НАМИ ТАНЦУЮТ, или Что можно увидеть, бродя по майскому Киеву
НАМИ ТАНЦУЮТ,
или
Что можно увидеть, бродя по майскому Киеву
Посвящается Александру Волгину
1. Утро. В моем дворе на Оболони черный кот неспешно шествует вдоль цветника, а параллельно ему по заборчику прыгает ворона и осыпает его последними словами. Кот из последних сил пытается сохранять достоинство, но в итоге ускоряет шаг, потому что серая покинула границы любых конвенций и грозит позвать шоблу на помощь. В конце концов млекопитающее убегает в привычную дыру, ведущую в подвал. Ворона победно летит на клен. Гнездо у нее там.
2. На станции метро "Минская" одна женщина за 50 поет подружке тоненьким голоском "Милый мой, хороший, догадайся сам", затем они радостным дуэтом затягивают "До свиданья, лето, до свидания" и расстаются. У той, что заходит в вагон, на кофточке написано Paris New York Los Angeles Tokyo, вот прямо так и написано. Она улыбается, словно едет во все эти 4 места одновременно.
3. В переходе возле стеклянных дверей с надписью «Майдан Незалежності», там, где всегда шумно, пьяно, грязно, с иголочки одетая пара - костюм-бабочка-платье-разрез - танцует танго под фонограмму на глазах у опешивших прохожих. Здесь танцевали, бывало, но не так и не такое, и какая-то бабушка, заходя в метро, ругается из-за неожиданности впечатления.
4. На улице Софиевской над длинными узкими вазонами у стены какого-то банка вьются сотни пчел и шмелей, роют норки, влетают и вылетают. Жужжание стоит как на хорошей пасеке. Что они здесь делают, в самом центре среди асфальта и машин? Почему никого не кусают? Это праздник или похороны?
5. На Софийской площади концерт. В какой-то момент среди джинсовой публики выделяется мужчина в черных ботинках, брюках, полосатой рубашке, шейном платке и фантастической зеленой фетровой шляпе. Смуглый, с густыми широкими бровями, с серьгой в ухе. Настоящий цыганский франт, как из фильма Кустурицы. Вдруг он садится прямо на мостовую, закуривает, от чего становится совершенно нереальным.
И вполне логично исчезает, как появился.
6. По Ярославовому Валу коротко стриженая девушка в длинном черном платье несет папоротник в горшке. Она широко шагает и свистит при этом. Хочется тоже взять горшок, ну, например, с алоэ и шагать рядом.
С той стороны, куда пошел папоротник, блондинка в своих сороковых, в кремово-розовом тренировочном костюме, в серебряных туфлях, ведет дога с серебристым отливом, имея выражение лица намного серьезнее, чем у собаки, которую она явно подбирала по оттенку и таки подобрала, поэтому у нее все хорошо, почему же столь серьезное лицо? Навстречу ей идет приземистый парень в стандартных джинсах и кросовках на босу ногу, радикально стриженый под горшок, что-то говорит в планшет на ходу. А еще на нем пиджак. Гениального в своей неуместности темно-сапфирового цвета. Кто это? Почему? Откуда? Синее пятно плывет сквозь поздний день, таинственное, словно Будда Гаутама. Необязательно у всего должна быть причина, о нет.
7. Дедушка, из-за седой лысоватой головы, высокого лба и аккуратной снежной бороды похожий на провинциального Саваофа, в довольно представительном темном костюме, правда, без галстука и с разными пуговицами на белой рубашке, с улыбкой присматривается к листьям салата на базаре на Героев Днепра. Ему говорят:
- Берите, хороший салат.
- Вижу, что хороший - отвечает Саваоф и достает из внутреннего кармана пиджака отвес - веревочку с маленьким металлическим конусом на конце. Покачивает грузом над салатом, прячет отвес в карман и, улыбаясь, идет дальше.
- Почему не взяли? Хороший же салат.
- Хороший, - соглашается дедушка, - но мне не подходит. Главное, чтобы это вам подходило, правильно?
Он достает веревочку:
- У меня верный способ есть, чтобы это определить. Вам тоже рекомендую.
Уже солнце низенько.
8. На Крещатике один юный барабанщик и два престарелых гитарреро рубят «Дым над водой» того «Дип Перпла», которого я не видел живьем на сцене и уже вряд ли увижу, потому что раньше не было возможностей, а сейчас нет «Дип Перпла» и времени тоже, но его никогда нет, а танцуют под это дело, несмотря на довольно большую аудиторию, только 4 человеко-единицы: трое малышей на газоне, причем один из них довольно умело делает стойку на голове, и случайный центровой пьяница, сизолицый сильно небритый человек в черном, которому все - дым, но танцу он отдается на каждый градус, бушующий у него внутри.
А действительно, спрашиваю я себя, возвращаясь домой, почему никто в этом городе не танцует, кроме профессионалов, фанатов, детей и сумасшедших?
9. Да может и не надо.
Ведь город и так танцует пчелами, котами, воронами, собаками, пьяницами, детьми, девушками с горшками, стрижеными под горшок парнями, болтливыми фланерами, пишущими бродягами. Он танцует нами.
10. Нами танцуют.
