Берлинале-62. Итоговая статья.
РАЗРЫВ ВРЕМЕН
Берлинале всегда стремился быть больше чем кинематографическим событием. Основанный в разгар Холодной войны, в Западном Берлине, этот фестиваль уже в силу своего географического расположения функционировал как место мирной встречи разных политических и идеологических системами. Диалог культур, поддержка диссидентов и опальных художников, сосредоточенность на проблемах меньшинств, борьба против тирании, неприятие войн всегда были здесь во главе угла.
Во многом эти приоритеты сохранились и поныне, но было бы неверно считать Берлинале «фестивалем за Стеной», след от которой, обозначенный двойным рядом брусчатки, проходит неподалеку от фестивального квартала на Потсдамской площади. В мире много несправедливости, и падение коммунизма в этом смысле ничего не изменило. По-прежнему для Берлинале этическое послание не менее важно, нежели эстетическое совершенство или оригинальность фильма. Это следует учитывать, анализируя конкурс или же решения жюри.
В этом году сквозной темой фестиваля стали отношения детей и взрослых - чреватые, как оказалось, немалыми опасностями; что же касается жанров, то неожиданно востребованной оказалась костюмная, историческая драма.
Собственно, фестиваль открылся «Прощанием с королевой» - о последних днях монархии Марии-Антуанетты и Луи XVI (режиссер - Бенуа Жако, Франция-Испания). Еще один фильм о монархии XVIII века - "Королевский роман" (или «Королевское дело», Die Königin und der Leibarzt, Николай Арсель, Дания-Швеция-Чехия-Германия) посвящен тому, как в другом - Датском - королевстве удалось предотвратить революцию благодаря своевременным реформам. Николая Арселя и сценариста Расмуса Хейстерберга поощрили «Медведем» за лучший сценарий, однако настоящим спасителем в целом стандартной и полной жанровых банальностей картины выступает Миккель Фольсгаард. Он перевоплотился в короля Христиана VII, который постоянно лицедействует, иногда - на грани сумасшествия, иногда - из расчета, и живет словно на сцене. Фольсгаард полнокровно исполнил сложную партию, создав, по сути, фильм внутри фильма.
Еще один костюмированный эпос - "Долина белого оленя" китайца Вана Чуананя («Золотой медведь» за «Свадьбу Туи в 2006 г.) имеет труднопереносимую для зрителя продолжительность 188 минут, а вот хорошего сценария, чтобы удержать внимание аудитории все это немалое время, у режиссера не нашлось, хотя историю сельской коммуны, переживающий все беды, выпавшие на долю Китая в первую треть прошлого века, можно было рассказать интересно. Показана лишь внешняя канва событий, и то рыхлая - режиссер берется за один сюжет, параллельно запускает второй, третий, в итоге никуда не движется ни один. В героях нет внутренних изменений: актеры работают статично и по-театральному напыщенно - на экране сюжетные функции, а не характеры, болтовня, а не судьбы. Единственный отрадный компонент - операторская работа. Лютц Рейтмейер заслужил свой приз. Как колышется море пшеницы на ветру, или как жнецы на отдыхе развлекают себя песнями и музицированием, устраивая из этого целый спектакль, как садится солнце в степи - такие сцены завораживающе красивы. К сожалению, нет событий, достойных этих роскошных декораций.
Патриархи неореализма, братья Витторио и Паоло Тавиани, попытались соединить историческую и социальную драму. «Цезарь должен умереть» - о заключенных итальянской тюрьмы сурового режима, ставящих трагедию Шекспира «Юлий Цезарь». Сюжет не новый, и свежих средств для его воплощения у режиссеров также не нашлось. Если опробованные приемы прямолинейного реализма еще как-то подходят для изображения тюремных будней, то шекспировский текст такому подходу явно сопротивляется. Вместо трагических котурн режиссеры предлагают актерский наигрыш и надрыв, вместо глубины первоисточника - набор штампов полустолетней давности. Возможно, впрочем, что именно такая старомодность в сочетании с социальным колоритом очаровала жюри - итогом стало присуждение «Цезарю…» высшей награды фестиваля - «Золотого медведя». При это не покидает ощущение, что одной из причин было желание отметить заслуги едва ли не последних представителей великого поколения итальянских неореалистов.
