. Но Горький еще и стариком не был, а идиотом подавно. И плакал от обиды.
~~~~~
В разгар войны писателя вызвали к секретарю ЦК и начальнику Совинформбюро А.С. Щербакову.
- У нас в Донбассе, - начал он, - хозяйничают немецкие захватчики...
- Тех, кто оказался на временно оккупированной территории, немцы заставляют работать на себя, а значит, против нас, - продолжал Щербаков. - И народу нужна книга, которая научит, как должны вести себя в оккупации советские патриоты.
- Но я никогда не был в оккупации, - заволновался Горбатов.
- И Толстой не рожал, и Достоевский не глушил топором старушек, - польстил Щербаков расхожей ссылкой на гениев и припечатал: - Книга нужна срочно!
...он поспешил подчиниться приказу, так как понял даже то, что не было произнесено. Конечно, до тех, кто уже находился под немцем, никакая книга дойти не могла. Она явно предназначалась тем, кому только грозило очутиться в немецком тылу. Значит, как ни скверно все складывалось на фронте, а могло стать еще хуже.
~~~~~
...однажды за обедом в редакции речь завертелась вокруг пресловутой поездки по советским лагерям Гарри Гопкинса... Рузвельт хотел помочь Советскому Союзу техникой и продовольствием, но в конгрессе забеспокоились. Как можно помогать стране, которая использует рабский труд! Чтобы разобраться, так ли это, на Дальний Восток, с благословения Сталина, отправилась американская делегация во главе с Гарри Гопкинсом. Разумеется, вместо доходяг-лагерников им показали откормленных охранников, которые с песнями и прибаутками картинно изображали перед заморскими лохами свободный трудовой порыв. Американцы были довольны. Теперь они могли авторитетно успокоить соотечественников: принудительного труда в Советском Союзе нет.
К этому времени Румер был расконвоирован. Жил в Магадане. И видел, как принимали Гопкинса и компанию.
- Продмаг нельзя было узнать, - заговорил наконец старый зэк. - Полки ломились от еды.
Народ толпился, и торговля кипела. Каждому доставалось по кольцу колбасы, по две банки консервов, по брикету масла и по бумажному кульку с сахарным песком. Время летело, а продукты не кончались. В чем тут фокус?
Оказывается, каждый, кто отоваривался в магазине, должен был тотчас обежать вокруг и через заднюю дверь вернуть все по списку.
- Но, обегая, - закончил Залман Афраимович, - я все-таки отсыпал себе сахарку.
~~~~~
...за самыми невинными опечатками начальству вечно чудились враждебные происки. В 1971 году в шестом томе Краткой Литературной энциклопедии из статьи о русском алфавите пропала буква “м”. После “л” идет сразу “н”. Тут же в редакции получили открытку: “Почему у вас нет буквы “м”? Уж не потому ли, что исчезло мясо?”
~~~~~
В апреле 1961 года меня на месяц взяли корректором в районную газету “Красный луч”. Почему корректором? Решили: раз недавно закончил школу, то еще не забыл, как расставлять запятые. А на месяц потому, что из-за разгоревшегося скандала именно на этот срок отстранили от работы Зою - настоящего, многолетнего корректора. В обычной редакционной суматохе Зоя поправила на полосе слово “свиноматок” на слово “свинарок”, а всю фразу не перечитала. Зато ее с восторгом читали и перечитывали подписчики. Из заметки следовало, что на свиноферме колхоза “Заветы Ильича” добились замечательных успехов: “Один хряк оплодотворил восемь свинарок”.
~~~~~
Что такое острый негатив - хорошо известно. Это то, что нас окружает постоянно. Его писать легко и читать интересно. А с позитивом - вечные закавыки. Только начнешь про чье-то геройство, как тут же уткнешься в чье-то головотяпство. Впрочем, Наум Мар через тридцать с лишним лет после войны обнаружил-таки подпольный колхоз, будто бы существовавший при немцах в Подмосковье. Чем не острый позитив? А вот еще. В пору диких очередей и беспросветного дефицита на первой полосе огромными, кричащими буквами было набрано: “Товаров будет больше!” А ниже меленько-меленько приписано: “Так решила такая-то бригада такой-то там чулочно-носочной фабрики”. Типичный острый позитив.
~~~~~
У нас американец из бородатого анекдота хвастается свободой по-американски:
- Я могу выйти к Белому дому, крикнуть: “Долой Трумэна!”, и мне ничего не будет.
Русский не отстает:
- Я тоже могу выйти на Красную площадь, крикнуть: “Долой Трумэна!”, и мне тоже ничего не будет.
Тут полагалось заливаться смехом. Но Александр Ильич Агранович хмуро возражал:
- Ничего подобного! И против Трумэна, и против Рейгана у нас можно крикнуть только то, что позволят, тому, кому позволят, и там, где позволят.
~~~~~
После выхода газеты пускали по отделам ее экземпляр для так называемой разметки. На каждом материале нужно было указать размер гонорара и сведения об авторе. Естественно, для бухгалтерии. Статейка, подписанная Дином Ридом, потянула, как и положено, на тридцать рублей - но не по евангельскому счету, а по объему: обычно за машинописную страницу платили десятку; стало быть, за три страницы - тридцатник. Однако выписаны эти деньги были вовсе не Дину Риду, а сотруднику отдела внешней политики Яше Боровому. Это значило, что единоличным автором заметки был именно он.
