КОРРУПЦИЯ ВО СПАСЕНИЕ
КОРРУПЦИЯ ВО СПАСЕНИЕ
При упоминании о Северной Корее выстраивается однозначный ассоциативный ряд: тоталитарный заповедник, массивное промывание мозгов, невидимые миру слезы, голодный народ, марширующий колоннами, чтобы приветствовать великого вождя.
Во многом это так и есть. Но за телевизионными и статическими обобщениями не видны детали повседневной жизни, а они-то как раз наиболее интересны.
Недавно в интернет-издании slon.ru появилось интервью с северокорейским бизнесменом, неким Кимом, которое взял Александр Баунов 19 декабря. Ким перебрался на Юг всего около года назад, так что информация актуальная.
Ким, как и большинство северокорейцев, занялся бизнесом, чтобы прокормить семью, когда перестали отоваривать карточки (они в КНДР существовали всегда). В 1994 году государственная экономика рухнула, большинство заводов и учреждений перестали работать. Разразился голод. Киму повезло: они жили недалеко от границы с Китаем, поэтому его жена занялась челночной торговлей. С 1997 года стало возможным брать брошенные предприятия в неофициальную лицензию. Ким открыл частную столовую: «Внешне это все то же старое госпредприятие, столовая, подчиненная местной администрации, а фактически ею занимается частник. Такая франшиза райисполкома». Правда, для этого сначала надо было уволиться с работы - а работал он в МВД. В КНДР нельзя ни официально уволиться до 60 лет, ни даже перейти на другую работу. Но Ким «пошел к знакомому врачу, дал ему денег, и врач выдал мне справку о болезнях, которые делали меня непригодным к дальнейшей работе».
Из того, что рассказывает герой интервью, предстает картина в полном смысле параллельной реальности. Все дикие запреты диктатуры сохраняются, и всех их обходят при помощи старых добрых взяток. Государственная зарплата - по-прежнему 3000 вон в месяц (2-3 доллара) при цене килограмма риса 1800 вон, при этом все официально работают на госпредприятиях, а на самом деле - давно в частном секторе.
Организовывается это так: «Если хочешь освободиться от работы по болезни, нужно в течение шести месяцев приносить документ от врача о том, что ты не можешь работать. Сейчас цена вопроса - 50-80 тыс. вон, если его решать без всяких связей, просто с руководством больницы. Но обычные рабочие не могут себе такого позволить, а у них и заводы не работают, и карточки не отоваривают, а на работу ходить они обязаны. И они просто договариваются с руководством о сумме - это может быть 5000 вон или 10 000 вон единовременно, или платят какие-то деньги помесячно. И тогда ты просто не ходишь на работу, а зарабатываешь в другом месте, в частном секторе».
С образованием: «Взятки студенты дают за поступление, за сессии. У меня племянница учится на Пхеньянских курсах иностранных языков. Полторы тысячи долларов обошлось мне поступление. Я дал полторы - и поступила. А мой знакомый дал 1300, и его ребенок не поступил. Поступление в главный университет страны - Университет Ким Ир Сена - стоит 5-6 тысяч долларов».
Массово завозятся диски с южнокорейскими фильмами и записями южнокорейского телевидения: «Можно до трех лет за это получить. Но все равно смотрим. Потому что смотрят и полиция, и госбезопасность, и партаппарат - еще больше, чем рядовые граждане».
Мобильные телефоны запрещены - но у всех, кто может себе позволить, давно есть китайские мобильные, звонят через китайские сети.
Позднее Ким стал владельцем золотодобывающей шахты, на подкупы чиновников потратил 2000 долларов, но «все отбил за месяц».
Лучше всего в этом «чучхейском капитализме» чувствуют себя коллеги Кима по МВД, партийные бонзы, госбезпопасность: или крышуют бизнес, или владеют им.
Живописных подробностей в интервью немало. Но суть понятна: стихийный капитализм давно и прочно обосновался в стране, истерически рыдающей на похоронах очередного щекастого вождя. И более того, это тот случай, когда коррупция - во благо. Люди не просто не голодают - они все меньше зависят от государства, полагаются только на себя. В треп о загнивающем капитализме не верит никто, как следствие - в КНДР уже перестали рассказывать о том, что в Южной Корее сплошной мрак и нищета, теперь признают сквозь зубы, что да, там местами неплохо, но это, мол, потому, что США деньгами накачивают.
Каждая новая взятка, каждый, пусть исподтишка, приватизированный завод или земельный участок приближают то, что давно там назрело - полный развал коммунизма. И свобода не обернется катастрофой, как предсказывают некоторые эксперты: рыночная экономика в КНДР уже существует.
Какой нам здесь урок? Очень короткий. 20 лет как коммунизма нет, а воруют, как в Северной Корее.
