Благодарность жителей Польши, Литвы и Латвии Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Во время Первой мировой войны огромное количество беженцев прибыло из Польши, Литвы и Латвии в города и села Поволжья и Урала. Беженцам худо-бедно помогали (чаще худо: см. труды д.и.н. Семеновой Екатерины Юрьевны), создавались благотворительные общества, для крестьян и городской гопоты издавались популярные брошюры типа "Кто такие латыши и литовцы" (поляков уже давно знали).
Тема беженцев Первой мировой достаточно хорошо изучена и останавливаться на ней смысла нет. Скажем только, что с 1917 года беженцам жилось совсем плохо. В 1919 году, несмотря на бушевавшую вокруг гражданскую войну, потекли на родину первые "возвращенцы".
В 1921 году, когда нас накрыл черный полярный зверь, побежали массово и часто неорганизованно. В пути смешивались с русскими беженцами от голода, часто плутали, все болели, многие погибали. Власти пытались отлавливать на узловых станциях значительные толпы и как-то их организовывать и сажать на карантин, но самотек все равно был большой, да и выходило у властей плохо (нет жрачки и лекарств, чтоб содержать народ в карантине, кадров тоже нет).
По пути беженцы массово бросали ослабленных детей (не стоит их винить - логика голода она не такая как у вас сытых-здоровых). Многие дети, постарше возрастом, сбегали сами и прибивались к бандам беспризорников. Много детей просто терялось в вокзальных сутолках.
Заниматься детьми беженцев было некому, даже учреждения такого не было (Центроэвак не мог их содержать, да и с основным обязанностями справлялся из последних сил). Детдома были переполнены своими местными подкидышами и сиротами.
С августа 1921 года заработали первые детприёмники, а потом и полноценные детдома РККА, куда стали собирать всех "отказников": "ничейных" детей, беспризорников и нерусских маленьких беженцев. Вскоре беженцы сами стали подбрасывать детей к казармам красноармейцев в надежде, что те спасут. К проблеме детей беженцев подключилась ВЧК, которая также стала брать детей беженцев в свои ведомственные детдома. Когда армейские детдома переполнялись, то РККА принуждала (иногда физически: нравы после войны простые, да и момент не предполагал сантиментов) "гражданские" детдома принимать в очередь детей беженцев, предварительно снабдив тех красноармейским пайком, чтоб не померли в ожидании.
Сколько всего собрали детей беженцев - цифры сильно гуляют: и 8, и 10-15, и 20 тысяч. Документов-то у детей не было, многие и назвать себя не могли. Кто-то просто сочинял про себя, кто-то отметился сразу в двух, а то и трех детдомах.
Весной 1922 года жизнь у нас стала налаживаться: потекла масштабная гуманитарная помощь, заработала худо-бедно промышленность, навели порядок на транспорте, пошел донбасский и кемеровский уголь, удачно прошла посевная. Из Польши, Литвы и Латвии стали поступать запросы от родителей брошенных и пропавших детей. Большинство запросов шло в РККА, в аппарат командующего МВО товарища Муралова.
Николай Иванович Муралов, помимо своих прямых должностных обязанностей, отвечал в РККА как раз за работу ведомственных детских домов (собственно, их создание - отчасти его инициатива, никто его за язык не тянул на московском совещании Военкомпомгола в 1921-м).
Многие дети оказывались живы и находились в московских, казанских, самарских и саратовских детдомах РККА. Которые не разыскивались, вполне могли могли находиться в "гражданских детдомах" и детдомах ВЧК-ГПУ. Поэтому, когда количество запросов превысило несколько тысяч, тов. Муралов направил 9 августа 1922 года письмо в ЦК Помгол:
"В детских домах как военного, так и гражданского ведомства есть голодающие дети, взятые из Поволжья, родители коих, как бывшие беженцы, уехали в Польшу, Латвию и т.д.
Ныне эти дети имеют письма своих родителей, в которых они зовут их домой.
В целях устранения "самотека" детей и урегулирования вопроса с их отправкой заграницу, прошу срочных руководящих указаний о порядке направления по месту жительства их семей".
/ГАРФ, ф. 1064, оп.1, д. 28/
Процесс возвращения детей на родину растянулся на довольно длительное время, что также отражается на трудности подсчета "возвращенцев". Многим детям уже было по 15-16 лет и они учились в техникумах и рабфаках, некоторые сбегали, некоторые оказывались однофамильцами - "не теми детьми". Много детей проходило длительный курс восстановления от дистрофии и разных болячек голода. Плюсом у Помгола, а затем Последгола поначалу тупо не было средств на реэвакуацию детей беженцев, а в сентябре, из-за нового витка Голода, все Помголовские эшелоны развернули опять на помощь голодающим. Поэтому первых ребят вывозила в своих эшелонах все та же Рабоче-Крестьянская Красная Армия. За первый год реэвакуации она восстановила около 4.000 польских, литовских и латвийских семей.
