Послесловие к четырехтомному де Траси
Самому не верится, но все готово: 900 страниц текста, 450 примечаний, почти для каждого из которых потребовалось небольшое исследование. Как там у Горького: «Работа проделана большая, сложная и никому не нужная». По зрелом размышлении убрал давнее излишне бойкое предисловие, которое было в первом издании первого тома, и заменил его скучнейшим, по большей части чисто техническим и абсолютно нечитабельным послесловием. Так будет правильнее. По первому тому см. также здесь и здесь.
Настоящий перевод включает полный текст всех томов «Начал идеологии», кроме прилагавшихся к третьей части переводов на французский язык логических сочинений Бэкона и Гоббса. Эти приложения здесь по понятным причинам опущены, ссылки на имеющиеся русские переводы даны в примечаниях.
Первое Полное собрание сочинений де Траси под редакцией Клода Жоли (Destutt de Tracy. Œuvres complètes en 8 volumes / Cl. Jolly (éd.). Paris: Librairie Philosophique J. Vrin, 2011-2017, далее ПСС) в момент начала работы над переводом еще не было завершено, были доступны только первые тома, содержащие ранние произведения. Поэтому переводу предшествовало сопоставление всех прижизненных и некоторых последующих изданий каждого тома «Начал идеологии». Отдельные тома публиковались по мере их написания, с большими перерывами (первый - 1801, второй - 1803, третий - 1805, четвертый, содержащий четвертую и пятую части - 1815) и по отдельности же неоднократно переиздавались. Лишь в 1817-1818 годах появилось издание «Начал идеологии», включающее все четыре тома; еще два полных издания, осуществленные во Франции в 1824-1826 и в Бельгии в 1826-1827 годах, стали последними прижизненными. Как явствует из авторских «уведомлений» (avertissements) и самого текста, небольшие правки де Траси вносил только во вторые издания первой и второй частей, а все их издания, начиная с третьего, равно как и все издания третьей и четвертой-пятой частей, начиная со второго, воспроизводят предыдущие без каких-либо изменений (особняком стоят сокращенные издания, выходившие под другими названиями: «Принципы логики, или собрание фактов касательно человеческого ума» - краткое изложение первых трех частей, «Трактат о политической экономии» - сокращенный вариант «Трактата о воле»; они мною не учитывались).
Самостоятельная и сложная текстологическая история имеется у главы «О любви» недописанной второй части «Трактата о воле». По не вполне ясным мотивам де Траси отказался от ее публикации, оставив только первые полторы страницы; далее текст обрывался, заменяясь отточиями, за которыми следовали «Заключительное замечание» и «Систематический экстракт». В таком виде «Трактат о воле» переиздавался во Франции вплоть до первых десятилетий XX века. Однако в итальянский перевод Компаньони (см. ниже), по крайней мере частично выполнявшийся с авторской рукописи, эта глава вошла целиком. Историк и филолог Жильбер Шинар (1881-1972) опубликовал ее обратный перевод с итальянского (Destutt de Tracy. De l’amour. Publié pour la première fois en français avec une introduction sur Stendhal et Destutt de Tracy, par Gilbert Chinard. Paris: Société d’Édition les belles-lettres, 1926), который с тех пор помещался как приложение во французских изданиях «Трактата». Наконец, уже в XXI веке К. Жоли нашел и издал рукописный французский оригинал (Destutt de Tracy. De l’amour. Texte original en langue française. Introduction, édition et notes par Claude Jolly. Préface de Jean Tulard, membre de l’Institut. Paris: Librairie Philosophique J. Vrin, 2006). В VI томе ПCC, содержащем «Трактат о воле», последняя глава просто напечатана целиком по этому изданию, и лишь из предисловия читатель может узнать, что в прижизненных изданиях ее не было. Но поскольку такое редакторское решение явно нарушает волю автора и искажает впечатление о книге, которую читали современники де Траси, я предпочел сохранить отточия, а полный текст главы вынести в приложение.
