Когда твое призвание - интернационалист.
Это история о Фрице Гроссе - самом необычном интернационалисте РККА. Необычный он хотя бы потому, что не был военнопленным, не был профессиональным военным и не был совершеннолетним. Фриц Гроссе удрал в 16 лет из отчего дома в Альтенберге, чтобы драться в легендарной Красной Армии "против империалистов и угнетателей рабочего класса".
Когда началась Первая Мировая война, Фрицу было всего десять лет. Многих мужчин из его родной деревни Альтенберг, что в Рудных горах, забрали в армию и пришлось срочно взрослеть. Фриц учился в школе и помогал отцу на фабрике. С 1915 года в деревню стали возвращаться редкие калеки, напиваться и петь песню "Мы воюем не за Рейх, Мы воюем за жадных толстопузых богачей". Однажды Фриц исполнил эту песню в школе и его выпороли.
В 1917 году в квартирах рабочих только и говорили, что о событиях в России. Отец неожиданно сообщил Фрицу, что является социалистом. Пацан живо заинтересовался и стал посещать подпольные собрания.
В 1918 году Фриц закончил обязательную школьную программу и пошел работать на "самую революционную фабрику в округе". На фабрике рабочие в открытую читали газету коммунистов округа Хемниц и Цвиккау "Кемпфер", где освещались события в России и рассказывалось об интернациональных частях в Красной Армии.
Ноябрьскую революцию в Альтенберге встретили восторженно, но быстро в ней разочаровались.
Баварская республика и Советская Венгрия так разбередили воображение Фрица, что он собрался удрать куда-нибудь на фронт. Отец выпорол его. Республики пали и Фриц стал возлагать надежды только на Красную Армию. Но она сражалась где-то далеко...
Весной 1920 года с новой силой разгорелась Советско-Польская война, всю Германию всколыхнул лозунг "Руки прочь от России!", движение саботажа против войны охватило все рабочие организации. Вот только в Альтенберге саботировать было нечего, военные эшелоны проходили мимо и страстное желание Фрица поучаствовать в настоящем революционном деле не находило выхода. Не известно на что бы решился паренек от безысходности, но тут Красная Армия погнала поляков с Украины и фронт покатился на Запад.
Географию в школе Фриц учил и знал, что Польша - "это рядом". Надо ехать в Польшу, перейти линию фронта и вступить в Красную Армию - что может быть проще?
Фриц поведал о своих намерениях школьному другу Вилли и нашел в нем полного единомышленника. Парни несколько дней незаметно выносили из дома вещи и прятали их за деревней. В один воскресный день, когда все сидели в церкви и по пивным, они дернули.
До Польши пробирались то пешком, то на зайцами в поездах. Границу, на удивление, перешли без проблем - пограничники строго следили, чтоб никто не пересек границу извне, а кто и зачем едет в Польшу - особо не интересовались.
По Польше пробирались через немецкоязычные деревни открыто, а как пошли чисто польские, то стали бояться и пробирались проселками и лесами. И совершенно не заметили, как пересекли линию фронта.
Однажды, на проселочной дороге, они встретили трех вооруженных конников. У конников были красные звезды и говорили они на совершенно непонятном языке - "Товарищи!".
Пацанов отвели в штаб кавалерийской части. Оказалось, что они попали в полосу наступления 3-го корпуса Первой Конной армии.
В штабе все прошло очень просто. У парней вместо рекомендаций были немецкие коммунистические газеты (годы спустя, повзрослевший и поумневший Фриц понял, что достаточно было хоть одному польскому полицейскому обыскать их, как путешествие закончилось бы быстро и печально). Нашли переводчика, которому пацаны рассказали, что им по 18 лет и они страстно хотят драться в рядах Красной армии. "Ну раз хотите, так деритесь" - ответил командир и пацанов зачислили в кавполк. Выдали шашку, коня и карабин. Тылы полка где-то отстали и в части ничего, кроме боевого снаряжения, не было. Но "мечта идиота" сбылась:
Полк вел маневренную войну, причем в лесистой местности, и Фрицу пришлось сходу хлебнуть таких лишений и трудностей, каких он себе до того и представить не мог. Но постоянные марши, тревоги, непривычное седло и скудная кормежка не сломили юношу. Обучать его верховой езде и владению оружием ни у кого не было времени - кратко знаками объяснили что к чему и все. Поэтому учиться всему пришлось прямо в бою.
