А.Г. Зарубин, В.Г. Зарубин.КРАСНЫЙ ТЕРРОР В КРЫМУ: КОНЦЕПЦИЯ
Публикую у себя очередную статью А.Г.и В.Г.Зарубиных о драматических событиях в Крыму в 1918-1921 гг. Впервые предлагаемый вниманию читателей материал был опубликован в 1994 г. в сборнике материалов республиканской научно-общественной конференции "Крым и Россия: неразрывные исторические судьбы и культура".
Текст публикации любезно предоставлен одним из ее соавторов - В.Г.Зарубиным. По его оценке, "конечно, многое там уже устарело и нуждается в правке. Ценность она представляет скорее историографическую".
Сам я воздержусь от каких-либо комментариев, и просто опубликую присланный текст.
Заодно напоминаю, что второе издание книги А.Г. В.Г. Зарубиных "Без победителей" можно заказать здесь:
http://crimeanbook.com/bez_pobediteley.html
_______
А.Г. Зарубин, В.Г. Зарубин
КРАСНЫЙ ТЕРРОР В КРЫМУ: КОНЦЕПЦИЯ
Принципиально вопрос о терроре был решен В. И. Лениным еще в начале его политической карьеры. В 1901 г. он написал: "... Мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора. Это - одно из военных действий..." (Ленин, с. 7). Каких-либо корректив в этот тезис вождь большевиков фактически не вносил, продолжая считать террор тактическим приемом, вытекавшим из постулата времен Великой французской революции: благо революции - высший закон, согласно которому население условно делилось на три категории: "свои", обыватели (колеблющиеся) и "враги народа*. Смысл террора полагался как раз в том, чтобы направлять и поощрять первых, устрашать вторых, устранять третьих. Индивидуальный террор большевиками отвергался, признавалось только массовое действо. Попутно отметим, что еще никогда в истории террор (а конечном итоге) не оправдывал надежд своих устроителей.
Что касается Крыма, то он стал опытным полигоном использования всех форм насилия к январю 1918 г., когда конфронтационные процессы достигли стадии гражданской войны, осложненной межэтническими конфликтами. Прискорбно, но абсолютное большинство участников событий всех направлений (за немногими исключениями: муфтий Челебиджан Эфенди Челебиев, меньшевик П.И. Новицкий, большевики Ю. П. Гавен (Дауман) и В. А. Елагин) делает ставку именно на насилие.
Первая вспышка террора (январь - март 1918 г.) не носила, однако, целенаправленно-продуманного характера, а была, скорее, следствием крайнего ожесточения, предельных социальных ожиданий низов общества, их агрессивности, толкавших революционеров в сторону «беспредела»: массовый спонтанный террор был еще прежде всего делом рук самих масс, вооруженных и люмпенизированных. Правда, в числе инициаторов террора мы встречаем не только типичного "клешника" С. Шмакова, чей отряд "прославился" особой даже для тех лет разнузданностью, но и большевистских руководителей - Ж. А. Миллера, Н. М. Демышева, левого эсера Кебабъянца - инициировавших волну массовых арестов и расстрелов офицеров и буржуазии в Евпатории, И А. Назукина, создателя Балаклавской коммуны, анархиста А. В. Мокроусова. Последний призывал "уничтожить всю буржуазию, не разбирая средств" (ЦГАК, ф. Р-2238, оп. I, д. 5, л. 14).
Но все-таки более типичным было действие снизу. Так, 23-24 февраля н. ст. «матросы корабля «Борец за свободу» постановили истребить всю буржуазию» (Известия Севастопольского Совета, 1918, 28 февраля). За две ночи было расстреляно до 400 человек. (Всего, по имеющимся у авторов данным, в эти дни только, в Севастополе погибло до 600 человек (ЦГАК, ф. I-150, оп.I, д. 84, л. 42). Подобные сцены, поразившие тогдашнюю Россию, разыгрывались и в Евпатории, и в Ялте.