В итоге предлагаемый перевод основывается на следующих изданиях.
Первый том переведен по третьему изданию (Élémens d’Idéologie. Première partie: Idéologie proprement dite. Par M. Destutt Comte de Tracy, Pair de France, Membre de l’Institut de France et de la Société Philosophique de Philadelphie. Troisième édition. Paris: Mme V[euv]e Courcier, 1817) и тщательно сравнен с первым (Projet d’éléments d’Idéologie a l’usage des ecoles centrales de la Republique française. Par le citoyen Destutt-Tracy, membre du Sénat-conservateur et membre associé de l’Institute National. Paris: Didot et Debray, an IX (1801)), вторым (Élémens d’Idéologie. Première partie: Idéologie proprement dite. Par A. L. C. Destutt-Tracy, Sénateur. Seconde édition. Paris: Courcier, an XIII (1804)) и двумя последними прижизненными изданиями (Élémens d’Idéologie. Première partie: Idéologie proprement dite. Par M. le Comte Destutt de Tracy, Pair de France, membre de l’Institut de France et de la Société philosophique de Philadelphie. Paris: Mme Lévi, 1824; Élémens d’Idéologie. Idéologie proprement dite. Par M. le Comte Destutt de Tracy, Pair de France, Membre de l’Institut de France et de la Société Philosophique de Philadelphie. Bruxelles: Wahlen, 1826). Расхождения с первым изданием (других не нашлось) указаны в примечаниях.
Второй том переведен по второму изданию (Élémens d’Idéologie. Seconde partie: Grammaire. Par M. Destutt Comte de Tracy, Pair de France, Membre de l’Institut de France et de la Société Philosophique de Philadelphie. Deuxième édition. Paris: Mme V[euv]e Courcier, 1817) и сверен с первым (Élémens d’Idéologie. Seconde partie: Grammaire. Par le c[itoy]en Destutt-Tracy, membre du Sénat conservateur et correspondant de l’Institute national. Paris: Courcier, an XI (1803)) и последующими прижизненными изданиями.
Третий том переводился по первому изданию (Élémens d’Idéologie. Troisième partie: Logique. Par A. L. C. Deatutt-Tracy, sénateur. Paris: Courcier, an XIII (1805)), поскольку его сверка с последующими (Élémens d’Idéologie. Troisième partie: Logique. Par M. Destutt Comte de Tracy, Pair de France, Membre de l’Institut de France et de la Société Philosophique de Philadelphie. Seconde édition. Paris: Mme V[euv]e Courcier, 1818; Élémens d’Idéologie. Troisième partie: Logique. Par M. le Comte Destutt de Tracy, Pair de France, membre de l’Institut de France et de la Société philosophique de Philadelphie. 2 vols. Paris: Mme Lévi, 1825) не выявила каких-либо расхождений, если не считать того, что в издании Леви опущенные здесь приложения к третьей части составляют отдельный том.
«Трактат о воле», за исключением главы «О любви», переведен по современному академическому изданию, вышедшему в серии «Corpus des œuvres de philosophie en langue française» под редакцией Анн Деней-Тюнне и Анри Денея (Destutt de Tracy. Traité de la volonté et de ses effets. De l’amour. Paris: Fayard, 1994), воспроизводящему второе издание (Élémens d’Idéologie. IVe et Ve parties. Traité de la volonté et de ses effets. Par M. Destutt Comte de Tracy, Pair de France, Membre de l’Institut de France et de la Société Philosophique de Philadelphie. Seconde édition. Paris: Mme V[euv]e Courcier, 1818), и сверен с первым изданием (Élémens d’Idéologie. IVe et Ve parties. Traité de la volonté et de ses effets. Par le C[om]te Destutt de Tracy, Pair de France, Membre de l’Institut de France et de la Société Philosophique de Philadelphie. Paris: Mme V[euv]e Courcier, 1815), а также с текстом VI тома ПСС, основывающимся на последнем прижизненном издании (Élémens d’Idéologie. IVe et Ve parties. Traité de la volonté et de ses effets. Par M. le Comte Destutt de Tracy, Pair de France, Membre de l’Institut de France et de la Société Philosophique de Philadelphie. Paris: Mme Lévi, 1826). Глава «О любви» переведена по VI тому ПСС, т. е. это перевод c недавно обнаруженного оригинального текста, а не ранее публиковавшегося обратного перевода с итальянского.
