Интервью с киевской стрит-арт-группой «Інтересні казки»
ИСКУССТВО ПОБЕГА
Росписи группы «Інтересні казки» начали появляться на стенах Киева несколько лет назад. Огромные, подчас на всю стену, фрески. Странные персонажи, застывшие словно во сне. Самые неожиданные сочетания предметов, парадоксальные ситуации, по-настоящему сюрреалистическая атмосфера в сочетании с точностью деталей, нарушенные законы тяготения, многомерные галлюцинации. И все это в насыщенных, по-граффитистски ярких цветах, однако с соблюдением правил живописной грамоты. Ничего подобного в украинском стрит-арте доселе не было.
«Інтересні казки» - это Владимир Манжос
и Алексей Бордусов.
В нашей беседе участвовал также Александр Тимченко, координатор проектов «Казок».
- Помните ли свой первый рисунок на стене?
Алексей Бордусов: - Самые первые рисунки были мелками, очень давно. Я еще не имел даже доступа к краске.
Владимир Манжос: - Нашел дома баллончик с краской для машины... Какие-то надписи просто, названия музыкальных исполнителей. Больше ничего не помню.
- Начинали вы, насколько я знаю, в составе Ingenious Kids («Гениальные ребята»). Что это была за группа?
В. М.: - Это была вначале не группа, просто друзья. Вместе проводили время, скетчи рисовали...
А. Б. - Но к мурализму это по большому счету не имеет отношения.
В. М. - Это был просто вандализм. Мы сейчас против этого. Но это нормальный этап развития любого граффити-художника. Мне тогда было 19-20 лет.
- Доводилось тогда иметь неприятности с законом?
В. М.: - Да так, ничего серьезного.
А. Б.: - Задерживали и сразу отпускали.
В. М.: - В то время было так, сейчас уже пожестче. Некоторые сидели уже за это.
- И до такого дошло?
А. Б.: - Ну, недолго, несколько месяцев. Штрафы серьезные платили.
- Как вы перешли к нынешнему стилю?
В. М.: - Мы долго к этому шли. Рисовали традиционное граффити - это райтинг (букв. «писательство». - Д. Д.), когда свой никнейм (псевдоним. - Д. Д.) пишется плюс персонажи - скорее для того, чтобы разбавить шрифты. Но мы все-таки больше персонажей рисовали, и пришел момент, когда подумали, что надо сделать что-то без шрифтов. Помню, в 2002 году поехал в Гомель на фестиваль, придумал сюжет, в рамочке, нарисовал, меня шрифтами со всех сторон облепили, после этого я понял, что вот оно: надо отдельно рисовать такое. В Ялте в 2003 году мы впервые это воплотили.
- Вы - из очень немногих украинских стрит-артистов, кто создает на стенах полноценные картины. Почему такой стиль у нас не развит?
В. М.: - Потому что не так много времени прошло и у нас еще не сформировалась как следует граффити-сцена.
А. Б.: - Точнее, сцена стрит-арта. Есть граффити, а есть стрит-арт. Граффити - больше шрифты.
В. М.: - Граффити уже как индустрия. В Москве это намного больше развито, фестивалей больше проходит, и художники больше и чаще рисуют, больше зарабатывают, есть возможность делать масштабные сюжетные работы. А у нас художники беднее.
- Хотя же у нас тоже фестивали проводили, и результаты хорошие - можно увидеть на той же Шулявке или на улице Соляной...
В. М.: - Есть талантливые люди. Мне кажется, основная причина - недостаток материалов.
- То есть трудность технического плана?
В. М.: - Да.
А. Б.: - Еще важную роль играет наличие легальных стен для рисования. Негде рисовать просто-напросто. Допустим, у нас есть сейчас материалы, но негде рисовать. И не только у нас - у многих так.
В. М.: - А в тех местах, где мы рисовали еще года три назад - в так называемом Hall of Fame («Зал славы». - Д. Д.) на набережной речки Лыбидь, где все рисуют, работы быстро портят, так что нет желания там делать. Сейчас больше рисуют на набережной Днепра.
- Давайте поговорим о вашем стиле. Что такое мурализм?
В. М.: - Даже шрифтовое граффити, если там есть какой-то сюжет, композиция, можно назвать мурализмом. Хотя и орнамент тоже можно отнести к мурализму. Говоря проще - это художественная роспись стен.
