Меньшевистская агитация за буржуя-большевика.
Александр Михайлович Краснощёков был одним из немногих политических эмигрантов, кто своим трудом добился высокого положения на чужбине. В 1902 году, после ареста и ссылки, он эмигрировал сначала в Германию, а затем в США. В Америке он закончил университет и стал известным и преуспевающим чикагским адвокатом. Кроме того, он блестяще читал публичные лекции по самым различным вопросам, что также приносило неплохой доход.
После февральской революции, в июле 1917 года, он возвращался на родину на свои кровные, в дорогом костюме и с солидным капиталом. Прибыв о Владивосток, он сразу же вступил в партию большевиков, существенно пополнил их кассу и те его протолкнули на выборную должность председателя исполкома краевого Совета.
Местная меньшевистская и эсеровская пресса тут же разразилась насквозь лживыми статьями, назвала его "заморской птичкой" и обратила внимание читателей, на то, что "стыдно находиться под началом чикагского носильщика и мойщика окон".
У Александра Михайловича от такого сильно подгорело и даже бомбануло - полный справедливого негодования, он накатал письмо-опровержение этой низкой клеветы и понес его в редакции газет. Однако, по пути он завернул в Совет рабочих депутатов Владивостока. Как только он вошел, все присутствующие тут же кинулись к нему, размахивая номерами этих газет и радостно крича: "Наш! Наш! Мы-то думали, ты буржуй, а ты, оказывается, свой человек - настоящий рабочий!".
Краснощёков благоразумно оставил письмо в кармане и после уничтожил его.
О письме рассказал со слов самого Краснощёкова Рис Вильямс.
После февральской революции, в июле 1917 года, он возвращался на родину на свои кровные, в дорогом костюме и с солидным капиталом. Прибыв о Владивосток, он сразу же вступил в партию большевиков, существенно пополнил их кассу и те его протолкнули на выборную должность председателя исполкома краевого Совета.
Местная меньшевистская и эсеровская пресса тут же разразилась насквозь лживыми статьями, назвала его "заморской птичкой" и обратила внимание читателей, на то, что "стыдно находиться под началом чикагского носильщика и мойщика окон".
У Александра Михайловича от такого сильно подгорело и даже бомбануло - полный справедливого негодования, он накатал письмо-опровержение этой низкой клеветы и понес его в редакции газет. Однако, по пути он завернул в Совет рабочих депутатов Владивостока. Как только он вошел, все присутствующие тут же кинулись к нему, размахивая номерами этих газет и радостно крича: "Наш! Наш! Мы-то думали, ты буржуй, а ты, оказывается, свой человек - настоящий рабочий!".
Краснощёков благоразумно оставил письмо в кармане и после уничтожил его.
О письме рассказал со слов самого Краснощёкова Рис Вильямс.