О Гоголе-старшем и Гоголе-младшем
«ПРОСТАК»: ПРЕДРАССВЕТНОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ РЕАЛИЗМА
В этот юбилейный год о Гоголе написано немало, даже о мельчайших подробностях его жизни. Внимание уделили, в частности, и отцу писателя. Он также сочинял комедии и даже пытался воплощать их на подмостках - об этом есть немало исследований. Однако было бы чрезвычайно интересно посмотреть в литературной плоскости: есть ли что-то общее между произведениями Василия Гоголя-Яновского и Николая Гоголя, мог ли первый повлиять на второго как на писателя, драматурга?
До наших дней сохранилась одноактная комедия «Простак», написанная Яновским для домашнего театра Трощинского. Ее и рассмотрим. Пятерка действующих лиц является типичной для такого, полуфарсового зрелища. Это казак Роман, его молодая и хитрая жена Параска, Сотник, Дьячок -любовник Параски и Москаль из прохожего войска. Есть и шестой персонаж, не заявленный в этом списке. Он очень активно влияет на события, его присутствие весомо, но парадоксально. Однако - все по порядку.
Сюжет «Простака» является обработкой игры странствующих балаганов об изобретательном москале, позднее, также в одноактовке, ее блестяще воплотил Иван Котляревский. Итак, Параска обманным путем выпроваживает своего ленивого и беспомощного мужа Романа из хаты. Не замешкавшись, появляется влюбленный Дьячок - чернявый Фома Григорьевич. Флирт Параски и Дьячка прерывается появлением Соцкого и Москаля. Параска прячет кавалера за печь. Соцкий приказывает принять Москаля «на постой». Оставшись один на один с нежелательным гостем, Параска отказывает ему в гостеприимстве. Тот, не пообедав, делает вид, что спит. Новой попытке прелюбодеяния мешает Роман, вернувшийся с охоты на зайцев, куда его послала жена. Снова спрятав Дьячка, Параска выясняет отношения с мужем. Положение спасает Москаль. Делая вид, что он волшебник, используя палку, он из ничего создает яства, а потом изгоняет черта, то есть Дьячка. Все более-менее удовлетворены. Пьесу завершает сентенция: «Лень никогда к добру не приводит».
Параллель фабулы с «Москалем-чарівником» Котляревского очевидна. Среди исследователей до сих пор продолжаются споры, какая комедия создана раньше. А между тем вопрос о первичности не принципиален. Как уже упоминалось, сюжет о москале-чародее был очень популярен в тогдашнем балаганном репертуаре. «Простак» - лишь одна из подобных пьес. Но есть интересное отличие. Если внимательно следить не только за коллизиями пьесы, а и за речью персонажей, можно увидеть особый внесценический фон, на котором разворачиваются события. Это не столько пейзаж, сколько мир животных, и царствуют в нем... свиньи. Из первого явления на читателя из исторического прошлого надвигается настоящий толстомордый табун: Роман вспоминает, как ловко он уклонился от военного похода на «Линию», потому что его сотник «сподобил свиней пасти». В следующем явлении от группы отделяется такой себе поросенок - кованый кабанчик. Параска уговаривает Романа пойти подстрелить зайца, рассказывает ему различные байки. Здесь же из разговора возникает призрачный кум Вакула, который не имеет «ни борзых, ни тенет, ни ружья», но умело добывает зайцев, загоняя их боевым поросенком. Такой парнокопытный охотник есть, оказывается, и у Параски. С этого момента домашнее животное стремительно, словно жаба из сказки, приобретает чрезвычайные, демонические черты. Этот кабанчик, оказывается, с легкостью убежал от поповых (!) собак, он ест с такой скоростью, что может за одно мгновение уничтожить весь урожай гречки, и вообще, «у чортова батька у кума будуть швидші поросята». При этом на подмостках - никакого намека на присутствие того короткохвостого метеора. Роман, при случае вспоминая, как у сотника «тютюкав на зайцев», отправляется на охоту с поросенком в мешке. Дьячок Фома Григорьевич, выбравшись на свет божий, глубокомысленно рекомендует: «Не мечите бисера перед свиньями». Себя же уподобляет оленю, который стремится припасть к источнику любви Параски. Рогов, однако, у этого оленя нет, а сало в кармане есть - как подношение от прихожан. Только на короткое мгновение закулисные хозяева появляются на сцене, еще и в таком расчлененном виде - момент почти сакральный, богоубийственный. Хорошая свинья - мертвая свинья, и зачем священнослужителю тело ее?