Дмитрий ДЕСЯТЕРИК, "День"
или
Что можно увидеть, бродя по майскому Киеву
Посвящается Александру Волгину
1. Утро. В моем дворе на Оболони черный кот неспешно шествует вдоль цветника, а параллельно ему по заборчику прыгает ворона и осыпает его последними словами. Кот из последних сил пытается сохранять достоинство, но в итоге ускоряет шаг, потому что серая покинула границы любых конвенций и грозит позвать шоблу на помощь. В конце концов млекопитающее убегает в привычную дыру, ведущую в подвал. Ворона победно летит на клен. Гнездо у нее там.
2. На станции метро "Минская" одна женщина за 50 поет подружке тоненьким голоском "Милый мой, хороший, догадайся сам", затем они радостным дуэтом затягивают "До свиданья, лето, до свидания" и расстаются. У той, что заходит в вагон, на кофточке написано Paris New York Los Angeles Tokyo, вот прямо так и написано. Она улыбается, словно едет во все эти 4 места одновременно.
3. В переходе возле стеклянных дверей с надписью «Майдан Незалежності», там, где всегда шумно, пьяно, грязно, с иголочки одетая пара - костюм-бабочка-платье-разрез - танцует танго под фонограмму на глазах у опешивших прохожих. Здесь танцевали, бывало, но не так и не такое, и какая-то бабушка, заходя в метро, ругается из-за неожиданности впечатления.
4. На улице Софиевской над длинными узкими вазонами у стены какого-то банка вьются сотни пчел и шмелей, роют норки, влетают и вылетают. Жужжание стоит как на хорошей пасеке. Что они здесь делают, в самом центре среди асфальта и машин? Почему никого не кусают? Это праздник или похороны?
5. На Софийской площади концерт. В какой-то момент среди джинсовой публики выделяется мужчина в черных ботинках, брюках, полосатой рубашке, шейном платке и фантастической зеленой фетровой шляпе. Смуглый, с густыми широкими бровями, с серьгой в ухе. Настоящий цыганский франт, как из фильма Кустурицы. Вдруг он садится прямо на мостовую, закуривает, от чего становится совершенно нереальным.
И вполне логично исчезает, как появился.
6. По Ярославовому Валу коротко стриженая девушка в длинном черном платье несет папоротник в горшке. Она широко шагает и свистит при этом. Хочется тоже взять горшок, ну, например, с алоэ и шагать рядом.
С той стороны, куда пошел папоротник, блондинка в своих сороковых, в кремово-розовом тренировочном костюме, в серебряных туфлях, ведет дога с серебристым отливом, имея выражение лица намного серьезнее, чем у собаки, которую она явно подбирала по оттенку и таки подобрала, поэтому у нее все хорошо, почему же столь серьезное лицо? Навстречу ей идет приземистый парень в стандартных джинсах и кросовках на босу ногу, радикально стриженый под горшок, что-то говорит в планшет на ходу. А еще на нем пиджак. Гениального в своей неуместности темно-сапфирового цвета. Кто это? Почему? Откуда? Синее пятно плывет сквозь поздний день, таинственное, словно Будда Гаутама. Необязательно у всего должна быть причина, о нет.
7. Дедушка, из-за седой лысоватой головы, высокого лба и аккуратной снежной бороды похожий на провинциального Саваофа, в довольно представительном темном костюме, правда, без галстука и с разными пуговицами на белой рубашке, с улыбкой присматривается к листьям салата на базаре на Героев Днепра. Ему говорят:
- Берите, хороший салат.
- Вижу, что хороший - отвечает Саваоф и достает из внутреннего кармана пиджака отвес - веревочку с маленьким металлическим конусом на конце. Покачивает грузом над салатом, прячет отвес в карман и, улыбаясь, идет дальше.
- Почему не взяли? Хороший же салат.
- Хороший, - соглашается дедушка, - но мне не подходит. Главное, чтобы это вам подходило, правильно?
Он достает веревочку:
- У меня верный способ есть, чтобы это определить. Вам тоже рекомендую.
Уже солнце низенько.
8. На Крещатике один юный барабанщик и два престарелых гитарреро рубят «Дым над водой» того «Дип Перпла», которого я не видел живьем на сцене и уже вряд ли увижу, потому что раньше не было возможностей, а сейчас нет «Дип Перпла» и времени тоже, но его никогда нет, а танцуют под это дело, несмотря на довольно большую аудиторию, только 4 человеко-единицы: трое малышей на газоне, причем один из них довольно умело делает стойку на голове, и случайный центровой пьяница, сизолицый сильно небритый человек в черном, которому все - дым, но танцу он отдается на каждый градус, бушующий у него внутри.
А действительно, спрашиваю я себя, возвращаясь домой, почему никто в этом городе не танцует, кроме профессионалов, фанатов, детей и сумасшедших?
9. Да может и не надо.
Ведь город и так танцует пчелами, котами, воронами, собаками, пьяницами, детьми, девушками с горшками, стрижеными под горшок парнями, болтливыми фланерами, пишущими бродягами. Он танцует нами.
10. Нами танцуют.
Дмитрий ДЕСЯТЕРИК, "День"