- Владимир, в одном интервью вы говорите, что отсутствие образования для уличного художника - скорее удача, чем недостаток. А почему?
В. М.: - У меня его нет, поэтому я не ощущаю, что это недостаток. Один знакомый, который образование имеет, говорил мне, что на первых этапах оно ему мешало: вот его так учили, и по-другому он не может.
- А вот Алексей учился на архитектора, насколько я знаю...
А. Б.: - Мне не мешает - наоборот. Можно использовать какие-то элементы композиции, лучше расположить предметы на поверхности изображения. Это не правило, но может пригодиться.
- А насколько вы коллектив или каждый автономен?
В. М.: - У нас не всегда коллективное творчество. Рисуем и вместе, и отдельно. Проблемы лидерства, выяснения, кто главный, нет.
- А разделение труда?
А. Б.: - Если идея нам обоим нравится, мы ее принимаем...
В. М.: - ...прорабатываем все детали...
А. Б.: - допустим, часть рисую я, часть - Вова, а потом комбинируем.
В. М.: - Можем даже без идеи, у каждого свои наброски. Просто рисуем-рисуем, и в итоге все объединяем, появляется сюжет. Не обязательно конкретный замысел. Может, на подсознательном уровне он есть, в процессе прорабатывается и в конце уже видно...
А. Б.: - Паранойю и штрихов...
В. М.: - Да, мы называем это паранойя - так, в шутку.
А. Б.: - Как нечто непонятное.
- Паранойя - состояние на самом деле довольно тревожное. Хорошо, что вы к нему так весело относитесь. А почему вы своих персонажей штрихами называете?
А. Б.: - Не знаю, откуда это пошло... Бывает, человека называют «штрих» - мы этот жаргон применили в своей работе.
В. М.: - Не хотелось называть такими словами, как в граффити - character, персонаж.
А. Б.: - Такие термины американские мы не перенимаем.
В. М. (с улыбкой): - Вон как в газете «Сегодня» про нас написали - «разрешили бомбить десять домов». Бомбить - мы такое не используем.
А. Б.: - Слова чисто американские - бомбинг, граффити - мы держимся в стороне от этого, рисуем свою паранойю, и все. Используем только материал, то есть баллон с краской.
- А чем зарабатываете?
В. М.: - Уличный художник, если он рисует шрифты - это мало кому интересно и мало кто за это деньги будет платить.
А. Б.: - Хотя сейчас даже шрифты, бывает, заказывают.
- А что касается вас?
В. М.: - Мы рисуем не граффити, а стрит-арт. Разница в том, что райтинг - послание только тем, кто понимает, узкому кругу людей, а стрит-арт понятен всем, и соответственно спрос больше.
А. Б.: - Это условно говоря, - понятно. Зато образы есть.
- А заказы бывают?
В. М.: - Только этим и занимаемся. Обеспечиваем себя.
- Наверно, много денег уходит на материалы?
А. Б.: - От заказов краска остается, чтобы рисовать просто так, для себя. Покупаем часто больше, чем нужно.
- И кто заказывает?
А. Б.: - По-разному. Например, в торговом центре «Большевик» мы много сделали, и внутри, и снаружи. В интерьерах рисуем.
В. М.: - Редко бывают частные лица.
А. Б.: - В основном общественные здания.
- Кстати, в статье, которую вы упомянули, написано, что муниципалитет дал вам разрешение на роспись десятка домов по Киеву.
В. М.: - Да ну, журналисты раздули.
А. Б.: - Это отдельная тема. Проект, который уже давно тянется, столько сил на него потрачено. Сама идея появилась лет пять-шесть назад - хотели расписывать торцы домов. Мы ее вынашивали...
В. М.: - ...смотрели, мечтали, фотографировали дома...
А. Б.: - Вставляли даже в фотошопе свои работы на торцы домов, показывали кому-то, говорили, что можем такое делать.
- И что в итоге?