Но возвращается разозленный Роман. Опять прячется Дьячок. Параска достает бутафорского зайца, и здесь уже поросячья апология достигает вершины. В диалоге хозяев разворачивается объемная, полная динамики картина. Оказывается, что кабанчик отбил добычу у целого войска охотников с борзыми, гонял зайца по всей местности, поймал его подле ветряной мельницы и самостоятельно принес домой. Возникает настолько мощный комичный эффект, что следующие моменты гадания Москаля с их откровенной буффонадой значительно уступают этому эпизоду. Кстати, герой событий так и не ступает на сцену, хотя является тем самым шестым персонажем. Выполнив свою роль, он выходит из действия, напрямую так и не вступив в него. Далее - черед Москаля. Его комичное колдовство, поведение хозяев при этом достаточно смешны, хотя и уступают аналогичному эпизоду у Котляревского: тот вооружил своего волшебника ружьем вместо палки. Так или иначе, Москаль в «Простаке» удаляет из храма семейной жизни черта, то есть Дьячка - изгоняет его в топчущийся снаружи свиной табун в полном соответствии со Святым письмом. Травестия Нового Завета при этом несомненна. Следовательно, борзые, зайцы, «рыбы в Дунае» (из песни Москаля), влюбленные олени, люди, и над всем этим - свиньи под водительством царя скорости - Кованого Кабанчика.
Можно, конечно, пуститься в рассуждения относительно свиней Цирцеи и средневекового кабана - беса похотливости, вспомнить клыкастую метаморфозу из Лотреамоновых «Песен Мальдорора», но это ни к чему. Кованый кабанчик, прыгнув из «Простака», стал тем самым сюрреалистическим «взрослым поросенком», который вылетает вечером из петербургского парадного, сбивая с ног Акакия Акакиевича. Отсюда же многочисленные свиные морды, которые мерещатся Городничему в финальном видении «Ревизора». Это тот поросенок, которого с таким аппетитом съедает Чичиков. Но самое главное - это тот особый прием создания внесценического фона в пьесах и прозе сына автора «Простака», проницательно подмеченный Набоковым в знаменитой работе о Яновском-младшем. Не только собаки или свиньи, а и полноправные герои, с неповторимыми лицами, проживают свои мгновенные судьбы в каждом повороте «Ревизора» или «Игроков», даже близко не касаясь основного действия, это такие же внесюжетные персонажи «Мертвых душ», «Записок сумасшедшего» или «Носа», которые составляют неповторимую атмосферу большинства Гоголевских произведений. Этот прием внесценического, внесюжетного присутствия намного позже широко использовали писатели и драматурги модернистской эпохи.
Гоголь-старший не стал первым национальным комедиографом в полном смысле слова. Однако он первый применил необычные, парадоксальные приемы, которые обернулись у его сына гениальным взлетом.
Дмитрий Десятерик
В этот юбилейный год о Гоголе написано немало, даже о мельчайших подробностях его жизни. Внимание уделили, в частности, и отцу писателя. Он также сочинял комедии и даже пытался воплощать их на подмостках - об этом есть немало исследований. Однако было бы чрезвычайно интересно посмотреть в литературной плоскости: есть ли что-то общее между произведениями Василия Гоголя-Яновского и Николая Гоголя, мог ли первый повлиять на второго как на писателя, драматурга?
До наших дней сохранилась одноактная комедия «Простак», написанная Яновским для домашнего театра Трощинского. Ее и рассмотрим. Пятерка действующих лиц является типичной для такого, полуфарсового зрелища. Это казак Роман, его молодая и хитрая жена Параска, Сотник, Дьячок -любовник Параски и Москаль из прохожего войска. Есть и шестой персонаж, не заявленный в этом списке. Он очень активно влияет на события, его присутствие весомо, но парадоксально. Однако - все по порядку.
Сюжет «Простака» является обработкой игры странствующих балаганов об изобретательном москале, позднее, также в одноактовке, ее блестяще воплотил Иван Котляревский. Итак, Параска обманным путем выпроваживает своего ленивого и беспомощного мужа Романа из хаты. Не замешкавшись, появляется влюбленный Дьячок - чернявый Фома Григорьевич. Флирт Параски и Дьячка прерывается появлением Соцкого и Москаля. Параска прячет кавалера за печь. Соцкий приказывает принять Москаля «на постой». Оставшись один на один с нежелательным гостем, Параска отказывает ему в гостеприимстве. Тот, не пообедав, делает вид, что спит. Новой попытке прелюбодеяния мешает Роман, вернувшийся с охоты на зайцев, куда его послала жена. Снова спрятав Дьячка, Параска выясняет отношения с мужем. Положение спасает Москаль. Делая вид, что он волшебник, используя палку, он из ничего создает яства, а потом изгоняет черта, то есть Дьячка. Все более-менее удовлетворены. Пьесу завершает сентенция: «Лень никогда к добру не приводит».