Из девяти известных мне переводов «Начал идеологии» или их крупных фрагментов на другие языки семь являются прижизненными: это английский перевод первой части «Трактата о воле», выполненный Джефферсоном по авторской рукописи и изданный в США под названием «Трактат о политической экономии» (A Treatise on Political Economy, to which is prefixed a Supplement to a Preceding Work on the Understanding or Elements of Ideology; with an Analytical Table, and an Introduction on the Faculty of the Will. By the Count Destutt Tracy, member of the Senate and Institute of France, and of the American Philosophical Society. Translated from the Unpublished French Original. Georgetown: Joseph Milligan, 1817), полный перевод на итальянский, осуществленный политиком и публицистом раннего Рисорджименто, создателем национального флага Италии Дж. Компаньони (Elementi d’Ideologia del Conte Destutt di Tracy, pari de Francia, membro dell’Instituto di quel Regno e della Società filosofica di Filadelfia, per la prima volta pubblicati in italiano. Con prefazione e note del cav. Compagnoni. 10 voll. Milano: Stella, Sonzogno, 1817-1819), испанский перевод «Принципов логики», т. е. конспективного авторского изложения первых трех частей «Начал идеологии» (Elementos de verdadera lógica. Compendio ó sea estracto de los Elementos de ideología del Senador Destutt-Tracy. Formado por el presbítero Don Juan Justo García, Catedrático jubilado de matemáticas de la Universidad de Salamanca, Diputado por la provincia de Estremadura á las Córtes ordinarias de los años 20 y 21. Madrid: Repullés, 1821), испанский же перевод первого тома (Elementos de ideología por Destutt-de-Tracy, incluidos en diez y ocho lecciones, é ilustrados con notas críticas por el catedrático D. Mariano S***. Paris: Masson et fils, 1826; reimpr. Caracas: Espinal, 1830), испанский же перевод второго тома (Gramática general por M. Destutt, conde de Tracy, par de Francia. Traducida por Juan Angel Caamaño. Madrid: del Collado, 1822) и два испанских же перевода «Трактата о политической экономии», т. е. сокращенной версии «Трактата о воле» (Principios de Economía Política, considerados por las relaciones que tienen con la voluntad humana. Obra escrita en francés por el Conde Destutt de Tracy, Par de Francia. Traducida al castellano por D. Manuel María Gutierrez. 2 vols. Madrid: Cano, 1817; Tratado de economía política, por el conde Destutt de Tracy, par de Francia, miembro del Instituto de Francia, y de la Sociedad filosófica de Filadelaia. Traducido al español por Don M. V. M. T. I. Madrid: s. n., 1824). Все они были бегло мной просмотрены, но необходимости сверяться с ними в ходе работы не обнаружилось. Язык де Траси достаточно ясен и прост, несмотря на его приверженность к длинным речевым периодам, а в разрешении сомнений, возникавших при выборе русских эквивалентов тех или иных терминов, эти переводы ничем помочь не могли. Немецкий полный перевод, снабженный комментариями (Destutt de Tracy. Grundzüge einer Ideenlehre: Ideenlehre im eigentlichen Sinne; Grammatik; Logik; Abhandlung vom Willen und von seinen Auswirkungen. Herausgegeben, eingeleitet und annotiert von Hans Jörg Sandkühler. 4 Bdn. Stuttgart: Frommann-Holzboog, 2016-2020) был бы, несомненно, более полезен, но он появился совсем недавно и стоит почти тысячу евро, так что я не имел возможности с ним ознакомиться. Наконец, имеется очень слабый английский перевод первого тома и главы «О любви» «Трактата о воле» (Antoine Louis Claude Destutt de Tracy’s Elements of Ideology, Volume 1: Ideology Strictly Defined and On Love from Elements of Ideology, Volume 5: On Morals. English Translations with an Introduction / Master of cultural translation thesis of Juan Christian Guerrero. [Paris:] American University of Paris, 2011) - студенческое творение, изобилующее ошибками и заслуживающее упоминания скорее в качестве курьеза.
