О загадке судеб биологов
А теперь расскажу об одной субъективной вещи, неприятно меня удивившей в однокурсниках: за прошедшие десять лет они неожиданно состарились. Не в смысле, что разжирели, облысели, покрылись морщинами или ещё что подобное - это-то как раз сущий пустяк. Но многие из них из юных биологов, которыми я их помню, превратились во взрослых обывателей. Это отчасти перекликается с тем, что я писал вчера, но уточню свою мысль.
В школе мне было довольно скучно общаться со сверстниками. Сказывалось несовпадение интересов: покуда мне хотелось читать книжки или гулять по диким землям в поисках всяких диковинок (за которые вполне сходили меловые холмы за посёлком и живущие там ужи, сурки и белемниты), другим было куда интереснее курить за гаражами, бухать или собирать металлолом (чтобы потом пробухать заработанные деньги). Что ж, школа - это в известной степени насильственное объединение детей, никто не обязан заботиться о том, чтобы у них совпадали интересы - особенно, если в твоей деревне школа всего одна.
Потому-то, когда я впервые поехал на областную олимпиаду по биологии, я был так приятно удивлён тамошним обществом: наконец-то есть люди, с которыми можно обсудить всякие биологические штуки! Столько единомышленников, как же замечательно! А уж когда я пришёл на биофак, то просто был готов визжать от восторга - что может быть лучше, чем провести ближайшие пять лет в обществе таких же?
Конечно, в моей жизни были не только мои однокурсники, но и старшие коллеги, а позднее - и младшие, и чем дальше, тем сильнее я замыкался в профессиональном сообществе - не биологов "вообще", а зоологов и палеонтологов (наверное, весьма показательно, что из всех встречающихся мне людей на этикетках в Зоомузее "добыт таким-то" с доброй половиной я в том или ином виде знаком лично). Как я говорил, пути большинства из моих однокурсников далеко разошлись после выпуска, а потому я думал: интересно, как они там? Ведь я не стою на месте, и с каждым годом вижу и осознаю намного больше, чем был способен увидеть и осознать в момент выпуска; всё это время я старался быть не только исследователем крокодилов - нет, напротив, даже не зоологом, не биологом, но куда шире, отсюда и занятия философией и всем подобным - ведь жить одной темой так скучно!
И вот я думал: уж если неотёсанной деревенщине вроде меня удалось уйти так далеко от своего фундамента, то каких же вершин мысли должны были достичь мальчики и девочки из хороших семей, учившиеся в лучших московских школах, которые и на первом-то курсе знали о биологии то, что я не узнал и на пятом? Я не имею в виду, конечно, что все они должны были выучить зоологию позвоночных - нет, напротив, но даже если бы кто-то резко сменил свой профиль и стал квантовым физиком, то я с удовольствием порасспрашивал бы его о квантовой физике; если бы кто-то стал, прости Юпитер, кантианцем, то я бы с радостью схлестнулся бы с ним в споре о (не)верности идеализма... Ведь нет ничего лучше, чем слушать горящеглазого рассказчика.
Но оказалось, что по прошествии десятка лет большинству моих сверстников куда интереснее обсуждать рассаду, детей, домашних питомцев, ипотеку, места, где можно вкусно поесть, отделку балкона и другие подобные вещи, нежели что-то на самом деле достойное обсуждения - я как будто снова попал в свой старый класс. В конечном итоге (я ждал, когда этот момент наступит) мне даже предложили обратиться к психиатру для обследования - настолько мой образ мысли диссонировал с этим приятным мещанским мирком.
Кто-то может возразить, дескать, а чего ты хотел? Все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо; в конечном итоге на курсе в две с лишним сотни человек должно было найтись много разных личностей, а уж что ты там себе нафантазировал - это твои проблемы... Но нет, это не так. На биофак всё-таки приходят не совсем случайные люди. Это в педагогических вузах достаточно личностей с не слишком высокими баллами ЕГЭ, потому что хоть какую-то вышку хочется, а учителей вечно не хватает; это в инженерных вузах достаточно личностей, что паяльник никогда в руках не держали, потому что это "уважаемая мужская профессия", не в учителя же идти; это в медицинских вузах достаточно детей врачей, которых медицина прельщает не слишком, но родители настояли (если что, не имею ничего против людей, на самом деле мечтающих стать учителями, инженерами и врачами и избравшими для этого соответствующие вузы - но статистика по абитуриентам на этих специальностях удручающая, увы). Биофак же сочетает в себе весьма специфические знания с их слабой приложимостью к обычной жизни - и потому на биофаки (и тем более на биофак МГУ) идут в основном уже по любви. А тех, кто пришёл просто потусить на природе, довольно лихо вычёсывают первая и вторая сессии - я своими глазами наблюдал этот процесс, когда наш курс в конце первого года заметно поредел.