«Барбара» (Кристиан Петцольд, Германия) тоже может быть отнесена к исторической драме, правда, история тут недавняя, недобрая - времен ГДР и всесилия спецслужб. Столичная доктор средних лет Барбара (Нина Хосс) живет в маленьком городке в ссылке под наблюдением «Штази», работает в местной небогатой больнице, влюблена в западного немца, отвергает ухаживания интеллигентного, также сосланного главврача и готовится к побегу на Запад. Снято нехитро, немногословно, без озарений, финал предсказуем, но Хосс убедительна почти в каждом кадре, а Петцольд, избежав соблазна впасть в прямолинейное обличение проклятого прошлого, сумел создать простой и точный фильм о цене выбора - за что и получил приз как лучший режиссер фестиваля.
Некоторый исторический колорит - 1970-е, колониальная Африка, рок-н-ролл - есть и в «Табу» (совместное производство Португалии, Бразилии, Германии, Франции) португальца Мигеля Гомеша, получившего две сугубо цеховые, киноведческие награды: приз ФИПРЕССИ и премию Альфреда Бауэра за открытие новых путей в киноискусстве. Последнее звучит парадоксально, что отметил и режиссер ведь «Табу» - подчеркнутая стилизация под старое кино. Гомеш, сам киновед, таким образом попытался выразить свою любовь к великому прошлому кинематографа - от немой комедии до экспрессионизма. Все отсылки и посвящения хорошо видны, но фильма как такового нет - на экране более-менее ладно скроенный, местами выспренний набор цитат. Весь сюжет излагает закадровый голос, актеры пребывают в легком эмоциональном ступоре - ибо их задача не столько играть, сколько иллюстрировать; складывается впечатление, что режиссеру, кроме восхищения ранним кино, больше сказать не о чем. Однако несомненный талант стилизатора может проявить себя в дальнейшем - потому следующую работу Гомеша было бы интересно увидеть.
Вышеупомянутая тема - о трудном детстве и недобром отношении к детям - не была превалирующей, но присутствовала в нескольких лентах. Так, героиню «Возвращаясь домой (реж. Фредерик Видо, Франция) похищает еще в детстве суровый незнакомец (исполнитель роли Реда Катеб может быть известен читателю по нашумевшей криминальной драме «Пророк») с непонятной целью: как объект сексуальных утех она ему не нужна, он покупает ей все необходимое, учит читать и писать, подбирает ей очки, вообще относится трепетно, но домой не отпускает до совершеннолетия; а потом ни с того, ни с сего открывает двери и молча смотрит, как она убегает. Режиссер перегибает с сентиментальностью и оставляет целый ряд характеров недостроенными, мотивации похитителя так и остаются неясными, без чего весь его образ (а вместе с ним и сюжет) - при безусловном таланте Катеба - обречен на неубедительность.
В нескольких историях страдания детей были связаны с бедами родителей. В "Машине Джейн Мейнсфилд" (постановщик - Билл Боб Торнтон) отцы - ветераны Второй мировой - все никак не прекратят воевать, хотя на дворе уже 1969 год. В картине немецкого многообещающего режиссера Маттиаса Гласнера "Милосердие" мать и отец замешаны в гибели одноклассницы их сына. В экранизации бестселлера Джонатана Сафрана Фоера "Жутко громко и запредельно близко" (специальный показ в рамках конкурса, режиссер - британец Стивен Долдри) 10-летний мальчик переживает последствия психологической травмы после гибели отца в терактах 11 сентября.
Для украинских, и, шире, постсоветских наблюдателей "Машина Джейн Менсфилд" была интересна как американский дебют Александра Роднянского в качестве кинопродюсера. Напомню, Роднянский начинал в Украине как подающий надежды документалист, позднее состоялся как телемагнат. Торнтон известен как актер (в том числе благодаря прекрасным ролям в драмах «Человек, которого не было» и «Бал монстров»), режиссер же он, по сути, начинающий. Очевидно, поэтому он постарался выбрать беспроигрышный сюжет: Алабама, конец 1960-х, демонстрации против войны во Вьетнаме, ЛСД, марихуана, традиционное южное семейство, в котором все мужчины или воевали, или готовятся воевать (сам Торнтон, например, взял себе роль обгоревшего на Второй мировой летчика, коллекционера машин и вообще изрядного чудака). Материал не помог: получилось неказистое произведение, с прямолинейным юмором и так себе сыгранными ролями. А вот Роднянский здесь может выйти победителем. Американцы любят кино о семейных ценностях, о фамильных скелетах в шкафу, о 1960-х, а тут еще ко всему и сдержанный милитаристский пафос плюс имена Торнтона, Родерта Дювалля, Джона Херта. Одним словом, у нас есть все шансы услышать о Роднянском - успешном американском продюсере.