Александр Тимченко: - Раньше в Киеве был главный художник города. Пришли к нему и сказали: «Здравствуйте. Смотрите, хотим нарисовать». Он ответил: «Пожалуйста», - и поставил свою подпись. Мы пришли и нарисовали. Разрешительная процедура заняла менее месяца. Все были «за», отлично. Теперь в городе нет главного художника, ответственность никто принимать не хочет. Совсем другая процедура, которая по аналогии применяется. Работы должны были стартовать еще в июне-июле. Документ готов, объекты выбраны, есть все необходимое - нет только подписи уполномоченных лиц, есть лишь отписка, официальное извинение - мол, пока что нет. И поскольку проект спонсорский, а разрешительная система затянула все так надолго, то спонсор перенес проект на следующий год вплоть до возможного отказа. Наверно, город еще к этому не готов.
- Говорилось также, что вы готовите свод правил для росписи стен.
А. Т.: - Это стоило бы разработать, поскольку, чтобы покрасить стенку, нужно уйму времени, денег, сил просто для того, чтобы отремонтировать, не говоря уже о том, чтобы что-то нарисовать. Получается, что прогрессивная идея, которая будет служить во благо города, будет частью его развития, будет совмещать и благоустройство, и ремонт, и культурную составляющую, - натыкается на то, что нет нормальной процедуры. Те, у кого было предложение это инициировать, все понимают, но ведь свои интересы есть у всех.
- Давайте тогда поговорим о более приятных вещах. Насколько я знаю, вас уже заметили за рубежом.
А. Б.: - В Испанию нас пригласили, на фестиваль мурал-арта. Мы нарисовали часть здания. Было очень интересно пообщаться с иностранцами, которые тоже этим занимаются. Кубинцы, французы, итальянцы...
- Есть отличия?
А. Б.: - Там свободнее. Власти относятся лояльнее, не так, как у нас.
- Но есть ведь мнение, что художники в условиях несвободы становятся намного изобретательнее.
А. Б.: - Да, может быть. Но я бы не сказал, что они там деградируют.
В. М.: Наоборот, развиваются больше.
А. Б.: - В Испании куратором фестиваля был преподаватель мурал-арта. Они там этому обучают, студенты практикуются, рисуют фрески по городу. И там одно британское издание спросило, существует ли у нас в Украине традиция мурализма - и мы ответили что нет, но хотели бы. Будем стараться начать новую традицию. И ведь было в советское время...
- Да, но в советское время это был элемент пропаганды...
В. М.: - Не всегда. Есть фрески с чисто этническими мотивами - напротив Киевской оперы, например.
- А вы откуда берете сюжеты и героев?
В. М.: - Не из этого мира. Не знаю... Этот мир - мир следствий. А есть мир причин. Наверно, оттуда.
А. Б.: - Ну как понять такие трансцендентные вещи, как вдохновение? Ты их не можешь контролировать, только принимаешь или не принимаешь.
В. М.: - Да, мы просто принимаем и рисуем. Бывает, засыпаешь ночью, вдруг что-то придумал, приходится вставать, чтобы не забыть, набросок сделать.
- Есть внутренний отбор? Много ли приходится отбрасывать?
В. М.: - Нет. У нас же есть вкус, есть моральные критерии. Скорее, просто нравится - не нравится.
А. Б.: - Все идеи набрасываем в своих книжках для эскизов - блэк-буках - а потом оттуда отбираем то, что будем рисовать на стене. Какие-то из эскизов мы никогда не воплотим. Какие-то трансформируются в рисунок, но все равно будут изменены.
- Интересно, что многие образы у вас построены на отрицании силы тяготения: парящие люди, предметы, подвешенные в пустоте, крылатые дома.
А. Б.: - Это не намеренно. Просто сначала рисовали не полностью картины, а отдельные предметы, без фона. И потом это переросло в то, что мы стали рисовать эти предметы в сюжетных работах независимо от...
В. М.: - ...физических законов.
А. Б.: - Точно так же мы мечтали рисовать на стене без фона, просто на грязной стене каких-то наших персонажей, не привязанных друг к другу и к поверхности, к этой реальности, так же и в работах получилось.
В. М.: - Может, где-то на уровне подсознания всегда было желание через творчество подальше улететь от этого мира.
А. Б.: - Весь мир наш целесообразен, все чему-то подчинено, каким-то законам, а когда рисуешь паранойю, нечто совершенно нецелесообразное, то освобождаешься от этих законов. Интересно такое делать.
- Что такое сказка в таком случае?
А. Б.: - Символический образ реальности. Символ - это и есть самая настоящая реальность.
