Затруднительный нацвопрос.
В 1916 году на работу на ситценабивную фабрику Шишкова, располагавшуюся в лесу у города Оханска, направили из Соликамского лагеря 20 военнопленных взамен мобилизованных рабочих. Из числа военнопленных десять были австрийскими немцами, восемь венгров, один хорват и один чех. Большинство пленных на гражданке были рабочими и крестьянами, и только чех был школьным учителем.
Условия на фабрике были несравнимо мягче лагерных и пленным даже предложили выписать через Красный Крест журналы и газеты с родины. Простое австро-венгерское быдло хотело выписать какое-нибудь иллюстрированное издание, максимально фривольного содержания, но узнав о стоимости пересылки отказалось от затеи в пользу покупки дополнительной жратвы.
Чех же неожиданно оказался ярым монархистом и имперским патриотом. Государственный официоз наценками не облагался и официальная пресса чуть не бесплатно возилась Шведским Красным Крестом - он навыписывал немецких ультра-правых газет и стал задалбывать всех политикой.
Так как выносить все это простым деревенским и заводским парням было непросто, группа военнопленных рабочих попросила руководство фабрики разрешить им провести внутреннее производственное совещание. Руководство разрешило.
Собравшись, военнопленные поставили перепуганного чеха посередине комнаты и принялись решать мучительную дилемму: если навалять чеху, то это будет проявлением австрийского или венгерского шовинизма (зависимо от того, кто первый плюху отвесит) по отношению к угнетенному славянскому меньшинству. А слушать еще и чешские националистические вопли не радовало никого.
Поэтому все посмотрели на хорвата. Хорват пожал плечами и ударом в лоб отправил чеха в нокаут.
Очухавшись, чех настучал начальству, что все пленные заражены социалистическими идеями, и их всех, кроме чеха, вернули в лагерь.
Рассказал "коллега" чеха по фабрике Антал Погоньи в 1958 году.
Условия на фабрике были несравнимо мягче лагерных и пленным даже предложили выписать через Красный Крест журналы и газеты с родины. Простое австро-венгерское быдло хотело выписать какое-нибудь иллюстрированное издание, максимально фривольного содержания, но узнав о стоимости пересылки отказалось от затеи в пользу покупки дополнительной жратвы.
Чех же неожиданно оказался ярым монархистом и имперским патриотом. Государственный официоз наценками не облагался и официальная пресса чуть не бесплатно возилась Шведским Красным Крестом - он навыписывал немецких ультра-правых газет и стал задалбывать всех политикой.
Так как выносить все это простым деревенским и заводским парням было непросто, группа военнопленных рабочих попросила руководство фабрики разрешить им провести внутреннее производственное совещание. Руководство разрешило.
Собравшись, военнопленные поставили перепуганного чеха посередине комнаты и принялись решать мучительную дилемму: если навалять чеху, то это будет проявлением австрийского или венгерского шовинизма (зависимо от того, кто первый плюху отвесит) по отношению к угнетенному славянскому меньшинству. А слушать еще и чешские националистические вопли не радовало никого.
Поэтому все посмотрели на хорвата. Хорват пожал плечами и ударом в лоб отправил чеха в нокаут.
Очухавшись, чех настучал начальству, что все пленные заражены социалистическими идеями, и их всех, кроме чеха, вернули в лагерь.
Рассказал "коллега" чеха по фабрике Антал Погоньи в 1958 году.