Первый бой прошел для Фрица вполне ожидаемо:
Но красноармейцев сильно впечатлил стремный инопланетянин, который хоть и обоср@лся, но строя не покинул, в тыл не запросился и вообще вел себя по-пацански - Фрица приняли в эскадроне как в семью.
До середины лета Фриц воевал со своими новыми товарищами: нападали на польские патрули, сбивали пикеты, теряли и хоронили товарищей. В июле проходил смотр полка и на нем Фриц опозорился: он прекрасно выучил боевые команды и ругательства на русском, но в остальном языка совершенно не знал. На смотру он не понял строевых команд и запутался. Его вызвали к комиссару, который расспросил его и тут же выдал направление в Минск, где формировалась интернациональная часть из немцев, австрийцев, латышей и поляков.
В интербригаде не было проблем с взаимопониманием, но были проблемы с снаряжением - ее вооружали по остаточному принципу, бросая все на фронт. В Минске, как "кавалериста", шестнадцатилетнего Фрица поставили учить верховой езде старых ветеранов-пехотинцев.
К сентябрю бригаду укомплектовали, кое-как вооружили и отправили на фронт. Задачу ей поставили: охрана мостов, дорожных рабочих и обозов.
Линии фронта, как таковой, не было и постоянно просачивались польские отряды. В лесах вдоль дорог то и дело вспыхивали перестрелки и рукопашные схватки. Бои проходили и днем и ночью. Интернационалисты мужественно сражались, многие были ранены и убиты, но задачу бригада выполняла не смотря ни на что.
Под основной удар контрнаступления поляков бригада не попала, но в лесных боях потеряла половину своего состава. 7 ноября 1920 года, прямо выйдя из леса, бригада приняла участие в параде в Минске:
"Я и сейчас еще вижу перед собой картину растянувшихся в колонну кавалеристов бригады, где почти ни у кого не было хорошего седла и настоящего обмундирования. В протертых штанах, пропотевших гимнастерках, давно не бритые и не стриженные, вооруженные пиками и саблями - такими выехали красноармейцы на парад, но их глаза горели, и первые из них рядом с развевающимся красным стягом держали большой транспарант "Да здравствует мировая революция!".
Еще в сентябре, как мужественного и сознательного воина, Фрица приняли в кандидаты в члены немецкой секции РКП(б). В декабре того же 1920-го года, в Москве, Фрица Гроссе приняли в Партию. Сыграло то, что кандидатский стаж для фронтовиков составлял три месяца.
Фрицу предлагали остаться и учиться в Москве, но он хотел бороться за победу коммунизма на родине.
В марте 1921 года семнадцатилетний Фриц Гроссе вернулся домой. Только завидев сына, отец снял ремень и заявил, что сначала выпорет его и только потом спросит, где тот пропадал. В ответ Фриц выхватил партбилет и протянул отцу. Отец дико охуе.. страшно изумился и сильно зауважал сына. Протянул руку и признал его своим равным товарищем.
Фриц вступил в компартию Германии и стал помогать строить молодежное крыло партии. Участвовал в митингах, собраниях и стачках по всей стране. Неоднократно втаскивал в щи полицейским и огребал сам. Помогал строить молодежные коммунистические организации в Англии - там хотели видеть живого ровесника-ветерана Красной Армии. Отсидел 6 месяцев в лондонской тюрьме.
В 1930-м стал членом исполкома Коммунистического интернационала молодежи. Но бюрократическая работа была ему не по нутру: все так же продолжал феерить на митингах и демонстрациях.
С 1932 по 1933 был депутатом Рейхстага.
События 1933 года застали Фрица в Москве на съезде. В поражение верить отказался - стал в Праге собирать бежавших из Германии коммунистов и по-военному приводить их в чувство. В феврале 1934 года тайно вернулся в Германию для создания подпольной сети коммунистической организации. В августе был сдан Гестапо двойным агентом.
Фрица Гроссе долго пытали, но он никого не выдал и его отправили сначала в Шпандау, потом перевели в тюрьму в Бранденбург-Герден, а с началом Второй мировой войны отправили в концлагерь. Фриц сидел в Маутхаузене.
В 1945 году, после освобождения, поехал в Москву, где встретился с Вильгельмом Пиком.
Занимал в ГДР второстепенные партийные посты, занимаясь в основном вопросами и проблемами молодежи. Недолго был послом ГДР в Чехословакии.
В 1957 году, на 53-м году жизни, Фриц скончался - старые раны, пытки в Гестапо и концлагерь дали себя знать.
