"Счастливая веселая жизнь"
Вернемся к цитированию дневника Е.Гопштейна. Запись от 18 апреля 1940 г. - на тему дефицита, очередей и нехватки продовольствия. Но это лишь один из аспектов - самый очевидный. Еще один аспект - это про пресловутое советское "равенство". Пример домработницы (автор прямо называет этот термин просто советским эвфемизмом прислуги), которая трудится у коммуниста-татарина (домработницы - это некий элемент роскоши у новоявленных хозяев жизни. Причем, не у низовых коммунистов, а у тех партийцев, кто повыше да половчее).
Другой блок - очевидная взаимосвязь текущих проблем с военными приготовлениями СССР (кроме ожидания Большой войны, записи после 1938 г. изобилуют крымскими отголосками военных конфликтов с участием РККА: столкновений с Японией на Дальнем Востоке, советско-финской войны, и прочими военными историями накануне 22 июня 1941 г.). Также автор размышляет над темой покупки СССР некоторых товаров вроде сахарина, и делает это в эмоциональной и язвительной форме, что крайне бьется с текущими императивами. Поэтому этот блок цитаты не привожу, ограничившись лишь пересказом. Но если уж совсем кратко спойлерить: автор негативит насчет контактов с нацистской Германией, и считает, что они идут в ущерб стране и ее народам.
"Счастливая веселая жизнь" в СССР развертывается в настоящее время полностью, во всю меру содержащихся в ней возможностей. После недолгого, длившегося примерно дней около десяти или двух недель некоторого полегчания с хлебом, в последнее время снова что-то произошло в этом отношении: взволнованное и перепуганное население вновь устремилось иногда целыми семьями,- к хлебным лавкам, перед которыми очереди в 500-600-1000 чел. представляют теперь собой обычное каждодневное явление, и лицы центральных районов города иной раз настолько непроходимым, что кажется, весь город со всем своим полуторастатысячным населением стоят в очередях - за хлебом, за сметаной, за мужскими носками за граммофонными пластинками, за халвой, за велосипедами, за подсолнечным маслом, за мылом и т.д. Я не преувеличиваю, не впадаю в шарж, и очереди, перечисленные мною здесь, это очереди, одновременно стоявшие как-то в один из последних дней и тогда же записанные мною. Говорят, что нынешние затруднения с хлебом вызваны тем, что выпечку хлеба доя города уменьшили на 20 тонн в сутки, так как завод загружен будто-бы сушкой сухарей для нужд армии. Так это или не так, а городскому населению очень трудно, и значительная часть его изо дня в день остается без хлеба. Вот проходит мимо меня, - сейчас 7 час. утра. - старуха-крестьянка, русская, "домработница". как они теперь называются, то-есть домашняя работница: этим новым наименованием заменили сметенный первыми годами революции одиозный термин прежнего времени-прислуга; теперь «домработниц» держат преимущественно, если не исключительно, коммунисты из числа лучше устроившихся коммуниста-татарина, живущего надо мной, здоровается со мной (я сижу на крыльце) и говорит: «Не дай бог, что делается! Вчера записалась-то есть в очередь-была в 25-м десятке, а сейчас хлеб кончился: привезли только на полтораста человек! Что делать?". Отразится это отсутствие хлеба, в первую очередь, конечно, на ней, на этой бедной старухе, так как ее хозяин-коммунист, да еще татарин, хлеб зля себя, жены и двух детей достанет нe в полтора рубля, так в 4 руб. 10 коп., но ей-то, домработнице, этого дорогого хлеба перепадет, можно думать, не очень много...
Перед несколькими имеющимися в городе столовыми, в которых за очень дорогую цену кормят какой-то гадостью ежедневно по три раза в день,-с утра, перед обедом и перед вечером, стоят по несколько часов очереди чающих попасть туда-людей, упорно, несмотря на все усилия советской власти отучить их от этого, желающих есть и не имеющих возможности сделать это, как или иначе, у себя дома. Тут люди и рабочего облика, тут, по-видимому, и приезжие, попавшие в Симферополь по различным служебным командировкам, тут и какие-то оборванцы, нищие: все это стремится попасть в помещение, в котором за несколько рублей дадут поесть хоть что-нибудь, но все-же дадут...
(Далее следует информация о появлении в Москве немецкого сахарина, и крайне резкие и язвительные размышления и оценки автора по этому поводу - которые в силу текущих императивов проблемны в плане цитирования он-паблик)
Разговорился как-то, очень сдержанно, на службе со стариком-сторожем "Не может это так остаться,-отметил старик, в прошлом полтавский крестьянин, - это хуже, чем яри царе было!»
* Иллюстративная картинка сгенерирована нейросетью Prolembo