Церковные споры в эмиграции (4)
Церковность или политика? (О «бердяевщине»)
Церковный вопрос, волнующий Зарубежье, сперва предстал перед ним в виде спора, с одной стороны, иерархами, так называемыми карловацкими, и митрополитом Евлогием, считавшим себя, и совершенно правильно, поставленным св. патриархом Тихоном - управлять западноевропейскими православными русскими церквями, и сомкнувшимся вокруг владыки Евлогия духовенством и паствой.
Теперь спор этот решен.
И в то же время духовное состояние и канонически-правовое положение Зарубежной церкви осложнилось, ее трудности обострились. Ибо заместитель местоблюстителя патриаршего престола, митрополит Новгородский Сергий, подтвердил исходную силу полномочий, т.е. правомочий и правообязаннастей, митрополита Евлогия и, тем окончательно разъяснив вопрос, подверг православное Зарубежье в величайшее смущение и соблазн, предъявив ему - в лице митрополита Евлогия - несообразные и соблазнительные политические требования.
Мы уже писали, почему эти требования юридически несообразны; зарубежное духовенство, связанное духовно и душевно, так же как и вся паства, с Россией, ни в каком государственно-правовом отношении с «советской властью» не состоит: оно ушло само из области ее властования и извергнуто большевиками из «советского» подданства или гражданства.
Предъявление требования «лояльности» лицам, не состоящим с данной властью ни в каких государственно-правовых отношениях, будучи вообще юридически нелепым, означает, когда оно исходит от церковной власти, подчинение церковных отношений политике, извращение и злоупотребление церковной властью в чьих-то политических целях, подлинное détournement du pouvoir. В то же время по существу советская власть есть власть не только не православная, не только не христианская, но и прямо безбожная, воинственно-безбожная и безбожно-воинствующая. Ей возможно - с христианской точки зрения - подчинение, лишь поскольку она как-то представляется христианам как некая власть вообще, так сказать, в нормальных и религиозно-безразличных проявлениях всякого властования. Христиане первых веков подчинились язычексому кесарю. Для христиан кесарь быль только Dominus (государь), для язычников формально, во всяком случае со времен Аврелия, а по существу горазно раньше, кесарь был при жизни Dominus et Deus - государь-бог.
Христиане и церковь никогда не поклонялись языческому государю-богу - это им запрещало их христианское сознание. Но они, не изменяя Христу и вере, всегда могли свободно и любовно молиться о своих «благочестивейших» государях и о своем «христолюбивом воинстве». Молиться за них в их величии и славе было не трудно и могло казаться - официальной обрядностью. Молиться о них в их и своем уничижении и скорби есть для многих нравственное веление, а там, где за это гонят и преследуют, - и нравственный подвиг.
Эти простые и с точки зрения общей и юридичской логики совершенно ясные, а для нравственного сознания непререкаемые вещи актом митрополита Сергия как-то ставятся под сомнение, а делается это - скажем прямо - без всякой политической надобности и без всякого морально-религиозного оправдания.
Церковь, конечно, должна стоять вне политики и над политикой. Это не подлежит никакому сомнению. Но аполитизм церкви не может и не должен означать ее политического приспособления. Такое приспособление можно объяснить, можно оправдать трудными обстоятельствами, и подобное объяснение-оправдание можно подкрепить многими историческими примерами.
Но политического приспособления нельзя ни требовать, ни предписывать, ни даже вымаливать никакими воплями. (...)
(Продолжение следует.)
Россия. 1927. №4. 17 сентября.
П. Б. Струве ("Дневник писателя", Русский Путь-Ymca-Press, 2004)
26 января 1927 года Карловацкий синод отстранил митрополита Евлогия от управления епархией и запретил в служении, что привело к разрыву с Западно-европейской епархией. Позже в том же году митрополит Евлогий согласился на требование заместителя местблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия дать подписку о «лояльности» по отношению к советскому правительству (Указ от 14 июля 1927 года).