В ГДР его помнили и любили:
А сегодня никто и не помнит.
Воспоминания Фрица есть в "Повороте мирового значения", его хорошо знает немецкая Вика. В ГДР о нем выходили статьи, его именем называли школы.
Когда началась Первая Мировая война, Фрицу было всего десять лет. Многих мужчин из его родной деревни Альтенберг, что в Рудных горах, забрали в армию и пришлось срочно взрослеть. Фриц учился в школе и помогал отцу на фабрике. С 1915 года в деревню стали возвращаться редкие калеки, напиваться и петь песню "Мы воюем не за Рейх, Мы воюем за жадных толстопузых богачей". Однажды Фриц исполнил эту песню в школе и его выпороли.
В 1917 году в квартирах рабочих только и говорили, что о событиях в России. Отец неожиданно сообщил Фрицу, что является социалистом. Пацан живо заинтересовался и стал посещать подпольные собрания.
В 1918 году Фриц закончил обязательную школьную программу и пошел работать на "самую революционную фабрику в округе". На фабрике рабочие в открытую читали газету коммунистов округа Хемниц и Цвиккау "Кемпфер", где освещались события в России и рассказывалось об интернациональных частях в Красной Армии.
Ноябрьскую революцию в Альтенберге встретили восторженно, но быстро в ней разочаровались.
Баварская республика и Советская Венгрия так разбередили воображение Фрица, что он собрался удрать куда-нибудь на фронт. Отец выпорол его. Республики пали и Фриц стал возлагать надежды только на Красную Армию. Но она сражалась где-то далеко...
Весной 1920 года с новой силой разгорелась Советско-Польская война, всю Германию всколыхнул лозунг "Руки прочь от России!", движение саботажа против войны охватило все рабочие организации. Вот только в Альтенберге саботировать было нечего, военные эшелоны проходили мимо и страстное желание Фрица поучаствовать в настоящем революционном деле не находило выхода. Не известно на что бы решился паренек от безысходности, но тут Красная Армия погнала поляков с Украины и фронт покатился на Запад.
Географию в школе Фриц учил и знал, что Польша - "это рядом". Надо ехать в Польшу, перейти линию фронта и вступить в Красную Армию - что может быть проще?
Фриц поведал о своих намерениях школьному другу Вилли и нашел в нем полного единомышленника. Парни несколько дней незаметно выносили из дома вещи и прятали их за деревней. В один воскресный день, когда все сидели в церкви и по пивным, они дернули.
До Польши пробирались то пешком, то на зайцами в поездах. Границу, на удивление, перешли без проблем - пограничники строго следили, чтоб никто не пересек границу извне, а кто и зачем едет в Польшу - особо не интересовались.
По Польше пробирались через немецкоязычные деревни открыто, а как пошли чисто польские, то стали бояться и пробирались проселками и лесами. И совершенно не заметили, как пересекли линию фронта.
Однажды, на проселочной дороге, они встретили трех вооруженных конников. У конников были красные звезды и говорили они на совершенно непонятном языке - "Товарищи!".
Пацанов отвели в штаб кавалерийской части. Оказалось, что они попали в полосу наступления 3-го корпуса Первой Конной армии.
В штабе все прошло очень просто. У парней вместо рекомендаций были немецкие коммунистические газеты (годы спустя, повзрослевший и поумневший Фриц понял, что достаточно было хоть одному польскому полицейскому обыскать их, как путешествие закончилось бы быстро и печально). Нашли переводчика, которому пацаны рассказали, что им по 18 лет и они страстно хотят драться в рядах Красной армии. "Ну раз хотите, так деритесь" - ответил командир и пацанов зачислили в кавполк. Выдали шашку, коня и карабин. Тылы полка где-то отстали и в части ничего, кроме боевого снаряжения, не было. Но "мечта идиота" сбылась:
Полк вел маневренную войну, причем в лесистой местности, и Фрицу пришлось сходу хлебнуть таких лишений и трудностей, каких он себе до того и представить не мог. Но постоянные марши, тревоги, непривычное седло и скудная кормежка не сломили юношу. Обучать его верховой езде и владению оружием ни у кого не было времени - кратко знаками объяснили что к чему и все. Поэтому учиться всему пришлось прямо в бою.
Первый бой прошел для Фрица вполне ожидаемо:
Но красноармейцев сильно впечатлил стремный инопланетянин, который хоть и обоср@лся, но строя не покинул, в тыл не запросился и вообще вел себя по-пацански - Фрица приняли в эскадроне как в семью.