В «Милосердии» семейство немцев приезжает в северную Норвегию, чтобы восстановить практически утраченное согласие. Вскоре, однако, жена сбивает на дороге местную школьницу-подростка, и они вместе с мужем большую часть фильма мучаются угрызениями совести. Их сын чувствует себя отщепенцем и пытается компенсировать общий надлом, документируя все на ручную камеру. Снято красиво, актеры стараются, но драматургия провальная, особенно в финале - донельзя переслащенном и совершенно неправдоподобном.
С "Жутко громко и запредельно близко", к счастью, не бравшем участия в конкурсе - еще большая беда, ведь и книга неплоха, и Долдри в свое время снял «Часы» с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мэрил Стрип и «Чтеца» с Ральфом Файнсом. Возможно, над режиссером довлела ответственность за экранизацию или желание покорить американский рынок, но пересказ истории о странном мальчишке - исследователе жизни в Нью-Йорке - вылился в такую приземленную, заштампованную мелодраму, что вся красота первоистичника пропала втуне.
Пожалуй, наиболее страшное, что можно сделать с детьми - это заставить их убивать. Образы детей-солдат есть в «Пленнице» филиппинца Брильянте Мендозы и в «Мятежнице» (другое название - «Военная ведьма») канадца Кима Нгуена.
Мендоза стал известен в 2009 году, после того как его беспросветный триллер «Резня» получил приз за лучшую режиссуру в Каннах. В «Пленнице», снятой на основе реальных событий, Изабель Юппер играет французскую социальную работницу, захваченную в 2001 году вместе с другими заложниками, среди которых были и филиппинцы, и западные миссионеры, террористами из исламистского движения «Абу Саяф». Заложники пробыли в плену больше года, кого-то убили, кого-то выкупили, в конце концов войска освободили немногих оставшихся в живых. Несмотря на амбициозный замысел, у Мендозы получается прямолинейная, невыносимо затянутая реконструкция, в которой актерам, по сути, нечего делать. Стремление привнести в монотонное повествование визуальную поэтику сводятся на нет совершенно неуклюжими приемами в виде нарисованных на компьютере птиц, пожаров и змей. Юппер - одаренная актриса, в свое время получившая «Золотую пальму» в Каннах, но она из тех исполнительниц, которым необходимо четко знать, что делать в кадре - при отсутствии такого знания у режиссера ничего не выходит и у актера. Мендоза пытается очеловечить похитителей - отсюда и линия дружбы французской пленницы и мальчишки-партизана - но даже эту историю не доводит до конца.
В «Мятежнице» 12-летнюю Комону (Рейчел Мванза) забирают из деревни повстанцы и заставляют воевать против правительственных войск. Фильмов на эту тему снято превеликое множество, и еще одно пафосное кино в этом ряду потерялось бы. Но Ким Нгуен показывает все происходящее глазами героини, по воле обстоятельств - жертвы и палача одновременно. Кроме того, история Комоны развивается в любопытном соответствии с традиционной африканской сказкой - здесь можно вспомнить известный в русском переводе сборник литературного фольклора «Заколдованные леса». Африка в «Мятежнице» самая реальная - с грязью и кровью, но и с верой в чудеса в магию, даже с духами и привидениями, помогающими живым, а также с просветами смешных или трогательных сцен. Фильм, как и в случае с той же «Барбарой», не великий, но ладно скроенный, а главное, роль Комоны, требующую невероятной отдачи и сил, Рейчел Мванза исполнила с предельной самоотдачей, справедливо отмеченной «Серебряным медведем».
И, наконец, дети под прицелом. Обладатель Гран-при Берлинале "Всего лишь ветер" (Csak a szél) - совместное производство Венгрии, Франции и Германии. Режиссер - Бенедек Флигауф - уже получил "Золотого леопарда" в Локарно в 2007 году за "Млечный путь", а также спецпризы разного рода на других фестивалях, в том числе и на Берлинале.