В. М.: - Да, существуют предания, сказки, а есть история. Историю писали, а сказки из уст в уста передавали. Причем историю всегда писали в угоду существующему правительству.
А. Б.: - Победители писали историю.
В. М.: - А сказка независима ни от правительства, ни от чего-либо иного, и не меняется. Может быть, за счет такого отношения, что сказка - это нечто вымышленное, она и живет.
- Ваши сказки, при всей яркости красок, рассказываются негромким голосом. В рисунках преобладает созерцательное, нейтральное настроение.
А. Б.: - Да, есть такая статичность в наших образах, отсутствие эмоций - то же можно видеть в иконописи. А когда появляется эмоциональная насыщенность, то теряется суть, символичность работы. Реализм убивает суть и идею.
В. М.: - Мы рисовали в Павловской больнице в рамках акции арт-терапии. И художник, который там это проводит, его зовут Александр Сергеевич, сказал нам: «Первое, что бросается в глаза - обычное граффити агрессивно, оно кричит со стены, а ваше, наоборот, ненавязчиво и завлекает».
А. Б.: - Оно интересно, потому что хочется узнать еще больше, в чем его смысл, поэтому «Інтересні казки».
- Но хотя вы говорите о сюжете, его как такового нет. Получается скорее остановленное видение.
А. Б.: - Да, именно поэтому мы часто не объясняем свои работы, не объясняем смысл, потому что нет причин и следствий, все условно.
- Однако если говорить о смыслах, то у вас есть тема Апокалипсиса. Ваши картины - это мир после катастрофы? Или я перегибаю?
В. М.: - Это не привязано...
А. Б.: - Каждый понимает по-своему. Вот вы поняли так. Та же наша картина «Апокалипсис» - это ведь не иллюстрация, а то, как мы его себе представили. Другой проходящий человек, не зная названия, посмотрит и подумает: «Что за бред!»
- В целом какого эффекта вы стремитесь достичь, рисуя на стенах?
А. Б.: - Посмотрите на город. Он залеплен рекламой. Везде реклама. Город похож на большой базар. Мы хотим делать работы некоммерческого характера. Чтобы это было искусство, которое воздействует на человека напрямую и положительно. Чтобы это было просто.
В. М.: - Простота такая, как, может быть, в мультике.
- Судя по вашему сайту, у вас довольно много работ на холсте. Собираетесь ли выставляться в галерее, как нормативные художники?
А. Б.: - Планируем сделать экспозицию. Пока не буду говорить, где и когда. У нас не было еще сольной выставки ни разу. Участвовали в групповых вернисажах, и то очень редко.
- А если получится работать с галереями, стены бросите?
А. Б.: - Не-ет, нет.
В. М.: - Прежде всего - стены.
А. Б.: - Там нам интересно.
В. М.: - Галерея - совсем другой жанр.
А. Б.: - Вообще первое искусство, которое появилось в мире, было на стене.
В. М.: - Оно более живое, все это видят, сразу чувствуешь отдачу. А на холсте нарисовал - оно где-то стоит, мало кто видит.
А. Б.: - А если кто-нибудь купит, поставит у себя дома, то тоже никто не увидит.
- Но картины на стенах долго не держатся...
А. Б.: - Зато остаются фотографии.
В. М.: - И можно потом какие-то новые работы делать поверх старых.
А. Б.: - Если правильно подготовить стену, то она достаточно долго продержится.
В. М.: - Это больше не от краски зависит, а от поверхности. А в интерьере продержится еще дольше.
А. Б.: - Здесь еще размеры. Холст больше не сделаешь. А на стене возможна любая площадь изображения.
В. М.: - И холсты - больше для будущих поколений, а стены - сейчас. Нарисовал и все, люди уже видят. Сразу чувствуется отдача - потому что все происходит не через сто лет, когда твои работы начнут цениться и их увидит весь мир, а прямо здесь и сейчас.
- Что такое для вас свобода?
А. Б.: - Свобода - это умение контролировать свои поступки. Это самое главное.
В. М.: - Свобода - это при любых обстоятельствах быть собой. Быть свободным от обстоятельств, условностей, рамок, ненужных обязанностей, систем... Не зависеть от этого мира.
Дмитрий Десятерик
Фото 1 и 2 - Тараса Химчака, 3 - предоставлено Алексеем Бордусовым, остальные сделаны мной.