И при всём при этом меня все эти годы окружали коллеги, у которых не гас этот огонь; с которыми при встрече всегда можно было обсудить именно что свежие решения великих проблем биологии, а не ипотеки и рассаду. Если бы я был уникален в своих "психиатрических" мыслях, то я бы смирился; но я не уникален, а даже напротив - ещё не во всём достиг предела этой "психиатричности" в мышлении. Стоит ли винить меня в завышенных ожиданиях - что я ждал как минимум этого же от тех, кто прежде превосходил меня во всём?
У когда-то известного дуэта "Сегодня в мире" в своё время вышел альбом "Всё не зря". Всякий раз, когда мне хочется пощекотать себе нервишки, я переслушиваю этот альбом - он вызывает во мне те же чувства, что у иных людей при чтении хоррор-рассказов. Куда там всем глубинам Рльеха до неописуемого ужаса, сокрытого в строках этих песен! Я с большей радостью бы оказался в заброшенном доме с маньяком, чем стал героем одной из этих песен - потому что в первом случае есть хотя бы надежда на спасение. И вот я с удивлением увидел, что многие мои однокурсники всё-таки стали героями этих песен, а любой шаг за пределы считают натурально недостижимым "горизонтом событий" или даже вот "психиатрическим случаем". В такие минуты я рад, что сострадание в стоицизме тоже считается страстью - иначе моё сердце разорвалось бы.
Я ни в коем случае не хотел бы оскорбить обывателей - в конце концов, кто-то же должен приводить в движение весь механизм нашего общества, а ужас не кажется таким уж ужасом, если ты не знаешь ничего другого. Но мои однокурсники знали другое, они-то видели всё величие естествознания... И вот как можно от созерцания этого величия вернуться обратно к быту и сделать вид, что никакого созерцания не было - это для меня и есть самая большая загадка судеб моих товарищей.
В школе мне было довольно скучно общаться со сверстниками. Сказывалось несовпадение интересов: покуда мне хотелось читать книжки или гулять по диким землям в поисках всяких диковинок (за которые вполне сходили меловые холмы за посёлком и живущие там ужи, сурки и белемниты), другим было куда интереснее курить за гаражами, бухать или собирать металлолом (чтобы потом пробухать заработанные деньги). Что ж, школа - это в известной степени насильственное объединение детей, никто не обязан заботиться о том, чтобы у них совпадали интересы - особенно, если в твоей деревне школа всего одна.
Потому-то, когда я впервые поехал на областную олимпиаду по биологии, я был так приятно удивлён тамошним обществом: наконец-то есть люди, с которыми можно обсудить всякие биологические штуки! Столько единомышленников, как же замечательно! А уж когда я пришёл на биофак, то просто был готов визжать от восторга - что может быть лучше, чем провести ближайшие пять лет в обществе таких же?
Конечно, в моей жизни были не только мои однокурсники, но и старшие коллеги, а позднее - и младшие, и чем дальше, тем сильнее я замыкался в профессиональном сообществе - не биологов "вообще", а зоологов и палеонтологов (наверное, весьма показательно, что из всех встречающихся мне людей на этикетках в Зоомузее "добыт таким-то" с доброй половиной я в том или ином виде знаком лично). Как я говорил, пути большинства из моих однокурсников далеко разошлись после выпуска, а потому я думал: интересно, как они там? Ведь я не стою на месте, и с каждым годом вижу и осознаю намного больше, чем был способен увидеть и осознать в момент выпуска; всё это время я старался быть не только исследователем крокодилов - нет, напротив, даже не зоологом, не биологом, но куда шире, отсюда и занятия философией и всем подобным - ведь жить одной темой так скучно!