Одновременно с первой публикацией моего перевода первой части «Начал идеологии» (А.-Л.-К. Дестют де Траси. Основы идеологии. Идеология в собственном смысле слова / Перевод, предисловие и комментарии Д. А. Ланина. М.: Академический проект - Альма матер, 2013, переизд. 2017) в «Вопросах философии» вышел другой перевод одиннадцатой главы той же первой части (А. Дестют де Траси. Элементы Идеологии. Ч. 1. Идеология в собственном смысле слова. Гл. 11. Размышления о предшествующем и о способе Кондильяка анализировать мысль / Перевод и предисловие А. С. Ивановой // ВФ. 2013. № 8. С. 146-154.). Внимательно изучив эту переводческую работу и сравнив ее с собственной, я не нашел причин что-либо менять.
Дестют де Траси - философ с биографией. Читая его opus magnum, нужно иметь в виду обстоятельства его создания, представлять хотя бы в общих чертах его политический, научный и культурный контекст. Поэтому к упомянутому первому изданию перевода первого тома, в силу ряда причин не получившему продолжения, я написал развернутое предисловие. С тех пор в русскоязычной Википедии появились статьи о де Траси и движении «идеологов» (в их нынешнем виде целиком написанные мною, хотя вполне возможно, что вскоре они будут улучшены или испорчены другими авторами), содержащие минимально необходимые исторические и биографические сведения, что позволяет не загромождать ими настоящее издание. Знакомство с «Началами идеологии» лучше всего начинать с обращения к этому общедоступному справочному материалу. Что касается более основательных работ по истории «идеологической» школы, то на русском языке они единичны (а до недавнего времени их не было вообще) и не слишком информативны, поэтому остается только адресовать читателя к обширной литературе на основных европейских языках.
Несколько слов о принципах перевода. Развитию французского языка и литературного стиля в революционную и наполеоновскую эпохи посвящено множество исследований, не оставляющих сомнений в том, что это было время бурных языковых изменений. Монументальный труд де Траси, создававшийся на протяжении полутора десятилетий, безусловно, является одним из памятников, отражающих эти процессы, тем более, что в первых частях его автор опирается исключительно на дореволюционную традицию, а в последних - ориентируется на новейшую экономическую литературу и журнальную публицистику, заимствуя из них популярные речевые обороты и актуальную лексику: например, он систематически употребляет слово entrepreneur, «предприниматель», только что введенное в обиход Сэем, или такие неологизмы термидорианского времени как «спекуляция» (в значении «коммерческая операция»), «ажиотаж», «(торговый) агент» и т.п. Однако выявление как архаических черт стиля де Траси, так и воспринятых им новаций - задача исследователя, в любом случае работающего с оригиналом, а не переводчика. Воспроизвести в переводе проделанную им за эти годы стилистическую эволюцию возможно лишь в той мере, в какой она, так сказать, воспроизводится сама собой; специально ее подчеркивать, нарочито архаизируя язык первых томов и постепенно его «осовременивая» показалось мне приемом претенциозным и неуместным. Кроме того, де Траси, естественно, использует написания, принятые до орфографической реформы 1835 г. (шестое издание «Словаря Французской академии»): elemens вместо современного elements, connoissance вместо connaissance, appercevoir вместо apercevoir и т. д.; иногда (хотя и реже, чем можно было ожидать) встречаются вышедшие ныне из употребления грамматические конструкции. «Патина времени», которую эти детали сообщают оригинальному тексту, в современном переводе неизбежно теряется. Особенности авторского синтаксиса - длинные фразы с обилием придаточных предложений, пристрастие к точке с запятой во всех вариантах ее использования, большие, иногда многостраничные абзацы, - я, разумеется, постарался сохранить. В остальном же, помня о высказанном де Траси намерении писать о сложных вещах предельно просто, так, чтобы чтение его трактата «доставляло больше удовольствия, чем труда», я стремился сделать перевод ясным и гармоничным, в равной мере избегая как архаизмов, так и слов и выражений, появившихся в русском языке позднее первой четверти XIX в.