Росписи группы «Інтересні казки» начали появляться на стенах Киева несколько лет назад. Огромные, подчас на всю стену, фрески. Странные персонажи, застывшие словно во сне. Самые неожиданные сочетания предметов, парадоксальные ситуации, по-настоящему сюрреалистическая атмосфера в сочетании с точностью деталей, нарушенные законы тяготения, многомерные галлюцинации. И все это в насыщенных, по-граффитистски ярких цветах, однако с соблюдением правил живописной грамоты. Ничего подобного в украинском стрит-арте доселе не было.
«Інтересні казки» - это Владимир Манжос
и Алексей Бордусов.
В нашей беседе участвовал также Александр Тимченко, координатор проектов «Казок».
- Помните ли свой первый рисунок на стене?
Алексей Бордусов: - Самые первые рисунки были мелками, очень давно. Я еще не имел даже доступа к краске.
Владимир Манжос: - Нашел дома баллончик с краской для машины... Какие-то надписи просто, названия музыкальных исполнителей. Больше ничего не помню.
- Начинали вы, насколько я знаю, в составе Ingenious Kids («Гениальные ребята»). Что это была за группа?
В. М.: - Это была вначале не группа, просто друзья. Вместе проводили время, скетчи рисовали...
А. Б. - Но к мурализму это по большому счету не имеет отношения.
В. М. - Это был просто вандализм. Мы сейчас против этого. Но это нормальный этап развития любого граффити-художника. Мне тогда было 19-20 лет.
- Доводилось тогда иметь неприятности с законом?
В. М.: - Да так, ничего серьезного.
А. Б.: - Задерживали и сразу отпускали.
В. М.: - В то время было так, сейчас уже пожестче. Некоторые сидели уже за это.
- И до такого дошло?
А. Б.: - Ну, недолго, несколько месяцев. Штрафы серьезные платили.
- Как вы перешли к нынешнему стилю?
В. М.: - Мы долго к этому шли. Рисовали традиционное граффити - это райтинг (букв. «писательство». - Д. Д.), когда свой никнейм (псевдоним. - Д. Д.) пишется плюс персонажи - скорее для того, чтобы разбавить шрифты. Но мы все-таки больше персонажей рисовали, и пришел момент, когда подумали, что надо сделать что-то без шрифтов. Помню, в 2002 году поехал в Гомель на фестиваль, придумал сюжет, в рамочке, нарисовал, меня шрифтами со всех сторон облепили, после этого я понял, что вот оно: надо отдельно рисовать такое. В Ялте в 2003 году мы впервые это воплотили.
- Вы - из очень немногих украинских стрит-артистов, кто создает на стенах полноценные картины. Почему такой стиль у нас не развит?
В. М.: - Потому что не так много времени прошло и у нас еще не сформировалась как следует граффити-сцена.
А. Б.: - Точнее, сцена стрит-арта. Есть граффити, а есть стрит-арт. Граффити - больше шрифты.
В. М.: - Граффити уже как индустрия. В Москве это намного больше развито, фестивалей больше проходит, и художники больше и чаще рисуют, больше зарабатывают, есть возможность делать масштабные сюжетные работы. А у нас художники беднее.
- Хотя же у нас тоже фестивали проводили, и результаты хорошие - можно увидеть на той же Шулявке или на улице Соляной...
В. М.: - Есть талантливые люди. Мне кажется, основная причина - недостаток материалов.
- То есть трудность технического плана?
В. М.: - Да.
А. Б.: - Еще важную роль играет наличие легальных стен для рисования. Негде рисовать просто-напросто. Допустим, у нас есть сейчас материалы, но негде рисовать. И не только у нас - у многих так.
В. М.: - А в тех местах, где мы рисовали еще года три назад - в так называемом Hall of Fame («Зал славы». - Д. Д.) на набережной речки Лыбидь, где все рисуют, работы быстро портят, так что нет желания там делать. Сейчас больше рисуют на набережной Днепра.
- Давайте поговорим о вашем стиле. Что такое мурализм?
В. М.: - Даже шрифтовое граффити, если там есть какой-то сюжет, композиция, можно назвать мурализмом. Хотя и орнамент тоже можно отнести к мурализму. Говоря проще - это художественная роспись стен.