Во "Всего лишь ветер" временной фон очень конкретный: современная Венгрия, если быть точным, лето 2008 или 2009 года - именно тогда, с июня 2008 по август 2009 в стране произошла серия нападений на цыганские семьи. Нападавшие использовали огнестрельное оружие и коктейли Молотова. 6 человек были убиты, трое тяжело ранены, сожжены несколько домов. В 2010 году полиция задержала 4 подозреваемых. Следствие до сих пор продолжается; однако Флигауф, обрисовав ситуацию несколькими титрами вначале, ограничивается одним днем из жизни семьи рома. Живут в доме где-то в лесу, мать-одиночка работает на двух работах, немощный дед лежит дома, дочь исправно ходит в школу и делает татуировки подружкам-готам, сын-подросток шалопайничает, как многие его ровесники. Обычная семья, рутина от первой до практически последней минуты. Но внутри такой совершенно будничной фабулы Флигауф взращивает колоссальное напряжение, умело нагнетая ритм, четко прописывая драматургию в каждой сцене и в каждом кадре; органичность актеров (многие из которых - непрофессионалы, аутентичные рома) выше всяких похвал; музыка использована очень скупо, почти сливается с фоном - то как будто кто-то очень далеко настраивает пианино, то тягучий минимальный звук проходит через эпизоды зловещим акустическим пунктиром. Все на месте и в меру, но страшно до оцепенения, а взрывной финал потрясает. Вне всяких сомнений, работа Флигауфа - пример того, как в этическое и эстетическое могут находиться в идеальном равновесии и потому ее можно назвать лучшей в конкурсе фестиваля.
Умышленно или непроизвольно, нынешний Берлинале столкнул в своем конкурсе костюмированное - и тем безопасное - прошлое и находящееся под постоянной угрозой будущее - детей. Разорванная связь времен - диагноз нынешнему состоянию умов, который стал одним из итогов фестиваля.
И еще один сюжет, больше относящийся к Украине (да, очевидно, и к постсоветской кинематографии в целом): уже второй год подряд главным художественным событием Берлина с соответствующим награждением Гран-при становится венгерский фильм (в прошлом году таким триумфатором стал Бела Тарр с «Туринской лошадью»). Еще один наш сосед - после Румынии - показывает подъем мощной и интересной «новой волны» на экране. При всем том, что стартовые условия были немногим лучше наших.
Когда уже настанет наша очередь?
Дмитрий Десятерик
Берлинале всегда стремился быть больше чем кинематографическим событием. Основанный в разгар Холодной войны, в Западном Берлине, этот фестиваль уже в силу своего географического расположения функционировал как место мирной встречи разных политических и идеологических системами. Диалог культур, поддержка диссидентов и опальных художников, сосредоточенность на проблемах меньшинств, борьба против тирании, неприятие войн всегда были здесь во главе угла.
Во многом эти приоритеты сохранились и поныне, но было бы неверно считать Берлинале «фестивалем за Стеной», след от которой, обозначенный двойным рядом брусчатки, проходит неподалеку от фестивального квартала на Потсдамской площади. В мире много несправедливости, и падение коммунизма в этом смысле ничего не изменило. По-прежнему для Берлинале этическое послание не менее важно, нежели эстетическое совершенство или оригинальность фильма. Это следует учитывать, анализируя конкурс или же решения жюри.
В этом году сквозной темой фестиваля стали отношения детей и взрослых - чреватые, как оказалось, немалыми опасностями; что же касается жанров, то неожиданно востребованной оказалась костюмная, историческая драма.
Собственно, фестиваль открылся «Прощанием с королевой» - о последних днях монархии Марии-Антуанетты и Луи XVI (режиссер - Бенуа Жако, Франция-Испания). Еще один фильм о монархии XVIII века - "Королевский роман" (или «Королевское дело», Die Königin und der Leibarzt, Николай Арсель, Дания-Швеция-Чехия-Германия) посвящен тому, как в другом - Датском - королевстве удалось предотвратить революцию благодаря своевременным реформам. Николая Арселя и сценариста Расмуса Хейстерберга поощрили «Медведем» за лучший сценарий, однако настоящим спасителем в целом стандартной и полной жанровых банальностей картины выступает Миккель Фольсгаард. Он перевоплотился в короля Христиана VII, который постоянно лицедействует, иногда - на грани сумасшествия, иногда - из расчета, и живет словно на сцене. Фольсгаард полнокровно исполнил сложную партию, создав, по сути, фильм внутри фильма.