Террор сопровождался реквизициями (попросту - грабежом), которые были одобрены председателем таврического ЦИКа Ж. А. Миллером (он "разрешил отрядам производить самостоятельно... и помимо судебных органов обыски, массовые изъятия ценностей, что влекло за собой разложение этих слабо дисциплинированных отрядов и озлобление населения" (Гавен, с. 13), и мобилизациями "буржуазии". Наркомюст Республики Тавриды (левый эсер В. Гоголашвили) утвердил предельно упрощенную систему следствия. Еще в феврале создается комиссариат тюрем. На мартовском губернском съезде советов приветствовалось, что "комиссариат сумел поставить дело так, что тюрьма представляет из себя не место наказания, а место признания своей виновности" (ЦГАК, ф. I-150, оп. I, д. 48, л. 9). Так оформляется второй этап террора - торжество принципа «революционной целесообразности».
Кровавым заключительным аккордом гражданской войны прозвучали крымские события конца 1920-1921 гг., которые рука вообще не поднимается квалифицировать вследствие умопомрачительного их размаха. Скорее всего, это была месть, "пир победителей", помноженный на ненависть к «классово чуждым» элементам. 17 ноября 1920 года, после занятия Крыма войсками, Южного фронта, Крымревком (создан 14 ноября) приказал: все офицеры, чиновники военного времени, работники в учреждениях добрармии обязаны явиться для регистрации в 3-дмевный срок. Неявившиеся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по всем строгостям военного времени (Ревкомы Крыма, с 23-24). После чего началось Тотальное истребление военнослужащих врангелевской Русской армии (несмотря но обещание амнистии), чиновников, буржуазии, интеллигенции. Исполнение акции было санкционировано центром (уполномоченный ЦК РКП (б) Г. Д Пятаков, присланные в Крым Б. Кун и Р. Землячка (Самойлова, Залкинд), возложено на особые отделы армии, ревкомы и ЧК. Противодействие вакханалии со стороны ряда местных коммунистов вызвало ответную реакцию. Кун и Землячка настаивают на отзыве из Крыма Ю. П. Гавена, С. Я. Бабаханяна, И. К. Фирдевса (Керимджанова), П. И. Новицкого и других "мягкотелых" .работников. В начале декабря 1920 г. Землячка подписывает документ: "Путем регистрации, облав и т. п. было произведено изъятие служивших в войсках Врангеля офицеров и солдат. Большое количество врангелевцев и буржуазии было расстреляно (напр. в Севастополе из задержанных при обыске 6000 человек «отпущено 700, расстреляно 2000 человек), остальные находятся в концентрационных лагерях. Действия Особых Отделов вызвали массу ходатайств со стороны местных коммунистов - благодаря связи их с мелкой буржуазией - за тех или иных арестованных. Областкомом (РКП (б) - авт.) было указано на недопустимость массовых ходатайств и предложено партийным бюро ни в коем случае не давать своей санкции подобным ходатайствам, а наоборот, оказать действительную помощь Особым Отделам в их работе по окончательному искоренению контрреволюции» (ЦГАК, ф. II -1, оп. I, д. Д л. 6).
О недовольстве и растерянности населения свидетельствует, в частности, протокол № 1 заседания бюро Севастопольской парторганизации (декабрь): "Об отношении организации РКП к создавшемуся положению в городе в связи с арестами и обысками. Повести агитацию среди рабочих масс о необходимости искоренения контрреволюционеров" (ЦГАК, ф. II-32, оп. 4, л. 6). Итак, участие в бойне, в отличие от 1918 г., становится прямой партийной директивой.
Количество уничтоженных в 1920-1921 гг. до сих пор не установлено (есть разные цифры), но, без всякого сомнения, счет идет на десятки тысяч человек.
Резюме: красный террор в Крыму эволюционирует от стихийных самосудов 1918 г. через "легитимизацию" принципа "революционной целесообразности" к делу партийно-государственной важности в году 1920-м. Так закладывалась политическая и идейная основа тоталитарного режима в СССР.
Литература:
Гавен Ю. Конструирование временного ЦИКа // Расстрел Советского правительства Крымской республики Таврида. (Симферополь), 1933.
Известия Севастопольского Совета, 1918, 28 февраля.
Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 5.
Ревкомы Крыма. Сборник документов и материалов. Симферополь, 1968.
