(no subject)
"И вдруг узнаем: где-то на Волге, в городе Самаре, о котором мы до этого никогда не слышали, организуется интернациональный венгерский отряд Красной Гвардии.
- Это как раз то, что нам надо, - решили я и двое моих товарищей. - Будь что будет - пойдем!
От Сибири до Волги - не одна тысяча километров. Добираться до заветной Самары, не имея средств и не зная языка, представлялось задачей более чем сложной. Но разве могло нас что-нибудь остановить! Интернациональная Красная Гвардия... Удивительные слова! Мы ни о чем другом не думали, мы во сне и наяву видели себя в ее рядах, мы стремились только ко одному - встать на защиту революции.
Добирались как могли, кормились чем бог послал, оборвались до того, что я где-то подобрал старый мешок, прорезал в нем отверстие для рук и головы, и это стало моим одеянием. На ногах у нас были лапти, связанные из соломы.
В таком виде пришли в Самару. Два дня ничего не ели. Стали спрашивать, где "бюро большевиков". Мы считали, что Красная Гвардия должна быть там.
Дали нам какой-то адрес. Приходим, смотрим: на здании флаг, но не красный, а черный, с черепом и костями крест-накрест - анархисты.
Опять стали мучительно объяснять не понимавшим нас людям, что мы ищем. Бродили весь день и, наконец, к вечеру нашли бюро интернационалистов.
Вошли, смотрим: сидит старый человек. Мы поздоровались с ним на трех языках: по-венгерски, по-немецки и по-русски. Какой-то из них, думаем, дойдет. К нашей радости, он ответил по-венгерски. Это был венгр, звали его Ивани.
Мы сказали, что хотим записаться в интернациональную Красную Гвардию. Старик отнесся у нам без большого доверия, принял за бродяг. Молча выдвинул ящик стола и вручил нам талоны на ужин. Два дня голода давали себя знать. Не вдаваясь в объяснения, мы отправились ужинать".
Штаб военнопленных-интернационалистов располагался в этом здании. Его же можно считать колыбелью армии Венгерской Народной Респулики. Ибо в мешке пришел невероятный Шандор Сиклаи.
В самару чуваки притопали из Надеждинского лагеря военнопленных.
- Это как раз то, что нам надо, - решили я и двое моих товарищей. - Будь что будет - пойдем!
От Сибири до Волги - не одна тысяча километров. Добираться до заветной Самары, не имея средств и не зная языка, представлялось задачей более чем сложной. Но разве могло нас что-нибудь остановить! Интернациональная Красная Гвардия... Удивительные слова! Мы ни о чем другом не думали, мы во сне и наяву видели себя в ее рядах, мы стремились только ко одному - встать на защиту революции.
Добирались как могли, кормились чем бог послал, оборвались до того, что я где-то подобрал старый мешок, прорезал в нем отверстие для рук и головы, и это стало моим одеянием. На ногах у нас были лапти, связанные из соломы.
В таком виде пришли в Самару. Два дня ничего не ели. Стали спрашивать, где "бюро большевиков". Мы считали, что Красная Гвардия должна быть там.
Дали нам какой-то адрес. Приходим, смотрим: на здании флаг, но не красный, а черный, с черепом и костями крест-накрест - анархисты.
Опять стали мучительно объяснять не понимавшим нас людям, что мы ищем. Бродили весь день и, наконец, к вечеру нашли бюро интернационалистов.
Вошли, смотрим: сидит старый человек. Мы поздоровались с ним на трех языках: по-венгерски, по-немецки и по-русски. Какой-то из них, думаем, дойдет. К нашей радости, он ответил по-венгерски. Это был венгр, звали его Ивани.
Мы сказали, что хотим записаться в интернациональную Красную Гвардию. Старик отнесся у нам без большого доверия, принял за бродяг. Молча выдвинул ящик стола и вручил нам талоны на ужин. Два дня голода давали себя знать. Не вдаваясь в объяснения, мы отправились ужинать".
Штаб военнопленных-интернационалистов располагался в этом здании. Его же можно считать колыбелью армии Венгерской Народной Респулики. Ибо в мешке пришел невероятный Шандор Сиклаи.
В самару чуваки притопали из Надеждинского лагеря военнопленных.