~~~~~
В конце декабря 1978 года я отправился за цветами на Черемушкинский рынок. Холод стоял собачий, и пустынный троллейбус громыхал всей своей бесхозной жестью. Последнее тепло из меня выдуло еще на улице, одежда задубела и тоже казалась жестяной. Но приходилось терпеть - цветы нужны были для роддома. Еще дня через три, ближе к Новому году, младенца с мамой перевезли домой. И все сошлось - Новый год, малыш в квартире и дикий, непривычный для Москвы мороз. Столбик термометра за окном упал к тридцати пяти градусам. И тут, конечно, для полноты ощущений в доме отключили тепло.
Спасаясь, мы наглухо завесили окна и двери, сбились все в один угол, забаррикадировались, закутались с головами и почувствовали себя святым семейством в вифлеемской пещере.
Так прошли новогодние праздники...
Оказывается, в новогодние дни люди замерзали в семи районах Москвы. Наш случай не был ни отдельным, ни частным, ни исключительным, ни выходящим из ряда вон. А значит, о нем надо было… молчать.
~~~~~
Мы не могли трогать “Правду”, потому что это орган ЦК. Не могли трогать “Крокодил”, потому что это, как нам сообщили, понизив голос, негласный орган ЦК. Не могли трогать “Советскую Россию” или “Советскую культуру”, потому что это просто газеты ЦК, “Известия” - потому что это орган Верховного Совета, “Вечернюю Москву” - потому что из нее пришел в “Литгазету” первый зам главного Сырокомский, и т.д. и т.п. Легче назвать те издания, из которых позволялось черпать нелепости. Это - “Комсомольская правда”, но без названия, а со ссылкой: “В одной молодежной газете…”, и “Неделя” - ее можно было даже называть во всеуслышание.
~~~~~
Помните немую сцену в “Ревизоре”? Услышав, что прибывший по повелению государя петербургский чиновник требует городничего к себе, отцы города надолго застыли в отчаянно нелепых позах. Как будто гром поразил всех, уточняет Гоголь. Меня же, пусть и не так сильно, всегда поражали самые последние слова о столичном чиновнике: “Он остановился в гостинице”. Значит, подкатил к гостинице, прямиком прошел к администратору и тут же получил если не номер, то хотя бы койку?
На такое гостеприимство в наше время рассчитывать было нечего.
~~~~~
...после взрыва в Мавзолее в начале 70-х “Правда” ни словом не обмолвилась об этом, но сообщила, что в канун учебного года студенты и школьники по традиции собрались на Красной площади. Дальше следовало: “Мимо хрустального саркофага с телом В.И. Ленина прошли слушатели Бронетанковой академии”. Это ровным счетом ничего не значило для непосвященных. А тем, кто что-то слыхал, сигнализировали: Мавзолей на месте, саркофаг в порядке, тело уцелело.
~~~~~
...больше всего Науму Иосифовичу хотелось узнать, что думает маршал о полководческом даре генералиссимуса. Рокоссовский завел речь издали - с причин поражений в 1941 году, а закончил так:
- До Сталинграда не понимал ничего, после Сталинграда начал советоваться.
~~~~~
...в Пензе конца 70-х, когда на прилавках оставались одни куриные яйца, видел, как заезжих профессоров, преуспевших в изучении Белинского, ублажали мясом на углях в загородном ресторане с настоящим, живым медведем. А обычную еду - распластанных на тарелках цыплят табака с пунцовыми (в мае!) помидорами - подавали в комнате, окна которой выходили не на улицу, а в другие помещения. Тем не менее эти окна были еще и плотно завешены одеялами, чтобы не подглядывали, кому не положено. В эту же комнату внесли напоследок молочного поросенка, и старики профессора разом заскучали. Это не Белинского разделывать. Тут нужна особая сноровка.
В Новгороде в 1981 году 160-летие Достоевского докатилось до завода, выпускающего линзы для телевизоров. Гендиректор на всякий случай нажаловался московской элите на оскорбительно низкие закупочные цены на их продукцию по сравнению с отпускными государственными ценами и с облегчением сбагрил писателей секретарю партбюро.
~~~~~
...нам с Олегом Морозом пришлось готовить “круглый стол” с подачи первого зама главного редактора Юрия Петровича Изюмова, придумавшего, а точнее - выстрадавшего его тему...
- Почему у нас так мало образованных людей?
Да если уборщица в метро получает больше, чем школьный учитель, с образованием всегда будет напряженка! Но на страницах газеты даже такие легкомысленные соображения полагалось высказывать от лица солидных людей.
~~~~~
...в общении с ЦК постоянно использовались фирменные заморочки. Не найдя поддержки, допустим, в отделе науки, можно было попытать счастья в производственном отделе, и наоборот. Классическую тяжбу между Мюллером и Шелленбергом для “Семнадцати мгновений весны” Юлиан Семенов писал не только по рассказам очевидцев, но и по собственным впечатлениям от интриг, разыгрывавшихся в кабинетах на Старой площади. Всегдашние жалобы на однопартийность политической системы Александр Агранович, определявший экономическую линию “Литературной газеты”, любил смягчать поговоркой: “Система однопартийная, но многоподъездная”.
~~~~~
Андрей Белый заметил, что при торжестве материализма совершенно исчезла материя: нечего стало есть, не во что одеваться.