Параллель фабулы с «Москалем-чарівником» Котляревского очевидна. Среди исследователей до сих пор продолжаются споры, какая комедия создана раньше. А между тем вопрос о первичности не принципиален. Как уже упоминалось, сюжет о москале-чародее был очень популярен в тогдашнем балаганном репертуаре. «Простак» - лишь одна из подобных пьес. Но есть интересное отличие. Если внимательно следить не только за коллизиями пьесы, а и за речью персонажей, можно увидеть особый внесценический фон, на котором разворачиваются события. Это не столько пейзаж, сколько мир животных, и царствуют в нем... свиньи. Из первого явления на читателя из исторического прошлого надвигается настоящий толстомордый табун: Роман вспоминает, как ловко он уклонился от военного похода на «Линию», потому что его сотник «сподобил свиней пасти». В следующем явлении от группы отделяется такой себе поросенок - кованый кабанчик. Параска уговаривает Романа пойти подстрелить зайца, рассказывает ему различные байки. Здесь же из разговора возникает призрачный кум Вакула, который не имеет «ни борзых, ни тенет, ни ружья», но умело добывает зайцев, загоняя их боевым поросенком. Такой парнокопытный охотник есть, оказывается, и у Параски. С этого момента домашнее животное стремительно, словно жаба из сказки, приобретает чрезвычайные, демонические черты. Этот кабанчик, оказывается, с легкостью убежал от поповых (!) собак, он ест с такой скоростью, что может за одно мгновение уничтожить весь урожай гречки, и вообще, «у чортова батька у кума будуть швидші поросята». При этом на подмостках - никакого намека на присутствие того короткохвостого метеора. Роман, при случае вспоминая, как у сотника «тютюкав на зайцев», отправляется на охоту с поросенком в мешке. Дьячок Фома Григорьевич, выбравшись на свет божий, глубокомысленно рекомендует: «Не мечите бисера перед свиньями». Себя же уподобляет оленю, который стремится припасть к источнику любви Параски. Рогов, однако, у этого оленя нет, а сало в кармане есть - как подношение от прихожан. Только на короткое мгновение закулисные хозяева появляются на сцене, еще и в таком расчлененном виде - момент почти сакральный, богоубийственный. Хорошая свинья - мертвая свинья, и зачем священнослужителю тело ее?
Но возвращается разозленный Роман. Опять прячется Дьячок. Параска достает бутафорского зайца, и здесь уже поросячья апология достигает вершины. В диалоге хозяев разворачивается объемная, полная динамики картина. Оказывается, что кабанчик отбил добычу у целого войска охотников с борзыми, гонял зайца по всей местности, поймал его подле ветряной мельницы и самостоятельно принес домой. Возникает настолько мощный комичный эффект, что следующие моменты гадания Москаля с их откровенной буффонадой значительно уступают этому эпизоду. Кстати, герой событий так и не ступает на сцену, хотя является тем самым шестым персонажем. Выполнив свою роль, он выходит из действия, напрямую так и не вступив в него. Далее - черед Москаля. Его комичное колдовство, поведение хозяев при этом достаточно смешны, хотя и уступают аналогичному эпизоду у Котляревского: тот вооружил своего волшебника ружьем вместо палки. Так или иначе, Москаль в «Простаке» удаляет из храма семейной жизни черта, то есть Дьячка - изгоняет его в топчущийся снаружи свиной табун в полном соответствии со Святым письмом. Травестия Нового Завета при этом несомненна. Следовательно, борзые, зайцы, «рыбы в Дунае» (из песни Москаля), влюбленные олени, люди, и над всем этим - свиньи под водительством царя скорости - Кованого Кабанчика.
Можно, конечно, пуститься в рассуждения относительно свиней Цирцеи и средневекового кабана - беса похотливости, вспомнить клыкастую метаморфозу из Лотреамоновых «Песен Мальдорора», но это ни к чему. Кованый кабанчик, прыгнув из «Простака», стал тем самым сюрреалистическим «взрослым поросенком», который вылетает вечером из петербургского парадного, сбивая с ног Акакия Акакиевича. Отсюда же многочисленные свиные морды, которые мерещатся Городничему в финальном видении «Ревизора». Это тот поросенок, которого с таким аппетитом съедает Чичиков. Но самое главное - это тот особый прием создания внесценического фона в пьесах и прозе сына автора «Простака», проницательно подмеченный Набоковым в знаменитой работе о Яновском-младшем. Не только собаки или свиньи, а и полноправные герои, с неповторимыми лицами, проживают свои мгновенные судьбы в каждом повороте «Ревизора» или «Игроков», даже близко не касаясь основного действия, это такие же внесюжетные персонажи «Мертвых душ», «Записок сумасшедшего» или «Носа», которые составляют неповторимую атмосферу большинства Гоголевских произведений. Этот прием внесценического, внесюжетного присутствия намного позже широко использовали писатели и драматурги модернистской эпохи.
Гоголь-старший не стал первым национальным комедиографом в полном смысле слова. Однако он первый применил необычные, парадоксальные приемы, которые обернулись у его сына гениальным взлетом.
Дмитрий Десятерик