Символ единства
"Мы застыли на переправе между прошлым и будущим"Обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт посмотрел инаугурацию Барака Обамы и надеется, что в России когда-нибудь будет нечто подобное, если не по форме, то по смыслу.
открыть материал…
Комментарий: Замечательные, навеянные подлинным патриотизмом соображения Константина Эггерта, напоминающие слова Шмемана об Америке, в частности, о церемонии президентской инаугурации:
Два часа перед телевизором: inauguration 6 президента Картера. Как всегда - а это "мой" шестой президент - восхищение Америкой, подлинная радость. Простота всей этой церемонии - и потому, что отсутствует всякая "церемониальность" и "символизм", она по-настоящему символична . В ней вся Америка, все то невыразимое, что делает ее действительно великой. Но, конечно, главное, что меня восхищает, это передача власти, передача, в которой сгорает всякая вражда, партийность, соотношение победитель - побежденный… Овация [бывшему президенту] Форду и простые слова Картера, благодарящего его от "себя и от имени всей нации". Флаг. Солнце. Молитва. Гимн. Все это грандиозно и предельно просто. Сейчас, пока я пишу, Картер с женой, неожиданно для всех, пошли пешком от Капитолия до Белого дома. Радость толпы. Я убежден, что в памяти останется это шествие президента за руку с женой… Речь его, однако, мне показалась слабой, да и сам он мне не очень симпатичен. Он все время улыбается, но глаза его остаются холодными. Нет, восхищает меня Америка, ее глубокая сущность, Америка, нашедшая - одна во всем мире! - какую-то формулу, почти чудесную, государства и общества, не превращающихся в идолов, сочетающую живую традицию ("принцип") с жизнью… И опять думал о Солженицыне: вот что ему надо бы смотреть, во что вникать, чему смиренно учиться . Но куда там… Учить можем только мы из-под наших развалин, которые ничему никогда нас не учат… (20 января 1977)
Только что смотрел по TV инаугурацию нового президента. Как всегда - чувство подлинного величия Америки, являемого в этой - очень, в сущности, простой и скромной - церемонии. Это величие - от согласия в главном, в том, что по ту сторону идеологий и политики, от безоговорочного приятия всеми "правил игры", от живого чувства преемственности, традиции… Речь Рейгана - посредственная, но сила ее в отсутствии "педали". Это то, что и как он чувствует и верит. (20 января 1981)
И рядом с этим - невежественная издевка и бахвальство Андрея Кураева, не желающего ни в чем разбираться ("учиться", но он ведь не Солженицын!), усмотревшего раболепство в речи достойнейшего архиепископа Нью-Йорского Димитрия Тракателлиса, выдающегося богослова и церковного деятеля. Как будто его слова звучали бы одинакого в сегодняшней политической обстановке под сводами Кремля:
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Боже всех, благодарим и славим Тебя в этот день, так же как и наш первый президент в день своей инаугурации, так и мы тоже «прибегаем вновь к благому Отцу всех со смиренным прошением». Мы благословим и хвалим Твое святое Имя за Твои всеблагие милости и благословение на Соединенные Штаты Америки, на нашего президента Барака Обаму и вице-президента США Джозефа Байдена, ибо они начинают второй срок своих священных обязанностей в высшем учреждении нашей страны.
Благослови, сохрани и укрепи их и их семьи в покое и здравии вместе со всеми, кто служит нашей стране, особенно в Конгрессе, судебных органах и Вооруженных Силах здесь и везде, героически и жертвенно защищая наши права на жизнь, свободу и счастье. Отец Небесный, да пребудем мы в этой земле возможностей и свободы в «совершенном покое», верные нашим устоям, строя все более процветающее, справедливое, равноправное и достойное общество для всех наших граждан.
И пусть мы всегда разделяем нашу веру и надежду на будущее со всем миром, через Твою Всеблагую любовь. Аминь.
А вот комментарий Кураева:
Все таки в суровых северных русских условиях греческое православие прошло некоторую (конечно и увы, лишь частичную) ректификацию: греческая вера была малость очищена от преизбыточествующей и тошнотворной греческой елейности.
Как обычно, Андрей Кураев мерит своими мерками и судит по себе. Ему явно непонятны чувства исторической преемственности, народного единства, общей цели, выраженные в это речи, разумеется, торжественно-церемониальной, но нисколько не "греческой", адресованной не лично Президенту, а народному избраннику в момент его вступления в должность, и не лично архиепископом, а представителем религиозных сообществ. Кураев не принимает во внимание, что церковная санкция гражданской власти может совмещаться с независимостью церкви как организации. Он даже не задумывается над значением пригашения православного грека на американскую инаугурацию.
Есть одержимость в этом желании не понять, а принизить и опошлить, в неспособности чем-либо восхищаться или что-то уважать, в полном отсутствии чувства не то, что величия, а элементарного человеческого достоинства.
Как печально, что именно эта "кураевщина" по страшному недоразумению ассоциируется сегодня в России с православием.