Тем больше внимания пришлось уделить переводу терминов. Примечательно, что Мерсье, определяя значение слова «терминология» в своем знаменитом словаре неологизмов, вышедшем в тот же год, что и первый том «Начал идеологии», ничего не говорит о естественных и точных науках, зато упоминает об «идеологах». Приведу текст этой маленькой статьи целиком. «Терминология: засилье схоластических терминов. Нынешние наши метафизики воскресили школьную терминологию и дали нам множество слов, одно непонятнее другого, надеясь с их помощью совершить величайшие открытия. Вместо терминологии Сорбонны мы получили идеологов, поклоняющихся идолу Кондильяка» (Néologie, ou Vocabulaire de mots nouveaux, à renouveler, ou pris dans des acceptions nouvelles. Par L. S. Mercier, membre de l’Institute national de France. Paris: Moussard et Mardan, an IX - 1801. P. 282). Здесь важно слово «воскресили»: в самом деле, ни у Кондильяка, ни у «идеологов» никаких по-настоящему новых терминов мы не найдем. Недовольство Мерсье связано не с их словотворчеством, которого, за исключением самого слова «идеология», вовсе не было, а лишь с тем обстоятельством, что благодаря им «схоластика» вернулась в книги, читавшиеся и обсуждавшиеся в свете. Однако из учебников философии, логики, грамматики, риторики эта унаследованная от схоластов терминология, переосмысленная в духе новоевропейской метафизики представления и адаптированная к задачам «анализа» в позднепросветительском смысле слова, никогда и не исчезала, так что жалобы на ее непонятность - явное преувеличение, если не кокетство: речь идет о концептах, более или менее знакомых в ту эпоху любому достаточно образованному человеку, независимо от того, было ли полученное им образование университетским, орденским, военным или домашним. Другое дело, что всю эту школьную премудрость по завершении обучения полагалось немедленно забыть, как страшный сон, и обратить свой ум на предметы менее отвлеченные. «Воскрешение терминологии», на которое жалуется Мерсье, означало попросту возрождение интереса к соответствующей проблематике. При этом новое вино вливали в старые мехи, за неимением других. Через считаные годы все изменится, начнется описанное Фуко в «Словах и вещах» формирование понятийного аппарата гуманитарных наук, в ходе которого многие привычные термины выйдут из употребления или изменят значение, причем в разных дисциплинах их новое значение окажется разным. Тем самым возникнет проблема перевода устаревших терминов на языки, не испытавшие или почти не испытавшие влияния схоластики, в том числе на русский. Возможно, здесь правильнее сказать не «возникнет», а «усугубится»: ведь она существовала и тогда, когда эти термины еще не были устаревшими, от Максима Грека до переводчиков александровского времени; но их превращение из актуальных в исторические запутает вопрос окончательно.