Центральный государственный архив Крыма (ЦГАК).
Впервые опубликовано: Крым и Россия: неразрывные исторические судьбы и культура / Материалы республиканской научно-общественной конференции. / -Симферополь, март 1994 - с.31-33
Текст публикации любезно предоставлен одним из ее соавторов - В.Г.Зарубиным. По его оценке, "конечно, многое там уже устарело и нуждается в правке. Ценность она представляет скорее историографическую".
Сам я воздержусь от каких-либо комментариев, и просто опубликую присланный текст.
Заодно напоминаю, что второе издание книги А.Г. В.Г. Зарубиных "Без победителей" можно заказать здесь:
http://crimeanbook.com/bez_pobediteley.html
_______
А.Г. Зарубин, В.Г. Зарубин
КРАСНЫЙ ТЕРРОР В КРЫМУ: КОНЦЕПЦИЯ
Принципиально вопрос о терроре был решен В. И. Лениным еще в начале его политической карьеры. В 1901 г. он написал: "... Мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора. Это - одно из военных действий..." (Ленин, с. 7). Каких-либо корректив в этот тезис вождь большевиков фактически не вносил, продолжая считать террор тактическим приемом, вытекавшим из постулата времен Великой французской революции: благо революции - высший закон, согласно которому население условно делилось на три категории: "свои", обыватели (колеблющиеся) и "враги народа*. Смысл террора полагался как раз в том, чтобы направлять и поощрять первых, устрашать вторых, устранять третьих. Индивидуальный террор большевиками отвергался, признавалось только массовое действо. Попутно отметим, что еще никогда в истории террор (а конечном итоге) не оправдывал надежд своих устроителей.
Что касается Крыма, то он стал опытным полигоном использования всех форм насилия к январю 1918 г., когда конфронтационные процессы достигли стадии гражданской войны, осложненной межэтническими конфликтами. Прискорбно, но абсолютное большинство участников событий всех направлений (за немногими исключениями: муфтий Челебиджан Эфенди Челебиев, меньшевик П.И. Новицкий, большевики Ю. П. Гавен (Дауман) и В. А. Елагин) делает ставку именно на насилие.
Первая вспышка террора (январь - март 1918 г.) не носила, однако, целенаправленно-продуманного характера, а была, скорее, следствием крайнего ожесточения, предельных социальных ожиданий низов общества, их агрессивности, толкавших революционеров в сторону «беспредела»: массовый спонтанный террор был еще прежде всего делом рук самих масс, вооруженных и люмпенизированных. Правда, в числе инициаторов террора мы встречаем не только типичного "клешника" С. Шмакова, чей отряд "прославился" особой даже для тех лет разнузданностью, но и большевистских руководителей - Ж. А. Миллера, Н. М. Демышева, левого эсера Кебабъянца - инициировавших волну массовых арестов и расстрелов офицеров и буржуазии в Евпатории, И А. Назукина, создателя Балаклавской коммуны, анархиста А. В. Мокроусова. Последний призывал "уничтожить всю буржуазию, не разбирая средств" (ЦГАК, ф. Р-2238, оп. I, д. 5, л. 14).
Но все-таки более типичным было действие снизу. Так, 23-24 февраля н. ст. «матросы корабля «Борец за свободу» постановили истребить всю буржуазию» (Известия Севастопольского Совета, 1918, 28 февраля). За две ночи было расстреляно до 400 человек. (Всего, по имеющимся у авторов данным, в эти дни только, в Севастополе погибло до 600 человек (ЦГАК, ф. I-150, оп.I, д. 84, л. 42). Подобные сцены, поразившие тогдашнюю Россию, разыгрывались и в Евпатории, и в Ялте.