Еще один костюмированный эпос - "Долина белого оленя" китайца Вана Чуананя («Золотой медведь» за «Свадьбу Туи в 2006 г.) имеет труднопереносимую для зрителя продолжительность 188 минут, а вот хорошего сценария, чтобы удержать внимание аудитории все это немалое время, у режиссера не нашлось, хотя историю сельской коммуны, переживающий все беды, выпавшие на долю Китая в первую треть прошлого века, можно было рассказать интересно. Показана лишь внешняя канва событий, и то рыхлая - режиссер берется за один сюжет, параллельно запускает второй, третий, в итоге никуда не движется ни один. В героях нет внутренних изменений: актеры работают статично и по-театральному напыщенно - на экране сюжетные функции, а не характеры, болтовня, а не судьбы. Единственный отрадный компонент - операторская работа. Лютц Рейтмейер заслужил свой приз. Как колышется море пшеницы на ветру, или как жнецы на отдыхе развлекают себя песнями и музицированием, устраивая из этого целый спектакль, как садится солнце в степи - такие сцены завораживающе красивы. К сожалению, нет событий, достойных этих роскошных декораций.
Патриархи неореализма, братья Витторио и Паоло Тавиани, попытались соединить историческую и социальную драму. «Цезарь должен умереть» - о заключенных итальянской тюрьмы сурового режима, ставящих трагедию Шекспира «Юлий Цезарь». Сюжет не новый, и свежих средств для его воплощения у режиссеров также не нашлось. Если опробованные приемы прямолинейного реализма еще как-то подходят для изображения тюремных будней, то шекспировский текст такому подходу явно сопротивляется. Вместо трагических котурн режиссеры предлагают актерский наигрыш и надрыв, вместо глубины первоисточника - набор штампов полустолетней давности. Возможно, впрочем, что именно такая старомодность в сочетании с социальным колоритом очаровала жюри - итогом стало присуждение «Цезарю…» высшей награды фестиваля - «Золотого медведя». При это не покидает ощущение, что одной из причин было желание отметить заслуги едва ли не последних представителей великого поколения итальянских неореалистов.
«Барбара» (Кристиан Петцольд, Германия) тоже может быть отнесена к исторической драме, правда, история тут недавняя, недобрая - времен ГДР и всесилия спецслужб. Столичная доктор средних лет Барбара (Нина Хосс) живет в маленьком городке в ссылке под наблюдением «Штази», работает в местной небогатой больнице, влюблена в западного немца, отвергает ухаживания интеллигентного, также сосланного главврача и готовится к побегу на Запад. Снято нехитро, немногословно, без озарений, финал предсказуем, но Хосс убедительна почти в каждом кадре, а Петцольд, избежав соблазна впасть в прямолинейное обличение проклятого прошлого, сумел создать простой и точный фильм о цене выбора - за что и получил приз как лучший режиссер фестиваля.
Некоторый исторический колорит - 1970-е, колониальная Африка, рок-н-ролл - есть и в «Табу» (совместное производство Португалии, Бразилии, Германии, Франции) португальца Мигеля Гомеша, получившего две сугубо цеховые, киноведческие награды: приз ФИПРЕССИ и премию Альфреда Бауэра за открытие новых путей в киноискусстве. Последнее звучит парадоксально, что отметил и режиссер ведь «Табу» - подчеркнутая стилизация под старое кино. Гомеш, сам киновед, таким образом попытался выразить свою любовь к великому прошлому кинематографа - от немой комедии до экспрессионизма. Все отсылки и посвящения хорошо видны, но фильма как такового нет - на экране более-менее ладно скроенный, местами выспренний набор цитат. Весь сюжет излагает закадровый голос, актеры пребывают в легком эмоциональном ступоре - ибо их задача не столько играть, сколько иллюстрировать; складывается впечатление, что режиссеру, кроме восхищения ранним кино, больше сказать не о чем. Однако несомненный талант стилизатора может проявить себя в дальнейшем - потому следующую работу Гомеша было бы интересно увидеть.
Вышеупомянутая тема - о трудном детстве и недобром отношении к детям - не была превалирующей, но присутствовала в нескольких лентах. Так, героиню «Возвращаясь домой (реж. Фредерик Видо, Франция) похищает еще в детстве суровый незнакомец (исполнитель роли Реда Катеб может быть известен читателю по нашумевшей криминальной драме «Пророк») с непонятной целью: как объект сексуальных утех она ему не нужна, он покупает ей все необходимое, учит читать и писать, подбирает ей очки, вообще относится трепетно, но домой не отпускает до совершеннолетия; а потом ни с того, ни с сего открывает двери и молча смотрит, как она убегает. Режиссер перегибает с сентиментальностью и оставляет целый ряд характеров недостроенными, мотивации похитителя так и остаются неясными, без чего весь его образ (а вместе с ним и сюжет) - при безусловном таланте Катеба - обречен на неубедительность.