Консенсуса в этом вопросе нет до сих пор. В русских переложениях европейской философской и научной классики встречаются самые разные подходы - как последовательные и систематические (все модернизируется или ничего не модернизируется), так и волюнтаристские и эклектические, когда переводчик одни термины заменяет в соответствии с принятым сегодня словоупотреблением, другие сохраняет, несмотря на то, что их значение не совпадает с современным. В последние десятилетия к тому же возникла варварская мода вводить латинизмы даже в тех случаях, когда у термина имеется старый, общепринятый и точный русский эквивалент, так что текст времен господства вожлаистского пуризма, текст, автор которого обращался к светскому обществу и более всего заботился о чистоте стиля, в русской версии оказывается перегружен всевозможными «дискурсами», «перцепциями», «пропозициями» и т. п. Все это приводит к тому весьма печальному результату, что в русских переводах Бэкон и Декарт, Спиноза и Гоббс, Локк и Лейбниц, Мальбранш и Ламетри, Беркли и Юм, Кондильяк и Кондорсе изъясняются каждый на каком-то идиолекте, зачастую просто непонятном (когда школьником я пытался читать Лейбница по-русски, мне казалось, что загадочные «характеристика» и «валёр характера» - важные авторские термины, смысл которых нужно уяснить из контекста, а ведь в действительности это всего-навсего «письменность» и «значение письменного знака»), в то время как в оригиналах все они используют одну и ту же архаичную, но вполне ясную и строгую терминологическую систему.
С ней же мы имеем дело и у де Траси, и ввиду отсутствия переводческих конвенций я был вынужден самостоятельно решать, что является термином, а что нет, и в каждом случае искать баланс между прозрачностью текста для современного читателя и точностью передачи понятий, за которыми стоит многовековая история европейской учености.
Поскольку решение требовалось найти ad hoc, применительно к труду, который призван был продемонстрировать эвристический и системообразующий потенциал универсального «идеологического» метода, первостепенное значение имел тот факт, что терминология во многом еще оставалась междисциплинарной. Несколько утрируя, можно сказать, что весь проект «идеологии в широком смысле слова» как раз на этом чисто историческом, преходящем обстоятельстве и держится. Общность терминов понимается «идеологами» как результат спонтанного использования единственно верного метода, так что его остается только отрефлектировать и снова применить к тем же предметам, но уже осознанно; в той же мере, в какой языки наук все-таки различны, возникает иллюзия множественности методов, которую приходится преодолевать со многими трудностями. Кондильяк, с которым де Траси в данном пункте полностью солидарен, писал в «Языке исчислений»: «Мне известен один-единственный анализ, и я не знаю, что хотят сказать, когда различают несколько видов анализа. Правда, метафизики и математики не придерживаются одного и того же языка, когда анализируют, и потому считается, что они делают не одно и то же. (…) Метафизический анализ и математический анализ в точности одно и то же, и, следовательно, они представляют собой один и тот же анализ. Нужно только отметить, что по природе идей или, скорее, по природе языков, которые для всего, кроме чисел, дают лишь плохо определенные понятия, в метафизике анализ бесконечно более труден, чем в математике. Но в конечном счете в той и другой науке делают одно и то же, если анализируют хорошо» (Соч. в 3-х тт. Т. III. М.: Мысль, 1983. С. 367). А уж в «собственно идеологии», грамматике и логике сохранение единой терминологии абсолютно необходимо, поскольку, с точки зрения де Траси, не только их методы, но и сами их предметы неотделимы друг от друга, так что «по существу это одна и та же наука». Соответственно, о модернизации логических и грамматических терминов не могло быть и речи: ведь тогда одни и те же слова оригинала пришлось бы передавать в одной части так, в другой иначе, и связь между частями была бы потеряна. Поэтому я был вынужден смириться с тем, что некоторые фразы и выражения («склонение глаголов», «предложения, составляющие силлогизм», «сорит» в значении «полисиллогизм», «глагол» в значении «сказуемое», «атрибут» в значении «предикат» и т.д.) будут резать слух читателя, знакомого с формальной логикой и лингвистикой, но не с их историей.