Насчет благодарственных писем счастливых родителей я не знаю, товарищи Муралов и Склянский никогда ими не щеголяли. Возможно лежат в каких-нибудь фондах РГВА. А может и нет, бог знает.
Тема беженцев Первой мировой достаточно хорошо изучена и останавливаться на ней смысла нет. Скажем только, что с 1917 года беженцам жилось совсем плохо. В 1919 году, несмотря на бушевавшую вокруг гражданскую войну, потекли на родину первые "возвращенцы".
В 1921 году, когда нас накрыл черный полярный зверь, побежали массово и часто неорганизованно. В пути смешивались с русскими беженцами от голода, часто плутали, все болели, многие погибали. Власти пытались отлавливать на узловых станциях значительные толпы и как-то их организовывать и сажать на карантин, но самотек все равно был большой, да и выходило у властей плохо (нет жрачки и лекарств, чтоб содержать народ в карантине, кадров тоже нет).
По пути беженцы массово бросали ослабленных детей (не стоит их винить - логика голода она не такая как у вас сытых-здоровых). Многие дети, постарше возрастом, сбегали сами и прибивались к бандам беспризорников. Много детей просто терялось в вокзальных сутолках.
Заниматься детьми беженцев было некому, даже учреждения такого не было (Центроэвак не мог их содержать, да и с основным обязанностями справлялся из последних сил). Детдома были переполнены своими местными подкидышами и сиротами.
С августа 1921 года заработали первые детприёмники, а потом и полноценные детдома РККА, куда стали собирать всех "отказников": "ничейных" детей, беспризорников и нерусских маленьких беженцев. Вскоре беженцы сами стали подбрасывать детей к казармам красноармейцев в надежде, что те спасут. К проблеме детей беженцев подключилась ВЧК, которая также стала брать детей беженцев в свои ведомственные детдома. Когда армейские детдома переполнялись, то РККА принуждала (иногда физически: нравы после войны простые, да и момент не предполагал сантиментов) "гражданские" детдома принимать в очередь детей беженцев, предварительно снабдив тех красноармейским пайком, чтоб не померли в ожидании.
Сколько всего собрали детей беженцев - цифры сильно гуляют: и 8, и 10-15, и 20 тысяч. Документов-то у детей не было, многие и назвать себя не могли. Кто-то просто сочинял про себя, кто-то отметился сразу в двух, а то и трех детдомах.
Весной 1922 года жизнь у нас стала налаживаться: потекла масштабная гуманитарная помощь, заработала худо-бедно промышленность, навели порядок на транспорте, пошел донбасский и кемеровский уголь, удачно прошла посевная. Из Польши, Литвы и Латвии стали поступать запросы от родителей брошенных и пропавших детей. Большинство запросов шло в РККА, в аппарат командующего МВО товарища Муралова.
Николай Иванович Муралов, помимо своих прямых должностных обязанностей, отвечал в РККА как раз за работу ведомственных детских домов (собственно, их создание - отчасти его инициатива, никто его за язык не тянул на московском совещании Военкомпомгола в 1921-м).
Многие дети оказывались живы и находились в московских, казанских, самарских и саратовских детдомах РККА. Которые не разыскивались, вполне могли могли находиться в "гражданских детдомах" и детдомах ВЧК-ГПУ. Поэтому, когда количество запросов превысило несколько тысяч, тов. Муралов направил 9 августа 1922 года письмо в ЦК Помгол:
"В детских домах как военного, так и гражданского ведомства есть голодающие дети, взятые из Поволжья, родители коих, как бывшие беженцы, уехали в Польшу, Латвию и т.д.
Ныне эти дети имеют письма своих родителей, в которых они зовут их домой.
В целях устранения "самотека" детей и урегулирования вопроса с их отправкой заграницу, прошу срочных руководящих указаний о порядке направления по месту жительства их семей".
/ГАРФ, ф. 1064, оп.1, д. 28/
Процесс возвращения детей на родину растянулся на довольно длительное время, что также отражается на трудности подсчета "возвращенцев". Многим детям уже было по 15-16 лет и они учились в техникумах и рабфаках, некоторые сбегали, некоторые оказывались однофамильцами - "не теми детьми". Много детей проходило длительный курс восстановления от дистрофии и разных болячек голода. Плюсом у Помгола, а затем Последгола поначалу тупо не было средств на реэвакуацию детей беженцев, а в сентябре, из-за нового витка Голода, все Помголовские эшелоны развернули опять на помощь голодающим. Поэтому первых ребят вывозила в своих эшелонах все та же Рабоче-Крестьянская Красная Армия. За первый год реэвакуации она восстановила около 4.000 польских, литовских и латвийских семей.
Насчет благодарственных писем счастливых родителей я не знаю, товарищи Муралов и Склянский никогда ими не щеголяли. Возможно лежат в каких-нибудь фондах РГВА. А может и нет, бог знает.