В нескольких историях страдания детей были связаны с бедами родителей. В "Машине Джейн Мейнсфилд" (постановщик - Билл Боб Торнтон) отцы - ветераны Второй мировой - все никак не прекратят воевать, хотя на дворе уже 1969 год. В картине немецкого многообещающего режиссера Маттиаса Гласнера "Милосердие" мать и отец замешаны в гибели одноклассницы их сына. В экранизации бестселлера Джонатана Сафрана Фоера "Жутко громко и запредельно близко" (специальный показ в рамках конкурса, режиссер - британец Стивен Долдри) 10-летний мальчик переживает последствия психологической травмы после гибели отца в терактах 11 сентября.
Для украинских, и, шире, постсоветских наблюдателей "Машина Джейн Менсфилд" была интересна как американский дебют Александра Роднянского в качестве кинопродюсера. Напомню, Роднянский начинал в Украине как подающий надежды документалист, позднее состоялся как телемагнат. Торнтон известен как актер (в том числе благодаря прекрасным ролям в драмах «Человек, которого не было» и «Бал монстров»), режиссер же он, по сути, начинающий. Очевидно, поэтому он постарался выбрать беспроигрышный сюжет: Алабама, конец 1960-х, демонстрации против войны во Вьетнаме, ЛСД, марихуана, традиционное южное семейство, в котором все мужчины или воевали, или готовятся воевать (сам Торнтон, например, взял себе роль обгоревшего на Второй мировой летчика, коллекционера машин и вообще изрядного чудака). Материал не помог: получилось неказистое произведение, с прямолинейным юмором и так себе сыгранными ролями. А вот Роднянский здесь может выйти победителем. Американцы любят кино о семейных ценностях, о фамильных скелетах в шкафу, о 1960-х, а тут еще ко всему и сдержанный милитаристский пафос плюс имена Торнтона, Родерта Дювалля, Джона Херта. Одним словом, у нас есть все шансы услышать о Роднянском - успешном американском продюсере.
В «Милосердии» семейство немцев приезжает в северную Норвегию, чтобы восстановить практически утраченное согласие. Вскоре, однако, жена сбивает на дороге местную школьницу-подростка, и они вместе с мужем большую часть фильма мучаются угрызениями совести. Их сын чувствует себя отщепенцем и пытается компенсировать общий надлом, документируя все на ручную камеру. Снято красиво, актеры стараются, но драматургия провальная, особенно в финале - донельзя переслащенном и совершенно неправдоподобном.
С "Жутко громко и запредельно близко", к счастью, не бравшем участия в конкурсе - еще большая беда, ведь и книга неплоха, и Долдри в свое время снял «Часы» с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мэрил Стрип и «Чтеца» с Ральфом Файнсом. Возможно, над режиссером довлела ответственность за экранизацию или желание покорить американский рынок, но пересказ истории о странном мальчишке - исследователе жизни в Нью-Йорке - вылился в такую приземленную, заштампованную мелодраму, что вся красота первоистичника пропала втуне.
Пожалуй, наиболее страшное, что можно сделать с детьми - это заставить их убивать. Образы детей-солдат есть в «Пленнице» филиппинца Брильянте Мендозы и в «Мятежнице» (другое название - «Военная ведьма») канадца Кима Нгуена.
Мендоза стал известен в 2009 году, после того как его беспросветный триллер «Резня» получил приз за лучшую режиссуру в Каннах. В «Пленнице», снятой на основе реальных событий, Изабель Юппер играет французскую социальную работницу, захваченную в 2001 году вместе с другими заложниками, среди которых были и филиппинцы, и западные миссионеры, террористами из исламистского движения «Абу Саяф». Заложники пробыли в плену больше года, кого-то убили, кого-то выкупили, в конце концов войска освободили немногих оставшихся в живых. Несмотря на амбициозный замысел, у Мендозы получается прямолинейная, невыносимо затянутая реконструкция, в которой актерам, по сути, нечего делать. Стремление привнести в монотонное повествование визуальную поэтику сводятся на нет совершенно неуклюжими приемами в виде нарисованных на компьютере птиц, пожаров и змей. Юппер - одаренная актриса, в свое время получившая «Золотую пальму» в Каннах, но она из тех исполнительниц, которым необходимо четко знать, что делать в кадре - при отсутствии такого знания у режиссера ничего не выходит и у актера. Мендоза пытается очеловечить похитителей - отсюда и линия дружбы французской пленницы и мальчишки-партизана - но даже эту историю не доводит до конца.