И вот я думал: уж если неотёсанной деревенщине вроде меня удалось уйти так далеко от своего фундамента, то каких же вершин мысли должны были достичь мальчики и девочки из хороших семей, учившиеся в лучших московских школах, которые и на первом-то курсе знали о биологии то, что я не узнал и на пятом? Я не имею в виду, конечно, что все они должны были выучить зоологию позвоночных - нет, напротив, но даже если бы кто-то резко сменил свой профиль и стал квантовым физиком, то я с удовольствием порасспрашивал бы его о квантовой физике; если бы кто-то стал, прости Юпитер, кантианцем, то я бы с радостью схлестнулся бы с ним в споре о (не)верности идеализма... Ведь нет ничего лучше, чем слушать горящеглазого рассказчика.
Но оказалось, что по прошествии десятка лет большинству моих сверстников куда интереснее обсуждать рассаду, детей, домашних питомцев, ипотеку, места, где можно вкусно поесть, отделку балкона и другие подобные вещи, нежели что-то на самом деле достойное обсуждения - я как будто снова попал в свой старый класс. В конечном итоге (я ждал, когда этот момент наступит) мне даже предложили обратиться к психиатру для обследования - настолько мой образ мысли диссонировал с этим приятным мещанским мирком.
Кто-то может возразить, дескать, а чего ты хотел? Все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо; в конечном итоге на курсе в две с лишним сотни человек должно было найтись много разных личностей, а уж что ты там себе нафантазировал - это твои проблемы... Но нет, это не так. На биофак всё-таки приходят не совсем случайные люди. Это в педагогических вузах достаточно личностей с не слишком высокими баллами ЕГЭ, потому что хоть какую-то вышку хочется, а учителей вечно не хватает; это в инженерных вузах достаточно личностей, что паяльник никогда в руках не держали, потому что это "уважаемая мужская профессия", не в учителя же идти; это в медицинских вузах достаточно детей врачей, которых медицина прельщает не слишком, но родители настояли (если что, не имею ничего против людей, на самом деле мечтающих стать учителями, инженерами и врачами и избравшими для этого соответствующие вузы - но статистика по абитуриентам на этих специальностях удручающая, увы). Биофак же сочетает в себе весьма специфические знания с их слабой приложимостью к обычной жизни - и потому на биофаки (и тем более на биофак МГУ) идут в основном уже по любви. А тех, кто пришёл просто потусить на природе, довольно лихо вычёсывают первая и вторая сессии - я своими глазами наблюдал этот процесс, когда наш курс в конце первого года заметно поредел.
И при всём при этом меня все эти годы окружали коллеги, у которых не гас этот огонь; с которыми при встрече всегда можно было обсудить именно что свежие решения великих проблем биологии, а не ипотеки и рассаду. Если бы я был уникален в своих "психиатрических" мыслях, то я бы смирился; но я не уникален, а даже напротив - ещё не во всём достиг предела этой "психиатричности" в мышлении. Стоит ли винить меня в завышенных ожиданиях - что я ждал как минимум этого же от тех, кто прежде превосходил меня во всём?
У когда-то известного дуэта "Сегодня в мире" в своё время вышел альбом "Всё не зря". Всякий раз, когда мне хочется пощекотать себе нервишки, я переслушиваю этот альбом - он вызывает во мне те же чувства, что у иных людей при чтении хоррор-рассказов. Куда там всем глубинам Рльеха до неописуемого ужаса, сокрытого в строках этих песен! Я с большей радостью бы оказался в заброшенном доме с маньяком, чем стал героем одной из этих песен - потому что в первом случае есть хотя бы надежда на спасение. И вот я с удивлением увидел, что многие мои однокурсники всё-таки стали героями этих песен, а любой шаг за пределы считают натурально недостижимым "горизонтом событий" или даже вот "психиатрическим случаем". В такие минуты я рад, что сострадание в стоицизме тоже считается страстью - иначе моё сердце разорвалось бы.
Я ни в коем случае не хотел бы оскорбить обывателей - в конце концов, кто-то же должен приводить в движение весь механизм нашего общества, а ужас не кажется таким уж ужасом, если ты не знаешь ничего другого. Но мои однокурсники знали другое, они-то видели всё величие естествознания... И вот как можно от созерцания этого величия вернуться обратно к быту и сделать вид, что никакого созерцания не было - это для меня и есть самая большая загадка судеб моих товарищей.