Дмитрий Десятерик
При упоминании о Северной Корее выстраивается однозначный ассоциативный ряд: тоталитарный заповедник, массивное промывание мозгов, невидимые миру слезы, голодный народ, марширующий колоннами, чтобы приветствовать великого вождя.
Во многом это так и есть. Но за телевизионными и статическими обобщениями не видны детали повседневной жизни, а они-то как раз наиболее интересны.
Недавно в интернет-издании slon.ru появилось интервью с северокорейским бизнесменом, неким Кимом, которое взял Александр Баунов 19 декабря. Ким перебрался на Юг всего около года назад, так что информация актуальная.
Ким, как и большинство северокорейцев, занялся бизнесом, чтобы прокормить семью, когда перестали отоваривать карточки (они в КНДР существовали всегда). В 1994 году государственная экономика рухнула, большинство заводов и учреждений перестали работать. Разразился голод. Киму повезло: они жили недалеко от границы с Китаем, поэтому его жена занялась челночной торговлей. С 1997 года стало возможным брать брошенные предприятия в неофициальную лицензию. Ким открыл частную столовую: «Внешне это все то же старое госпредприятие, столовая, подчиненная местной администрации, а фактически ею занимается частник. Такая франшиза райисполкома». Правда, для этого сначала надо было уволиться с работы - а работал он в МВД. В КНДР нельзя ни официально уволиться до 60 лет, ни даже перейти на другую работу. Но Ким «пошел к знакомому врачу, дал ему денег, и врач выдал мне справку о болезнях, которые делали меня непригодным к дальнейшей работе».
Из того, что рассказывает герой интервью, предстает картина в полном смысле параллельной реальности. Все дикие запреты диктатуры сохраняются, и всех их обходят при помощи старых добрых взяток. Государственная зарплата - по-прежнему 3000 вон в месяц (2-3 доллара) при цене килограмма риса 1800 вон, при этом все официально работают на госпредприятиях, а на самом деле - давно в частном секторе.
Организовывается это так: «Если хочешь освободиться от работы по болезни, нужно в течение шести месяцев приносить документ от врача о том, что ты не можешь работать. Сейчас цена вопроса - 50-80 тыс. вон, если его решать без всяких связей, просто с руководством больницы. Но обычные рабочие не могут себе такого позволить, а у них и заводы не работают, и карточки не отоваривают, а на работу ходить они обязаны. И они просто договариваются с руководством о сумме - это может быть 5000 вон или 10 000 вон единовременно, или платят какие-то деньги помесячно. И тогда ты просто не ходишь на работу, а зарабатываешь в другом месте, в частном секторе».
С образованием: «Взятки студенты дают за поступление, за сессии. У меня племянница учится на Пхеньянских курсах иностранных языков. Полторы тысячи долларов обошлось мне поступление. Я дал полторы - и поступила. А мой знакомый дал 1300, и его ребенок не поступил. Поступление в главный университет страны - Университет Ким Ир Сена - стоит 5-6 тысяч долларов».
Массово завозятся диски с южнокорейскими фильмами и записями южнокорейского телевидения: «Можно до трех лет за это получить. Но все равно смотрим. Потому что смотрят и полиция, и госбезопасность, и партаппарат - еще больше, чем рядовые граждане».
Мобильные телефоны запрещены - но у всех, кто может себе позволить, давно есть китайские мобильные, звонят через китайские сети.
Позднее Ким стал владельцем золотодобывающей шахты, на подкупы чиновников потратил 2000 долларов, но «все отбил за месяц».
Лучше всего в этом «чучхейском капитализме» чувствуют себя коллеги Кима по МВД, партийные бонзы, госбезпопасность: или крышуют бизнес, или владеют им.
Живописных подробностей в интервью немало. Но суть понятна: стихийный капитализм давно и прочно обосновался в стране, истерически рыдающей на похоронах очередного щекастого вождя. И более того, это тот случай, когда коррупция - во благо. Люди не просто не голодают - они все меньше зависят от государства, полагаются только на себя. В треп о загнивающем капитализме не верит никто, как следствие - в КНДР уже перестали рассказывать о том, что в Южной Корее сплошной мрак и нищета, теперь признают сквозь зубы, что да, там местами неплохо, но это, мол, потому, что США деньгами накачивают.
Каждая новая взятка, каждый, пусть исподтишка, приватизированный завод или земельный участок приближают то, что давно там назрело - полный развал коммунизма. И свобода не обернется катастрофой, как предсказывают некоторые эксперты: рыночная экономика в КНДР уже существует.
Какой нам здесь урок? Очень короткий. 20 лет как коммунизма нет, а воруют, как в Северной Корее.
Дмитрий Десятерик