В «Мятежнице» 12-летнюю Комону (Рейчел Мванза) забирают из деревни повстанцы и заставляют воевать против правительственных войск. Фильмов на эту тему снято превеликое множество, и еще одно пафосное кино в этом ряду потерялось бы. Но Ким Нгуен показывает все происходящее глазами героини, по воле обстоятельств - жертвы и палача одновременно. Кроме того, история Комоны развивается в любопытном соответствии с традиционной африканской сказкой - здесь можно вспомнить известный в русском переводе сборник литературного фольклора «Заколдованные леса». Африка в «Мятежнице» самая реальная - с грязью и кровью, но и с верой в чудеса в магию, даже с духами и привидениями, помогающими живым, а также с просветами смешных или трогательных сцен. Фильм, как и в случае с той же «Барбарой», не великий, но ладно скроенный, а главное, роль Комоны, требующую невероятной отдачи и сил, Рейчел Мванза исполнила с предельной самоотдачей, справедливо отмеченной «Серебряным медведем».
И, наконец, дети под прицелом. Обладатель Гран-при Берлинале "Всего лишь ветер" (Csak a szél) - совместное производство Венгрии, Франции и Германии. Режиссер - Бенедек Флигауф - уже получил "Золотого леопарда" в Локарно в 2007 году за "Млечный путь", а также спецпризы разного рода на других фестивалях, в том числе и на Берлинале.
Во "Всего лишь ветер" временной фон очень конкретный: современная Венгрия, если быть точным, лето 2008 или 2009 года - именно тогда, с июня 2008 по август 2009 в стране произошла серия нападений на цыганские семьи. Нападавшие использовали огнестрельное оружие и коктейли Молотова. 6 человек были убиты, трое тяжело ранены, сожжены несколько домов. В 2010 году полиция задержала 4 подозреваемых. Следствие до сих пор продолжается; однако Флигауф, обрисовав ситуацию несколькими титрами вначале, ограничивается одним днем из жизни семьи рома. Живут в доме где-то в лесу, мать-одиночка работает на двух работах, немощный дед лежит дома, дочь исправно ходит в школу и делает татуировки подружкам-готам, сын-подросток шалопайничает, как многие его ровесники. Обычная семья, рутина от первой до практически последней минуты. Но внутри такой совершенно будничной фабулы Флигауф взращивает колоссальное напряжение, умело нагнетая ритм, четко прописывая драматургию в каждой сцене и в каждом кадре; органичность актеров (многие из которых - непрофессионалы, аутентичные рома) выше всяких похвал; музыка использована очень скупо, почти сливается с фоном - то как будто кто-то очень далеко настраивает пианино, то тягучий минимальный звук проходит через эпизоды зловещим акустическим пунктиром. Все на месте и в меру, но страшно до оцепенения, а взрывной финал потрясает. Вне всяких сомнений, работа Флигауфа - пример того, как в этическое и эстетическое могут находиться в идеальном равновесии и потому ее можно назвать лучшей в конкурсе фестиваля.
Умышленно или непроизвольно, нынешний Берлинале столкнул в своем конкурсе костюмированное - и тем безопасное - прошлое и находящееся под постоянной угрозой будущее - детей. Разорванная связь времен - диагноз нынешнему состоянию умов, который стал одним из итогов фестиваля.
И еще один сюжет, больше относящийся к Украине (да, очевидно, и к постсоветской кинематографии в целом): уже второй год подряд главным художественным событием Берлина с соответствующим награждением Гран-при становится венгерский фильм (в прошлом году таким триумфатором стал Бела Тарр с «Туринской лошадью»). Еще один наш сосед - после Румынии - показывает подъем мощной и интересной «новой волны» на экране. При всем том, что стартовые условия были немногим лучше наших.
Когда уже настанет наша очередь?
Дмитрий Десятерик