До середины лета Фриц воевал со своими новыми товарищами: нападали на польские патрули, сбивали пикеты, теряли и хоронили товарищей. В июле проходил смотр полка и на нем Фриц опозорился: он прекрасно выучил боевые команды и ругательства на русском, но в остальном языка совершенно не знал. На смотру он не понял строевых команд и запутался. Его вызвали к комиссару, который расспросил его и тут же выдал направление в Минск, где формировалась интернациональная часть из немцев, австрийцев, латышей и поляков.
В интербригаде не было проблем с взаимопониманием, но были проблемы с снаряжением - ее вооружали по остаточному принципу, бросая все на фронт. В Минске, как "кавалериста", шестнадцатилетнего Фрица поставили учить верховой езде старых ветеранов-пехотинцев.
К сентябрю бригаду укомплектовали, кое-как вооружили и отправили на фронт. Задачу ей поставили: охрана мостов, дорожных рабочих и обозов.
Линии фронта, как таковой, не было и постоянно просачивались польские отряды. В лесах вдоль дорог то и дело вспыхивали перестрелки и рукопашные схватки. Бои проходили и днем и ночью. Интернационалисты мужественно сражались, многие были ранены и убиты, но задачу бригада выполняла не смотря ни на что.
Под основной удар контрнаступления поляков бригада не попала, но в лесных боях потеряла половину своего состава. 7 ноября 1920 года, прямо выйдя из леса, бригада приняла участие в параде в Минске:
"Я и сейчас еще вижу перед собой картину растянувшихся в колонну кавалеристов бригады, где почти ни у кого не было хорошего седла и настоящего обмундирования. В протертых штанах, пропотевших гимнастерках, давно не бритые и не стриженные, вооруженные пиками и саблями - такими выехали красноармейцы на парад, но их глаза горели, и первые из них рядом с развевающимся красным стягом держали большой транспарант "Да здравствует мировая революция!".
Еще в сентябре, как мужественного и сознательного воина, Фрица приняли в кандидаты в члены немецкой секции РКП(б). В декабре того же 1920-го года, в Москве, Фрица Гроссе приняли в Партию. Сыграло то, что кандидатский стаж для фронтовиков составлял три месяца.
Фрицу предлагали остаться и учиться в Москве, но он хотел бороться за победу коммунизма на родине.
В марте 1921 года семнадцатилетний Фриц Гроссе вернулся домой. Только завидев сына, отец снял ремень и заявил, что сначала выпорет его и только потом спросит, где тот пропадал. В ответ Фриц выхватил партбилет и протянул отцу. Отец дико охуе.. страшно изумился и сильно зауважал сына. Протянул руку и признал его своим равным товарищем.
Фриц вступил в компартию Германии и стал помогать строить молодежное крыло партии. Участвовал в митингах, собраниях и стачках по всей стране. Неоднократно втаскивал в щи полицейским и огребал сам. Помогал строить молодежные коммунистические организации в Англии - там хотели видеть живого ровесника-ветерана Красной Армии. Отсидел 6 месяцев в лондонской тюрьме.
В 1930-м стал членом исполкома Коммунистического интернационала молодежи. Но бюрократическая работа была ему не по нутру: все так же продолжал феерить на митингах и демонстрациях.
С 1932 по 1933 был депутатом Рейхстага.
События 1933 года застали Фрица в Москве на съезде. В поражение верить отказался - стал в Праге собирать бежавших из Германии коммунистов и по-военному приводить их в чувство. В феврале 1934 года тайно вернулся в Германию для создания подпольной сети коммунистической организации. В августе был сдан Гестапо двойным агентом.
Фрица Гроссе долго пытали, но он никого не выдал и его отправили сначала в Шпандау, потом перевели в тюрьму в Бранденбург-Герден, а с началом Второй мировой войны отправили в концлагерь. Фриц сидел в Маутхаузене.
В 1945 году, после освобождения, поехал в Москву, где встретился с Вильгельмом Пиком.
Занимал в ГДР второстепенные партийные посты, занимаясь в основном вопросами и проблемами молодежи. Недолго был послом ГДР в Чехословакии.
В 1957 году, на 53-м году жизни, Фриц скончался - старые раны, пытки в Гестапо и концлагерь дали себя знать.
В ГДР его помнили и любили:
А сегодня никто и не помнит.
Воспоминания Фрица есть в "Повороте мирового значения", его хорошо знает немецкая Вика. В ГДР о нем выходили статьи, его именем называли школы.