Террор сопровождался реквизициями (попросту - грабежом), которые были одобрены председателем таврического ЦИКа Ж. А. Миллером (он "разрешил отрядам производить самостоятельно... и помимо судебных органов обыски, массовые изъятия ценностей, что влекло за собой разложение этих слабо дисциплинированных отрядов и озлобление населения" (Гавен, с. 13), и мобилизациями "буржуазии". Наркомюст Республики Тавриды (левый эсер В. Гоголашвили) утвердил предельно упрощенную систему следствия. Еще в феврале создается комиссариат тюрем. На мартовском губернском съезде советов приветствовалось, что "комиссариат сумел поставить дело так, что тюрьма представляет из себя не место наказания, а место признания своей виновности" (ЦГАК, ф. I-150, оп. I, д. 48, л. 9). Так оформляется второй этап террора - торжество принципа «революционной целесообразности».
Кровавым заключительным аккордом гражданской войны прозвучали крымские события конца 1920-1921 гг., которые рука вообще не поднимается квалифицировать вследствие умопомрачительного их размаха. Скорее всего, это была месть, "пир победителей", помноженный на ненависть к «классово чуждым» элементам. 17 ноября 1920 года, после занятия Крыма войсками, Южного фронта, Крымревком (создан 14 ноября) приказал: все офицеры, чиновники военного времени, работники в учреждениях добрармии обязаны явиться для регистрации в 3-дмевный срок. Неявившиеся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по всем строгостям военного времени (Ревкомы Крыма, с 23-24). После чего началось Тотальное истребление военнослужащих врангелевской Русской армии (несмотря но обещание амнистии), чиновников, буржуазии, интеллигенции. Исполнение акции было санкционировано центром (уполномоченный ЦК РКП (б) Г. Д Пятаков, присланные в Крым Б. Кун и Р. Землячка (Самойлова, Залкинд), возложено на особые отделы армии, ревкомы и ЧК. Противодействие вакханалии со стороны ряда местных коммунистов вызвало ответную реакцию. Кун и Землячка настаивают на отзыве из Крыма Ю. П. Гавена, С. Я. Бабаханяна, И. К. Фирдевса (Керимджанова), П. И. Новицкого и других "мягкотелых" .работников. В начале декабря 1920 г. Землячка подписывает документ: "Путем регистрации, облав и т. п. было произведено изъятие служивших в войсках Врангеля офицеров и солдат. Большое количество врангелевцев и буржуазии было расстреляно (напр. в Севастополе из задержанных при обыске 6000 человек «отпущено 700, расстреляно 2000 человек), остальные находятся в концентрационных лагерях. Действия Особых Отделов вызвали массу ходатайств со стороны местных коммунистов - благодаря связи их с мелкой буржуазией - за тех или иных арестованных. Областкомом (РКП (б) - авт.) было указано на недопустимость массовых ходатайств и предложено партийным бюро ни в коем случае не давать своей санкции подобным ходатайствам, а наоборот, оказать действительную помощь Особым Отделам в их работе по окончательному искоренению контрреволюции» (ЦГАК, ф. II -1, оп. I, д. Д л. 6).
О недовольстве и растерянности населения свидетельствует, в частности, протокол № 1 заседания бюро Севастопольской парторганизации (декабрь): "Об отношении организации РКП к создавшемуся положению в городе в связи с арестами и обысками. Повести агитацию среди рабочих масс о необходимости искоренения контрреволюционеров" (ЦГАК, ф. II-32, оп. 4, л. 6). Итак, участие в бойне, в отличие от 1918 г., становится прямой партийной директивой.
Количество уничтоженных в 1920-1921 гг. до сих пор не установлено (есть разные цифры), но, без всякого сомнения, счет идет на десятки тысяч человек.
Резюме: красный террор в Крыму эволюционирует от стихийных самосудов 1918 г. через "легитимизацию" принципа "революционной целесообразности" к делу партийно-государственной важности в году 1920-м. Так закладывалась политическая и идейная основа тоталитарного режима в СССР.
Литература:
Гавен Ю. Конструирование временного ЦИКа // Расстрел Советского правительства Крымской республики Таврида. (Симферополь), 1933.
Известия Севастопольского Совета, 1918, 28 февраля.
Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 5.
Ревкомы Крыма. Сборник документов и материалов. Симферополь, 1968.
Центральный государственный архив Крыма (ЦГАК).
Впервые опубликовано: Крым и Россия: неразрывные исторические судьбы и культура / Материалы республиканской научно-общественной конференции. / -Симферополь, март 1994 - с.31-33