- Владимир, в одном интервью вы говорите, что отсутствие образования для уличного художника - скорее удача, чем недостаток. А почему?
В. М.: - У меня его нет, поэтому я не ощущаю, что это недостаток. Один знакомый, который образование имеет, говорил мне, что на первых этапах оно ему мешало: вот его так учили, и по-другому он не может.
- А вот Алексей учился на архитектора, насколько я знаю...
А. Б.: - Мне не мешает - наоборот. Можно использовать какие-то элементы композиции, лучше расположить предметы на поверхности изображения. Это не правило, но может пригодиться.
- А насколько вы коллектив или каждый автономен?
В. М.: - У нас не всегда коллективное творчество. Рисуем и вместе, и отдельно. Проблемы лидерства, выяснения, кто главный, нет.
- А разделение труда?
А. Б.: - Если идея нам обоим нравится, мы ее принимаем...
В. М.: - ...прорабатываем все детали...
А. Б.: - допустим, часть рисую я, часть - Вова, а потом комбинируем.
В. М.: - Можем даже без идеи, у каждого свои наброски. Просто рисуем-рисуем, и в итоге все объединяем, появляется сюжет. Не обязательно конкретный замысел. Может, на подсознательном уровне он есть, в процессе прорабатывается и в конце уже видно...
А. Б.: - Паранойю и штрихов...
В. М.: - Да, мы называем это паранойя - так, в шутку.
А. Б.: - Как нечто непонятное.
- Паранойя - состояние на самом деле довольно тревожное. Хорошо, что вы к нему так весело относитесь. А почему вы своих персонажей штрихами называете?
А. Б.: - Не знаю, откуда это пошло... Бывает, человека называют «штрих» - мы этот жаргон применили в своей работе.
В. М.: - Не хотелось называть такими словами, как в граффити - character, персонаж.
А. Б.: - Такие термины американские мы не перенимаем.
В. М. (с улыбкой): - Вон как в газете «Сегодня» про нас написали - «разрешили бомбить десять домов». Бомбить - мы такое не используем.
А. Б.: - Слова чисто американские - бомбинг, граффити - мы держимся в стороне от этого, рисуем свою паранойю, и все. Используем только материал, то есть баллон с краской.
- А чем зарабатываете?
В. М.: - Уличный художник, если он рисует шрифты - это мало кому интересно и мало кто за это деньги будет платить.
А. Б.: - Хотя сейчас даже шрифты, бывает, заказывают.
- А что касается вас?
В. М.: - Мы рисуем не граффити, а стрит-арт. Разница в том, что райтинг - послание только тем, кто понимает, узкому кругу людей, а стрит-арт понятен всем, и соответственно спрос больше.
А. Б.: - Это условно говоря, - понятно. Зато образы есть.
- А заказы бывают?
В. М.: - Только этим и занимаемся. Обеспечиваем себя.
- Наверно, много денег уходит на материалы?
А. Б.: - От заказов краска остается, чтобы рисовать просто так, для себя. Покупаем часто больше, чем нужно.
- И кто заказывает?
А. Б.: - По-разному. Например, в торговом центре «Большевик» мы много сделали, и внутри, и снаружи. В интерьерах рисуем.
В. М.: - Редко бывают частные лица.
А. Б.: - В основном общественные здания.
- Кстати, в статье, которую вы упомянули, написано, что муниципалитет дал вам разрешение на роспись десятка домов по Киеву.
В. М.: - Да ну, журналисты раздули.
А. Б.: - Это отдельная тема. Проект, который уже давно тянется, столько сил на него потрачено. Сама идея появилась лет пять-шесть назад - хотели расписывать торцы домов. Мы ее вынашивали...
В. М.: - ...смотрели, мечтали, фотографировали дома...
А. Б.: - Вставляли даже в фотошопе свои работы на торцы домов, показывали кому-то, говорили, что можем такое делать.
- И что в итоге?
