Контрреволюция
Я очень люблю красивых людей. Красивый человек, для меня - это в первую очередь красивая и полноценная личность, которая знает себе цену, красиво себя преподносит, красиво общается и всегда вызывает уважение, даже если ты расходишься с ней во взглядах.
Одним из самых красивых людей, что я встречал, была бабушкина подруга Серафима Львовна (хотя с отчеством моя пост-ковидная память может что-то путать). Они дружили с 1920-х годов и я застал ее уже глубокой, но безумно элегантной и стильной старухой. Видел я ее на бабушкиных днях рождения. У нее были идеально красивые тонкие руки пианистки, обязательная брошь, собранная с помощью двух-трех старинных заколок элегантная прическа и чертовски шедший ей макияж по моде 20-х годов: "Тосечка, мы сегодня ведь кутим?" А еще у нее был бархатистый, завораживающий голос.
Родилась Серафима Львовна то ли в 1898, то ли 99-м году. Окончила музучилище в Петрограде и до самой пенсии преподавала в музыкальных школах Самары-Куйбышева. С 1960-х давала только частные уроки игры на фортепиано и рояле. Не была, не состояла, не привлекалась. Ее давно умерший муж работал каким-то счетоводом в плановом отделе, в армии никогда не служил по причине какой-то болезни, имел такую же скучную, линейную и прозрачную биографию. Ничего такого.
Вот только среди своих подруг - бабушка, еще одна глубокая старуха-коллега и древние соседки по подъезду - Серафима Львовна имела звонкую и необычную кличку: "Контрреволюция".
До 1980-х это было, знаете ли, действительно странно и жутковато необычно.
Мои папка, дядьки и прочие родственники с ума сходили от любопытства: откуда такая кличка??
Серафима Львовна смеясь отмахивалась: "Да вот зовут так эти дурочки уж сколько лет, а отчего - не знаю".
Бабушка тоже отмахивалась: "Да пошутил так кто-то много лет назад - вот и прицепилось".
Была у Серафимы Львовны еще одна маленькая странность. После смерти своего мужа, где-то в конце 1950-х, она оформила на себя его охотничье ружье и выправила все документы. Регулярно платила взносы, но на охоту никогда не ходила. Примерно через год она вышла на балкон своей квартиры на Молодогвардейской и жахнула дуплетом в воздух. Соседи вызвали милицию. Серафима Львовна объяснила, что хотела разобрать ружье и навсегда запереть в сундуке, но перед этим надо было убедиться, что ружье не заряжено - вот и сделала проверочный выстрел в воздух.
Времена тогда были простые - милиционеры выписали ей какой-то штраф за нарушение общественного порядка (который она тут же аккуратно оплатила) и помогли разобрать ружье.
На следующий год она снова жахнула, а потом делала так регулярно до самой своей смерти. Милицию соседи вызывали нерегулярно - раз в 4-5 лет. Поэтому это универсальное объяснение прокатывало и правоохранительные органы никакого рецидива не находили: Серафима Львовна отделывалась либо копеечными штрафами, либо простыми внушениями. А чаще всего просто бабахала без всяких последствий.
Недоумение всех окружающих вызывала дата: она никак не была привязана к Серафиме Львовне. Это не был ее день рождения, не ДР мужа или дочери, не дата смерти близких или какой-либо праздник - ни единой зацепки. Когда ее прямо спрашивали почему она стреляет раз в год в один и тот же день - Серафима Львовна отвечала: "просто мне так хочется", и обворожительно улыбалась. Догадки плодились сотнями.
Вычислил ее мой дядька только в конце 1990-х, уже после смерти бабушки и Серафимы Львовны. Он листал дома много раз перечитанную старую подшивку дореволюционной "Нивы" и тут вдруг зацепился - вот оно, попалась старуха!!
Серафима Львовна без малого 40 лет выходила на балкон и стреляла в воздух аккурат в день именин императора Николая Второго.