Исключение составляет терминология фонетическая. Несмотря на длительную историю ее развития (см., напр.: Иванов А. В. Метаязык фонетики и метрики. Архангельск: Поморский университет, 2004), она, как и сама наука фонетика, во времена де Траси пребывала в состоянии становления и непрерывного изменения. Фонетические термины, в отличие от грамматических, в большинстве своем не были традиционными: они были спорными, они предлагались, обсуждались и отбрасывались, заменяясь другими, отражая стремительную эволюцию только что возникшей и даже еще не имеющей названия дисциплины. А поскольку ни одна из множества европейских филологических работ интересующего нас периода на русский язык не переводилась, и даже попытки их пересказа в отечественных историко-лингвистических трудах можно пересчитать по пальцам одной руки, для этих «терминов-однодневок» нет и никогда не было русских эквивалентов. Перевод соответствующих глав оказался самой сложной частью работы, и что получилось, то получилось; впрочем, все такого рода термины в примечаниях приводятся в оригинале и сопровождаются необходимыми разъяснениями.
Напротив, передача экономических терминов не представляла большой трудности, поскольку переводами классических трудов по политической экономии в дореволюционной России и в СССР в 1920-30-ее гг. занимались много, основательно и со знанием дела. Здесь мне оставалось только следовать уже имеющимся решениям, а в единичных случаях, когда контекст требовал от них отойти - оговаривать это в примечаниях.
О самих примечаниях. До недавнего времени «Начала идеологии» во Франции переиздавались без каких-либо комментариев и пояснений, снабженные лишь краткими и невразумительными аннотациями. С появлением ПСС положение изменилось, в каждом его томе имеются обстоятельные предисловия, сообщающие в том числе ранее неизвестные, установленные в ходе архивных изысканий факты биографии де Траси. Однако эти подробные и качественные вводные статьи посвящены исключительно истории создания публикуемых произведений. Сам же текст и там практически не прокомментирован, немногочисленные примечания к наиболее темным его местам содержат минимум информации и для любознательного читателя, а тем более для читателя-профессионала почти бесполезны.
Таким образом, мне пришлось проделать работу по составлению примечаний «с нуля», и, учитывая ее объем, я прошу отнестись к результату снисходительно. Разъяснения, касающиеся малоизвестных фактов истории науки, а также общественно-политических, правовых, экономических реалий по необходимости затрагивают лишь «верхушку айсберга», для желающих познакомиться с тем или иным вопросом подробнее обычно дается ссылка на отечественные, а при их отсутствии - зарубежные исследования.
Помимо тех авторов, на которых де Траси прямо ссылается, он опирается на множество концепций, иногда восходящих к античности или схоластике, иногда сравнительно новых, в тот момент общеизвестных или даже общепринятых, а ныне либо отброшенных и забытых, либо в своем развитии изменившихся до неузнаваемости. «Начала идеологии» - труд компилятивный в хорошем смысле слова. По сути, это компендиум ключевых идей эпохи Просвещения, в котором абсолютно оригинальные утверждения хотя и встречаются, но составляют скорее исключение, чем правило. Велик был соблазн давать в примечаниях ссылки на источники и первоисточники тех или иных положений, но это превратило бы примечания в полноценный комментарий, что не входило в мою задачу.
Приводимые де Траси прозаические и поэтические цитаты часто неточны. Это норма для того времени: цитирование по памяти не возбранялось, издательская редактура отсутствовала. Источники всех цитат установлены, расхождения выявлены и указаны.
Что касается упомянутых в тексте имен, то примечания к ним обычно тем подробнее (вплоть до кратких библиографий), чем менее эти имена известны сегодня. Объяснять просвещенному читателю, заинтересовавшемуся трудом де Траси, кто такие Платон, Аристотель, Авл Гелий, Квинтиллиан, Галилей, Коперник, Ф. Бэкон, Декарт, Гоббс, Локк, Лейбниц, Паскаль, Монтескье, Руссо, Дидро, Вольтер, д’Аламбер, Мальбранш, Кондильяк, Бюффон, Мирабо, Лаплас, Тюрго, Кондорсе, Сэй, А. Смит, Мальтус, Шамфор, Ариосто, Мольер и Лафонтен я посчитал излишним.