Александр Тимченко: - Раньше в Киеве был главный художник города. Пришли к нему и сказали: «Здравствуйте. Смотрите, хотим нарисовать». Он ответил: «Пожалуйста», - и поставил свою подпись. Мы пришли и нарисовали. Разрешительная процедура заняла менее месяца. Все были «за», отлично. Теперь в городе нет главного художника, ответственность никто принимать не хочет. Совсем другая процедура, которая по аналогии применяется. Работы должны были стартовать еще в июне-июле. Документ готов, объекты выбраны, есть все необходимое - нет только подписи уполномоченных лиц, есть лишь отписка, официальное извинение - мол, пока что нет. И поскольку проект спонсорский, а разрешительная система затянула все так надолго, то спонсор перенес проект на следующий год вплоть до возможного отказа. Наверно, город еще к этому не готов.
- Говорилось также, что вы готовите свод правил для росписи стен.
А. Т.: - Это стоило бы разработать, поскольку, чтобы покрасить стенку, нужно уйму времени, денег, сил просто для того, чтобы отремонтировать, не говоря уже о том, чтобы что-то нарисовать. Получается, что прогрессивная идея, которая будет служить во благо города, будет частью его развития, будет совмещать и благоустройство, и ремонт, и культурную составляющую, - натыкается на то, что нет нормальной процедуры. Те, у кого было предложение это инициировать, все понимают, но ведь свои интересы есть у всех.
- Давайте тогда поговорим о более приятных вещах. Насколько я знаю, вас уже заметили за рубежом.
А. Б.: - В Испанию нас пригласили, на фестиваль мурал-арта. Мы нарисовали часть здания. Было очень интересно пообщаться с иностранцами, которые тоже этим занимаются. Кубинцы, французы, итальянцы...
- Есть отличия?
А. Б.: - Там свободнее. Власти относятся лояльнее, не так, как у нас.
- Но есть ведь мнение, что художники в условиях несвободы становятся намного изобретательнее.
А. Б.: - Да, может быть. Но я бы не сказал, что они там деградируют.
В. М.: Наоборот, развиваются больше.
А. Б.: - В Испании куратором фестиваля был преподаватель мурал-арта. Они там этому обучают, студенты практикуются, рисуют фрески по городу. И там одно британское издание спросило, существует ли у нас в Украине традиция мурализма - и мы ответили что нет, но хотели бы. Будем стараться начать новую традицию. И ведь было в советское время...
- Да, но в советское время это был элемент пропаганды...
В. М.: - Не всегда. Есть фрески с чисто этническими мотивами - напротив Киевской оперы, например.
- А вы откуда берете сюжеты и героев?
В. М.: - Не из этого мира. Не знаю... Этот мир - мир следствий. А есть мир причин. Наверно, оттуда.
А. Б.: - Ну как понять такие трансцендентные вещи, как вдохновение? Ты их не можешь контролировать, только принимаешь или не принимаешь.
В. М.: - Да, мы просто принимаем и рисуем. Бывает, засыпаешь ночью, вдруг что-то придумал, приходится вставать, чтобы не забыть, набросок сделать.
- Есть внутренний отбор? Много ли приходится отбрасывать?
В. М.: - Нет. У нас же есть вкус, есть моральные критерии. Скорее, просто нравится - не нравится.
А. Б.: - Все идеи набрасываем в своих книжках для эскизов - блэк-буках - а потом оттуда отбираем то, что будем рисовать на стене. Какие-то из эскизов мы никогда не воплотим. Какие-то трансформируются в рисунок, но все равно будут изменены.
- Интересно, что многие образы у вас построены на отрицании силы тяготения: парящие люди, предметы, подвешенные в пустоте, крылатые дома.
А. Б.: - Это не намеренно. Просто сначала рисовали не полностью картины, а отдельные предметы, без фона. И потом это переросло в то, что мы стали рисовать эти предметы в сюжетных работах независимо от...
В. М.: - ...физических законов.
А. Б.: - Точно так же мы мечтали рисовать на стене без фона, просто на грязной стене каких-то наших персонажей, не привязанных друг к другу и к поверхности, к этой реальности, так же и в работах получилось.
В. М.: - Может, где-то на уровне подсознания всегда было желание через творчество подальше улететь от этого мира.
А. Б.: - Весь мир наш целесообразен, все чему-то подчинено, каким-то законам, а когда рисуешь паранойю, нечто совершенно нецелесообразное, то освобождаешься от этих законов. Интересно такое делать.
- Что такое сказка в таком случае?
А. Б.: - Символический образ реальности. Символ - это и есть самая настоящая реальность.
В. М.: - Да, существуют предания, сказки, а есть история. Историю писали, а сказки из уст в уста передавали. Причем историю всегда писали в угоду существующему правительству.
А. Б.: - Победители писали историю.
В. М.: - А сказка независима ни от правительства, ни от чего-либо иного, и не меняется. Может быть, за счет такого отношения, что сказка - это нечто вымышленное, она и живет.
- Ваши сказки, при всей яркости красок, рассказываются негромким голосом. В рисунках преобладает созерцательное, нейтральное настроение.
А. Б.: - Да, есть такая статичность в наших образах, отсутствие эмоций - то же можно видеть в иконописи. А когда появляется эмоциональная насыщенность, то теряется суть, символичность работы. Реализм убивает суть и идею.
В. М.: - Мы рисовали в Павловской больнице в рамках акции арт-терапии. И художник, который там это проводит, его зовут Александр Сергеевич, сказал нам: «Первое, что бросается в глаза - обычное граффити агрессивно, оно кричит со стены, а ваше, наоборот, ненавязчиво и завлекает».
А. Б.: - Оно интересно, потому что хочется узнать еще больше, в чем его смысл, поэтому «Інтересні казки».
- Но хотя вы говорите о сюжете, его как такового нет. Получается скорее остановленное видение.
А. Б.: - Да, именно поэтому мы часто не объясняем свои работы, не объясняем смысл, потому что нет причин и следствий, все условно.
- Однако если говорить о смыслах, то у вас есть тема Апокалипсиса. Ваши картины - это мир после катастрофы? Или я перегибаю?
В. М.: - Это не привязано...
А. Б.: - Каждый понимает по-своему. Вот вы поняли так. Та же наша картина «Апокалипсис» - это ведь не иллюстрация, а то, как мы его себе представили. Другой проходящий человек, не зная названия, посмотрит и подумает: «Что за бред!»
- В целом какого эффекта вы стремитесь достичь, рисуя на стенах?
А. Б.: - Посмотрите на город. Он залеплен рекламой. Везде реклама. Город похож на большой базар. Мы хотим делать работы некоммерческого характера. Чтобы это было искусство, которое воздействует на человека напрямую и положительно. Чтобы это было просто.
В. М.: - Простота такая, как, может быть, в мультике.
- Судя по вашему сайту, у вас довольно много работ на холсте. Собираетесь ли выставляться в галерее, как нормативные художники?
А. Б.: - Планируем сделать экспозицию. Пока не буду говорить, где и когда. У нас не было еще сольной выставки ни разу. Участвовали в групповых вернисажах, и то очень редко.
- А если получится работать с галереями, стены бросите?
А. Б.: - Не-ет, нет.
В. М.: - Прежде всего - стены.
А. Б.: - Там нам интересно.
В. М.: - Галерея - совсем другой жанр.
А. Б.: - Вообще первое искусство, которое появилось в мире, было на стене.
В. М.: - Оно более живое, все это видят, сразу чувствуешь отдачу. А на холсте нарисовал - оно где-то стоит, мало кто видит.
А. Б.: - А если кто-нибудь купит, поставит у себя дома, то тоже никто не увидит.
- Но картины на стенах долго не держатся...
А. Б.: - Зато остаются фотографии.
В. М.: - И можно потом какие-то новые работы делать поверх старых.
А. Б.: - Если правильно подготовить стену, то она достаточно долго продержится.
В. М.: - Это больше не от краски зависит, а от поверхности. А в интерьере продержится еще дольше.
А. Б.: - Здесь еще размеры. Холст больше не сделаешь. А на стене возможна любая площадь изображения.
В. М.: - И холсты - больше для будущих поколений, а стены - сейчас. Нарисовал и все, люди уже видят. Сразу чувствуется отдача - потому что все происходит не через сто лет, когда твои работы начнут цениться и их увидит весь мир, а прямо здесь и сейчас.
- Что такое для вас свобода?
А. Б.: - Свобода - это умение контролировать свои поступки. Это самое главное.
В. М.: - Свобода - это при любых обстоятельствах быть собой. Быть свободным от обстоятельств, условностей, рамок, ненужных обязанностей, систем... Не зависеть от этого мира.
Дмитрий Десятерик
Фото 1 и 2 - Тараса Химчака, 3 - предоставлено Алексеем Бордусовым, остальные сделаны мной.